Твитнуть
О радости во Христе
"Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь" (Фил. 4:4)
Наблюдая за собственной жизнью как внутренне-духовной, так и внешне-христианской я вижу две полярные тенденции, две крайности в отношении человека к радости и полноте жизни во Христе.
С одной стороны встречаешь беспечно-веселое христианство, довольное уже тем, что спасение, по большому счету, гарантировано, а стало быть, нет повода тужить (понятно, что я утрирую, но, к сожалению, не слишком). Согласно такому восприятию, нужно жить и радоваться, и благодарить Бога за Его чудесный подарок нам. Вроде бы такое чистое, детское христианство, которое несомненно имеет право на жизнь. Правда, порой кажется, что, пребывая в данном настроении духа, мы не столько действительно радуемся, сколько убеждаем себя в том, что это непременно необходимо. И именно из-за отсутствия подлинной, глубинной радости мы выдумываем радость поверхностную, искусственную.
В качестве альтернативы предлагается печально-унылое, вечно недовольное христианство, зацикленное на собственном несовершенстве, несостоятельности и измене Христу. Такое христианство, напротив, дабы не впасть само и не ввергнуть своих членов в совершенное отчаяние, духовное самоубийство, убеждает их, что уныние самый страшный грех, а стало быть, с ним нужно бороться. Но с реальностью не поспоришь духовное состояние большинства из нас таково, что вряд ли у нас имеется повод для радости или гордости, скорее действительно для печали.
И вот когда встречаются представители этих двух христианских течений (которые я отнюдь не отождествляю с определенными конфессиями), они смотрят друг на друга с неподдельным удивлением и испугом как на выходцев из каких-то совсем уж потусторонних, причудливых миров. Кажется, будто между двумя этими «христианствами» пролегает бездонная пропасть, так что «оттуда к нам не переходят и наоборот». Однако на самом деле, от одного параллельного мира до другого один шаг: шаг веры... или неверия.
Так уж мы, люди, устроены, что зачастую склонны бросаться из одной крайности в другую из огня радости в полымя скорби когда новая крайность представляется нам панацеей от старой, исчерпавшей себя и доказавшей собственную несостоятельность. И еще вчера будучи беззаботно спасенными, мы вдруг оказываемся безнадежно погибшими. Но не то, чтобы мы так сильно изменились просто изменилось восприятие жизни, и мы стали смотреть на нее под другим, прямо противоположным ракурсом. А, согласитесь, многое, если не все, в таком случае зависит не только от того, на что смотрят, но также и того, как смотрят.
Так вот, и та, и другая позиции, на мой взгляд, являются чисто субъективными, не отражающими реальной действительности, но передающими наше духовной настроение в данный момент жизни. Я не говорю, что такое настроение ненастоящее или неправильное это как раз необязательно но то, что оно лишь отражает внутреннее состояние нашего мятущегося духа, которое меняется по мере роста и в зависимости от обстоятельств.
Но амплитуда наших колебаний и шараханий, по мере взросления, должна все-таки идти на убыль. Это называется утверждением во Христе, знанием Того, в Кого мы уверовали. Хотя, нужно признать, в течение жизни подобные колебания неизбежны и естественны. Хуже, когда мы застреваем на одном из противоположных полюсов и ходим либо беспричинно веселые, либо нарочито мрачные.
Если и был, помимо Христа, на земле человек, достигший относительного прижизненного совершенства, то это был, вне всякого сомнения, апостол Павел, чьи писания неслучайно составляют недюжинную долю Нового Завета.
Павел неоднократно призывал верующих, особенно живущих в стесненных обстоятельствах, к радости. Но не просто к радости, как ложному самоуспокоению, но к радости в Господе, как состоянию будущего века, доступному христианину уже теперь. Но доступному не автоматически, не по собственному желанию или произволу, но по воле Божьей для тех, кто, лучше ли хуже, но следует за Христом.
Понятно, что у нас нет и не может быть иной цели, кроме Христа. В этом смысле и радость, безусловно, не самоцель. Но в то же время безрадостность жизни и христианства означает оторванность их от Источника Жизни. Ведь жизнь с Богом есть беспрерывная радость, хотя и омрачаемая временами страданиями этого века.
Есть такой интересный термин, как «радостопечалие», то есть такое состояние духа, когда, с одной стороны, человек ощущает в себе жизнь Христову, наполняющую его радостью, а с другой сокрушается о том, что он недостоин величайшего дара жизни с Богом, скорбит о грехах и ожесточении собственного сердца и окружающего мира.
Несомненно, по сравнению с двумя предыдущими крайностями, это наиболее уравновешенное и зрелое состояние человеческого духа. Понятно, что чаша весов нашего «радостопечального» (не путать с «печальнорадостным») настроения, в таком случае, будет склоняться то в сторону радости, то в сторону печали. И это опять же вполне нормально и естественно, учитывая какие мы с вами переменчивые существа и в каком нестабильном мире живем.
И все-таки мне думается, что совершенная радость, как и совершенная любовь, исключает какое бы то ни было страдание и горечь. В этом злом мире мы, похоже, можем испытывать лишь относительную любовь и относительную радость, «когда же настанет совершенное, прочее упразднится». Но и в этой своей относительности, та радость, которую мы можем и должны испытывать сейчас, поистине беспримерна для этого мира.
Почему же мы так редко испытываем ее, если вообще испытываем? Здесь нужно помнить, что радость неотделима от Христа, и полнота жизни обретается только в Нем. Поэтому, когда мы, по той или иной причине, далеко отстоим от Него, мы либо испытываем неудовлетворенность и боль, либо пытаемся искусственно настроить себя на благодушный лад, и от этого страдаем еще больше.
За радость во Христе, как и за жизнь с Богом, и просто за жизнь нужно бороться. Бороться, «не щадя живота своего», или, как писал апостол, «сражаться до крови, подвизаясь против греха». И главной причиной отсутствия у нас духовной, а не душевной радости, является избрание нами в нашей христианской жизни легкого пути следования за Богом, пути наименьшего сопротивления. То есть мы довольствуемся тем минимумом, который получаем по благодати, не понимая, что сам этот минимум дан нам исключительно для того, чтобы достичь «нашего максимума». Мы же используем его прямо противоположным назначению образом и потому теряем. Поскольку, если имеющийся в нашем распоряжении минимум благодати отобьет в нас желание к духовному росту и совершенству, он будет забран у нас, как развращающий, а не стимулирующий фактор. И, то, что было дано нам ко спасению и оправданию, послужит к гибели и осуждению (хотя я и надеюсь, что до этого не дойдет).
Таким образом, именно наша «игра на понижение», то, что мы склонны довольствоваться малым, является причиной отсутствия в нашей жизни радости Божьей. Если же мы осознаем это и вступим на Путь, начнем бороться за жизнь, свободу и радость в Боге то все то, что противостоит нам в этой брани, очень скоро обратится в бегство. Поэтому только от нас зависит, достигнем ли мы той «жизни с избытком», которую безвозмездно дает Христос, но за которую постоянно приходится бороться чтобы не потерять навсегда.
Радостная весть христианства (радостная, а не печальная, и даже не «радостопечальная»), благая Евангельская весть заключается в том, что человек уже здесь может вкусить благ будущего века но только в том случае, если будет «законно подвизаться», а не искать окольных путей. «Всякий, кто не вратами входит во двор овчий, суть вор и разбойник». Мы не можем присваивать себе то, чего не заслужили. Но мы можем бороться за то, что Христос уже дал нам с избытком осталось лишь воспользоваться этим бесценным даром. Мы же порой напоминаем неразумных детей, которые сами не понимают, какое сокровище им досталось по наследству (но не по праву). И нам нужно опасаться того, чтобы из-за нашего неразумия и беспечности не потерять это сокровище.
К сожалению, мы часто не осознаем, что слово о суде, правде и о кресте это то же слово о милости, благодати и спасении. И будучи принятым внутрь, обличение становится облегчением. Мы часто ищем радости, любви, всепрощения минуя крест. То есть хотим получить все и сразу, даже не потрудившись нисколько. И когда слышим грозные на первый взгляд слова они нас пугают, раздражают, поскольку мы привыкли успокаивать себя более ласковыми. А те, "жестокие" слова, как будто и не к нам относятся.
Но ведь именно через обличение, принятие нелицеприятной правды о себе, покаяние и скорби пролегает путь ко всем тем замечательным благам, которые предназначил нам Бог. А мы, минуя тернии, мечтаем сразу попасть к звездам. Но так бывает только в сказках и детских мечтах, которые более чем убедительно развеял Христос нечеловеческими крестными муками. Развеял для того, чтобы эти наши мечты, отражающие извечные чаяния страждущего человеческого духа, из несбыточных и легкомысленных фантазий однажды превратились в удивительную и счастливую действительность. Он Сам вознес наши чаяния и надежды на древо, чтобы посредством креста осуществить их. И блаженны мы, когда понимаем это.
14.11.2008
Наблюдая за собственной жизнью как внутренне-духовной, так и внешне-христианской я вижу две полярные тенденции, две крайности в отношении человека к радости и полноте жизни во Христе.
С одной стороны встречаешь беспечно-веселое христианство, довольное уже тем, что спасение, по большому счету, гарантировано, а стало быть, нет повода тужить (понятно, что я утрирую, но, к сожалению, не слишком). Согласно такому восприятию, нужно жить и радоваться, и благодарить Бога за Его чудесный подарок нам. Вроде бы такое чистое, детское христианство, которое несомненно имеет право на жизнь. Правда, порой кажется, что, пребывая в данном настроении духа, мы не столько действительно радуемся, сколько убеждаем себя в том, что это непременно необходимо. И именно из-за отсутствия подлинной, глубинной радости мы выдумываем радость поверхностную, искусственную.
В качестве альтернативы предлагается печально-унылое, вечно недовольное христианство, зацикленное на собственном несовершенстве, несостоятельности и измене Христу. Такое христианство, напротив, дабы не впасть само и не ввергнуть своих членов в совершенное отчаяние, духовное самоубийство, убеждает их, что уныние самый страшный грех, а стало быть, с ним нужно бороться. Но с реальностью не поспоришь духовное состояние большинства из нас таково, что вряд ли у нас имеется повод для радости или гордости, скорее действительно для печали.
И вот когда встречаются представители этих двух христианских течений (которые я отнюдь не отождествляю с определенными конфессиями), они смотрят друг на друга с неподдельным удивлением и испугом как на выходцев из каких-то совсем уж потусторонних, причудливых миров. Кажется, будто между двумя этими «христианствами» пролегает бездонная пропасть, так что «оттуда к нам не переходят и наоборот». Однако на самом деле, от одного параллельного мира до другого один шаг: шаг веры... или неверия.
Так уж мы, люди, устроены, что зачастую склонны бросаться из одной крайности в другую из огня радости в полымя скорби когда новая крайность представляется нам панацеей от старой, исчерпавшей себя и доказавшей собственную несостоятельность. И еще вчера будучи беззаботно спасенными, мы вдруг оказываемся безнадежно погибшими. Но не то, чтобы мы так сильно изменились просто изменилось восприятие жизни, и мы стали смотреть на нее под другим, прямо противоположным ракурсом. А, согласитесь, многое, если не все, в таком случае зависит не только от того, на что смотрят, но также и того, как смотрят.
Так вот, и та, и другая позиции, на мой взгляд, являются чисто субъективными, не отражающими реальной действительности, но передающими наше духовной настроение в данный момент жизни. Я не говорю, что такое настроение ненастоящее или неправильное это как раз необязательно но то, что оно лишь отражает внутреннее состояние нашего мятущегося духа, которое меняется по мере роста и в зависимости от обстоятельств.
Но амплитуда наших колебаний и шараханий, по мере взросления, должна все-таки идти на убыль. Это называется утверждением во Христе, знанием Того, в Кого мы уверовали. Хотя, нужно признать, в течение жизни подобные колебания неизбежны и естественны. Хуже, когда мы застреваем на одном из противоположных полюсов и ходим либо беспричинно веселые, либо нарочито мрачные.
Если и был, помимо Христа, на земле человек, достигший относительного прижизненного совершенства, то это был, вне всякого сомнения, апостол Павел, чьи писания неслучайно составляют недюжинную долю Нового Завета.
Павел неоднократно призывал верующих, особенно живущих в стесненных обстоятельствах, к радости. Но не просто к радости, как ложному самоуспокоению, но к радости в Господе, как состоянию будущего века, доступному христианину уже теперь. Но доступному не автоматически, не по собственному желанию или произволу, но по воле Божьей для тех, кто, лучше ли хуже, но следует за Христом.
Понятно, что у нас нет и не может быть иной цели, кроме Христа. В этом смысле и радость, безусловно, не самоцель. Но в то же время безрадостность жизни и христианства означает оторванность их от Источника Жизни. Ведь жизнь с Богом есть беспрерывная радость, хотя и омрачаемая временами страданиями этого века.
Есть такой интересный термин, как «радостопечалие», то есть такое состояние духа, когда, с одной стороны, человек ощущает в себе жизнь Христову, наполняющую его радостью, а с другой сокрушается о том, что он недостоин величайшего дара жизни с Богом, скорбит о грехах и ожесточении собственного сердца и окружающего мира.
Несомненно, по сравнению с двумя предыдущими крайностями, это наиболее уравновешенное и зрелое состояние человеческого духа. Понятно, что чаша весов нашего «радостопечального» (не путать с «печальнорадостным») настроения, в таком случае, будет склоняться то в сторону радости, то в сторону печали. И это опять же вполне нормально и естественно, учитывая какие мы с вами переменчивые существа и в каком нестабильном мире живем.
И все-таки мне думается, что совершенная радость, как и совершенная любовь, исключает какое бы то ни было страдание и горечь. В этом злом мире мы, похоже, можем испытывать лишь относительную любовь и относительную радость, «когда же настанет совершенное, прочее упразднится». Но и в этой своей относительности, та радость, которую мы можем и должны испытывать сейчас, поистине беспримерна для этого мира.
Почему же мы так редко испытываем ее, если вообще испытываем? Здесь нужно помнить, что радость неотделима от Христа, и полнота жизни обретается только в Нем. Поэтому, когда мы, по той или иной причине, далеко отстоим от Него, мы либо испытываем неудовлетворенность и боль, либо пытаемся искусственно настроить себя на благодушный лад, и от этого страдаем еще больше.
За радость во Христе, как и за жизнь с Богом, и просто за жизнь нужно бороться. Бороться, «не щадя живота своего», или, как писал апостол, «сражаться до крови, подвизаясь против греха». И главной причиной отсутствия у нас духовной, а не душевной радости, является избрание нами в нашей христианской жизни легкого пути следования за Богом, пути наименьшего сопротивления. То есть мы довольствуемся тем минимумом, который получаем по благодати, не понимая, что сам этот минимум дан нам исключительно для того, чтобы достичь «нашего максимума». Мы же используем его прямо противоположным назначению образом и потому теряем. Поскольку, если имеющийся в нашем распоряжении минимум благодати отобьет в нас желание к духовному росту и совершенству, он будет забран у нас, как развращающий, а не стимулирующий фактор. И, то, что было дано нам ко спасению и оправданию, послужит к гибели и осуждению (хотя я и надеюсь, что до этого не дойдет).
Таким образом, именно наша «игра на понижение», то, что мы склонны довольствоваться малым, является причиной отсутствия в нашей жизни радости Божьей. Если же мы осознаем это и вступим на Путь, начнем бороться за жизнь, свободу и радость в Боге то все то, что противостоит нам в этой брани, очень скоро обратится в бегство. Поэтому только от нас зависит, достигнем ли мы той «жизни с избытком», которую безвозмездно дает Христос, но за которую постоянно приходится бороться чтобы не потерять навсегда.
Радостная весть христианства (радостная, а не печальная, и даже не «радостопечальная»), благая Евангельская весть заключается в том, что человек уже здесь может вкусить благ будущего века но только в том случае, если будет «законно подвизаться», а не искать окольных путей. «Всякий, кто не вратами входит во двор овчий, суть вор и разбойник». Мы не можем присваивать себе то, чего не заслужили. Но мы можем бороться за то, что Христос уже дал нам с избытком осталось лишь воспользоваться этим бесценным даром. Мы же порой напоминаем неразумных детей, которые сами не понимают, какое сокровище им досталось по наследству (но не по праву). И нам нужно опасаться того, чтобы из-за нашего неразумия и беспечности не потерять это сокровище.
К сожалению, мы часто не осознаем, что слово о суде, правде и о кресте это то же слово о милости, благодати и спасении. И будучи принятым внутрь, обличение становится облегчением. Мы часто ищем радости, любви, всепрощения минуя крест. То есть хотим получить все и сразу, даже не потрудившись нисколько. И когда слышим грозные на первый взгляд слова они нас пугают, раздражают, поскольку мы привыкли успокаивать себя более ласковыми. А те, "жестокие" слова, как будто и не к нам относятся.
Но ведь именно через обличение, принятие нелицеприятной правды о себе, покаяние и скорби пролегает путь ко всем тем замечательным благам, которые предназначил нам Бог. А мы, минуя тернии, мечтаем сразу попасть к звездам. Но так бывает только в сказках и детских мечтах, которые более чем убедительно развеял Христос нечеловеческими крестными муками. Развеял для того, чтобы эти наши мечты, отражающие извечные чаяния страждущего человеческого духа, из несбыточных и легкомысленных фантазий однажды превратились в удивительную и счастливую действительность. Он Сам вознес наши чаяния и надежды на древо, чтобы посредством креста осуществить их. И блаженны мы, когда понимаем это.
14.11.2008