Диакон Павел Сержантов. ПРАВОСЛАВИЕ И ХАРИЗМАТИЗМ
ПРАВОСЛАВИЕ И ХАРИЗМАТИЗМ Благодатное преемство
Христос наделил Апостолов исключительными духовными дарованиями. Например, Петру простилось отступничество (Ин. 21, 317), даже тень его исцеляла больных (Деян. 5, 15); он созерцал нетварный Свет Преображения. Сравниваешь свою скудную духовную жизнь с жизнью Церкви апостольских времён и хочется полноты духовной. Такое желание может привести к самообольщению и бесовскому обольщению: если упорно искать чудес и найти их в переживаниях на молитве и в сбывающихся сновидениях, то легко счесть себя особо облагодатствованным и не подозревать о своём духовном неблагополучии.
Это состояние прелести. Есть явление, с нею связанное, но к ней не сводящееся: когда прелесть перестаёт быть уделом одиночки, распространяется на группу; передаётся от наставника к ученику, то есть организуется в традицию ложного мистического опыта. Эти традиции прелести я буду называть харизматизмом. Появился он давно: в Деяниях святых апостолов (8, 924) апостолы осуждают симонию харизматисткую практику Симона волхва и его последователей. Харизматизм превращает жажду благодати в идеологию групп потребителей, нацеленных на скорое приобретение сверхъестественных способностей, которые обеспечат здоровье, достаток, уважение, чувство эйфории, знание будущего так подобные группы понимают благодатные дары. Их получают для комфортной жизни с помощью разных обрядов и психотехник. Апостолами небесные дары понимаются иначе: они умножают любовь к Богу и людям, служат средством общения с Богом и людьми.
Гонения начали эпоху мучеников, когда век Апостолов ещё не закончился. Христос предрекал Апостолам благодать мученичества: Когда же поведут предавать вас <...> что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый (Мк. 13, 11). Апостол Стефан в час мученичества исполнился Духа и созерцал Христа в Его нетварной славе (Деян. 7, 55).
Конец гонений в IV в. породил новое религиозное движение. Ответом на обмирщение христиан было монашеское движение подвиг бескровного мученичества тех, кто стремился жить по Евангелию. К цепи благодатного преемства прибавилось новое звено: апостольство мученичество монашество. Духовное средоточие монашеской жизни составляет исихастский подвиг. Влияние его не ограничилось монахами; каждый призывается к нему в свою меру. «Христианин должен быть подвижником», говорит архимандрит Софроний (Сахаров). Быть, а не выглядеть.

Архимандрит Софроний (Сахаров)
Преподобный монах Иоанн Лествичник описал путь стяжания Святого Духа в виде ступенчатого восхождения от земли до Бога. Ступени соответствуют различным образам жизни христианской, точнее, различным образам соединения действий подвижника с действием Бога. Будучи предметом изменчивым, действия (энергии) с трудом поддаются описанию. И все же нужно хоть как-то знать всю последовательность духовного восхождения. Бывает, что искатель духовности прекращает восхождение, думая, что достиг предельной высоты; переставая восходить, он скатывается вниз. Ни одна ступень не достигается раз и навсегда, на ней нельзя остановиться, перестав действовать. Бывает, что христианин летит на небо через несколько ступеней, хорошо, если опытный подвижник вовремя остановит его. Сверхбыстрого восхождения на пути незаконного подвига ищут харизматисты. И это побуждает нас, не вникая в нюансы, проследить основные ступени духовного восхождения с присущими им дарами.
Ступени с первой по третью
Начинается всё с поворота: отвращения от греха (до ненависти к нему) и обращения к Богу (до самозабвенной любви к Нему). Жизненный путь переориентируется. Цель жизни видится уже не в достижении мирских целей (власть, удовольствия), а в прямом общении с Богом, обожающим человека до обожения. Покаяние есть и 1-я ступень, и одновременно бесценный духовный дар[1]. «Лучше тот, кто был удостоен видеть самого себя (покаянным самопознанием д.П.С.), чем кто был удостоен видеть ангелов» (авва Исаак Сирин). В полноте покаяния печаль по утраченному из-за грехов Богу всегда сменяется радостью по Богу, приходящему освободить от грехов: «Благодать покаяния есть восхищение души к Богу» (архимандрит Софроний). Покаянием делают первый шаг на земном пути, где покаянию нет конца: конец означал бы полноту обожения. Бог наделяет кающегося дарами памяти смертной (она стимулирует частую молитву память Божию) а также чувств сокрушения (составляет ядро покаяния) и страха Божия (изгоняет малодушную боязливость). Покаянием познаётся истина и отвергается прелесть. «Все виды бесовской прелести <...> возникают оттого, что в основание молитвы не положено покаяние» (святитель Игнатий Брянчанинов). Харизматисты часто сужают покаяние до тривиального сожаления о некоторых поступках. Католичество принижает покаяние, считая сокрушение более радикальным средством. Сокрушение культивируется, оно принимает самые острые формы, на грани истерик и неврозов. Иллюстрацией нам послужит харизматистское движение флагеллантов (XIII в.), в котором сокрушение связывалось с публичным кровавым самобичеванием.
Покаяние выводит на 2-ю ступень борьбу со страстями. Здесь своя стратегия и тактика (см. Лествицу). Основные страсти: чревоугодие, блуд, сребролюбие, печаль, гнев, уныние, тщеславие, гордость. Силу страсти может набрать любой повторяемый грех, ставший жизненной потребностью, второй натурой. Побороть страсть означает побороть себя и демоническую силу, разжигающую страсть для того, чтобы через неё порабощать человека. Борьба со страстями связана с исполнением заповедей Божиих, ревностный исполнитель получает дар смиренномудрия. «Чем больше смиришь себя, тем большие получишь дары от Бога»[2]. Исполнение заповедей исихасты трактуют не в привычных нам западных стереотипах: «Воздаяние бывает не добродетели (этический стереотип д.П.С.) и не труду ради неё (юридический стереотип д.П.С.), но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны» (авва Исаак Сирин). Заповедь есть энергия Бога, её исполнение соединяет человека с Богом. Исполнение заповедей приводит к смирению перед Богом, в нём не слабость, а сила для сражения с бесами. «Вся война идёт за смирение. Враги пали гордостью, и нас влекут в погибель тем же <...> смиренная душа обретает покой и мир»[3].
3-я ступень безмолвие, или исихия (это понятие дало название исихастской духовности), предоставляет аскету временный покой, затишье после жарких боев невидимой брани. Брань не кончается, а как бы переходит на недоступный прежде уровень. Безмолвник не только борется с грехами делом и словом, он очищает ум от дурных помыслов. Греховный помысел не есть мысль, но неотчетливое настроение, побуждение, мелькнувшая картинка... Помыслы могут подсовывать бесы. Подвижник хранит ум от помыслов не беседой с помыслом, что опасно, а безмолвнической молитвой к Богу.
Харизматисты предлагают иные пути. В XVI в. протестантизм порождает харизматистское анабаптистское движение. В г.Мюнстере анабаптисты ввели тоталитарный режим. Правила сектантского режима заменяли исполнение заповедей (борьбу со страстями). Анабаптист Мюнцер исповедывал: «Пророческий дух ждать видений и доверяться им». Православие судит иначе: из-за хитрости сатаны и нашей неопытности поставлено «законом не принимать никаких видений и не доверяться им» (святитель Феофан Затворник). Лжепророческая ненависть к людям вместо заповеданной ненависти к страстям сделала Мюнцера вождём и идеологом Крестьянской войны; вместо мирного безмолвия пролились реки крови.
Ступени с четвертой по седьмую
Хранение ума чистым от помыслов готовит безмолвника к получению дара, стабилизирующего духовную жизнь сведению ума в сердце. Сердцем аскеты называют сердцевину нашей природы, средоточие всех действий человека волевых, интеллектуальных, эмоциональных, физических. Ум уводится из головы в сердце, уходит с периферии человеческой жизни в центр её. Действие ума становится более направленным. Усиливается внимание ума, что бесценно; молитва без внимания мертва. На 4-й ступени живая молитва углубляется, хранение ума переходит в хранение сердца от помыслов. Это дар радикального переустройства человека, поэтому его именуют экстазом (исступлением). Ум, оставляя трудноуправляемый поток сознания, молитвой ступает за обычные пределы, но не в область безумия, а в сердце. Харизматистской альтернативой 4-й ступени является безумный экстаз, в который впадали пророки из секты монтанистов. Так они получали откровение «Духа», которое ставили на порядок выше Евангелия. Экстаз монтанистов типичен для язычества (шаманизм и пр.); при Апостолах не было умоисступлённых пророков[4].
Сведённый в сердце ум исихаста творит молитву и, если Бог благословит, человек восходит на 5-ю ступень, которая именуется непрестанной молитвой (1 Фес. 5, 17). Здесь образуется устойчивое взаимодействие внимания и молитвы, оно служит подвижнику при восхождении как бы двигателем. Непрестанная молитва продолжается и во сне, ей не мешает общение с людьми. Такое чудо стало возможно благодаря краткословной молитве. В отличие от продолжительных, краткая молитва не нуждается в повышенном внимании и лучше укореняется в ум и сердце. Распространена практика краткой Иисусовой молитвы: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Предельно краткий вид её: Господи, помилуй. Молитва служит барометром духовной жизни. Типу молитвы соответствуют ступени восхождения.
На 3-й и 4-й ступени выдвигается задача хранения благодати (хранение ума и хранение сердца). Двигаясь по ступеням, подвижник принимает благодать на благодать (Ин. 1, 17). 6-я ступень называется стяжанием благодати Божией, синергией. Здесь аскет получает великую благодать. Мало кто её получал, еще меньше тех, кто сумел её сохранить. Стяжание благодати сочетает действия человека (стяжание благодати) и Бога (стяжание благодати). Благодать благо, данное Богом. Высшее благо, благодать это Сам Бог, это действие Божие. Гармонию действий человека и Бога на 6-й ступени зовут синергией, совместным действием. Стяжание благодати соединяет с Богом не посредством слова, мысли, чувства, но непосредственно энергией, бытием Божиим, подвижник в доступной ему мере живет жизнью Бога. Православное учение о благодати отметает всякий харизматизм, который предлагает способы форсированного овладения даром Божиим: завоевание (во францисканском движении спиритуалов некоторые, ища визионерства, шантажировали Бога), покупка (кружок Симона волхва), заслуга и истовый труд (пустынножительство мессалиан).
Соработник Бога восходит к 7-й ступени (бесстрастию) нечеловеческой Силой. Здесь победа над страстями гораздо решительней, чем на ступени безмолвия. Навык подвижника творить волю Божию набирает силу, какую имеет страсть у одержимого страстью. Страсти паразитируют на силах человека; силы бесстрастного человека высвобождаются. Происходит переориентация сил: злопамятство, обращённое на людей, ослабляло молитву, а злопамятство, переключённое на демонов, обеспечивает безопасность от их прилогов (авва Макарий). На пути к Богу страсть является самой серьёзной преградой, значит, освобождение от страстей означает небывалое общение с Богом и бесстрастие воспринимается «как полнота любви Божией» (архимандрит Софроний). Но свобода от страстей не окончательна, положение меняется в зависимости от действий бесстрастного.
Псевдомонашеская харизматистская ересь мессалиан предлагала альтернативную непрестанную молитву и бесстрастие[5]. Первая выливалась в отказ от работы и не совершалась во сне, второе переживалось как ощутимое вхождение «Духа» в аскета, после чего он мог без греха... сожительствовать с женщинами. Православие не числит блуд делом духовно безразличным для некой благодатной элиты. Исихасты отказывались выделять безгрешную элиту: до кончины никого не ублажай, и до смерти ни в ком не отчаивайся. Православное бесстрастие является несовершаемым совершенством (Лествичник). Оно несовершаемое, то есть неокончательное: выше что-то есть, но оно - совершенство, то есть не просто новая ступень за 7-й: им завершается определенный ряд ступеней.
Высшие ступени и вопросы духовной безопасности
Путь восхождения делится на два ряда ступеней. Первым рядом идёт аскеза, то есть духовные упражнения, делание; в аскезе преобладают действия человека при воздействиях Божиих. Второй ряд составляет мистика, то есть созерцание Бога; здесь преобладают действия Божии. Активность исихаста здесь преобразуется в бдительность, но не в пассивность. Аскеза и мистика по отдельности немыслимы: аскеза без мистики лишена цели, мистика без аскезы чревата прелестью. Иногда в аскезе могут присутствовать мистические события, но лишь отчасти.
Сердце подвижника очищается на нескольких ступенях подвига в покаянии, в борьбе со страстями, в безмолвии и в бесстрастии. Чистое сердце бесстрастного зрит Бога на 8-й ступени чистой молитвы (см. Мф. 5, 8), которая выше молитвенного делания, потому что на 8-й ступени «не молитвою молится ум». Здесь молитва не разворачивается в молитвословие, выходит из потока времени. Созерцательная чистая молитва подводит к 9-й ступени созерцанию нетварного Света. Бог приходит к исихасту Светом, то есть нетварной энергией, которая совершает обожение человека.
Восхождение к высшим ступеням даётся очень непросто даже Божиим избранникам. Преподобный Силуан на Афоне принес глубочайшее покаяние за всю жизнь (1-я ст.). Господь простил его, непрестанная молитва вошла в его сердце (45-я ст.). Ещё неискусный в хранении от помыслов (34-я ст.), монах созерцал странный свет. Пришёл помысел: прими, это благодать. Силуан недоумевал, сокрушение отступило в нем настолько, что на молитве пришёл смех. Он ударил по лбу кулаком, смех пропал, но дух покаяния не возвратился. Тогда он осознал себя в прелести. Силуан месяц за месяцем устрожал аскезу, непрестанно молился (5-я ст.). Внезапно Христос восхитил его в созерцание Бога вне образов мира (89-я ст.), но авва не нашёл разума и сил понести дар; для этого потребовалось ещё 15 лет подвигов. Трезвение (3-я ст.) и хранение сердца непрестанной молитвой (45-я ст.) привили ему рассуждение о действиях помыслов, он смирялся, отсекая свою волю (67-я ст.). И прямо посреди борения с бесами Христос явился старцу второй раз и указал путь к чистой молитве (8-я ст.). Итак, мнимоблагодатный свет поверг Силуана в прелесть, но он опознал и поборол её, а после удостоился взойти на высшие ступени[6].
ПРАВОСЛАВИЕ И ХАРИЗМАТИЗМ Благодатное преемство
Христос наделил Апостолов исключительными духовными дарованиями. Например, Петру простилось отступничество (Ин. 21, 317), даже тень его исцеляла больных (Деян. 5, 15); он созерцал нетварный Свет Преображения. Сравниваешь свою скудную духовную жизнь с жизнью Церкви апостольских времён и хочется полноты духовной. Такое желание может привести к самообольщению и бесовскому обольщению: если упорно искать чудес и найти их в переживаниях на молитве и в сбывающихся сновидениях, то легко счесть себя особо облагодатствованным и не подозревать о своём духовном неблагополучии.
Это состояние прелести. Есть явление, с нею связанное, но к ней не сводящееся: когда прелесть перестаёт быть уделом одиночки, распространяется на группу; передаётся от наставника к ученику, то есть организуется в традицию ложного мистического опыта. Эти традиции прелести я буду называть харизматизмом. Появился он давно: в Деяниях святых апостолов (8, 924) апостолы осуждают симонию харизматисткую практику Симона волхва и его последователей. Харизматизм превращает жажду благодати в идеологию групп потребителей, нацеленных на скорое приобретение сверхъестественных способностей, которые обеспечат здоровье, достаток, уважение, чувство эйфории, знание будущего так подобные группы понимают благодатные дары. Их получают для комфортной жизни с помощью разных обрядов и психотехник. Апостолами небесные дары понимаются иначе: они умножают любовь к Богу и людям, служат средством общения с Богом и людьми.
Гонения начали эпоху мучеников, когда век Апостолов ещё не закончился. Христос предрекал Апостолам благодать мученичества: Когда же поведут предавать вас <...> что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый (Мк. 13, 11). Апостол Стефан в час мученичества исполнился Духа и созерцал Христа в Его нетварной славе (Деян. 7, 55).
Конец гонений в IV в. породил новое религиозное движение. Ответом на обмирщение христиан было монашеское движение подвиг бескровного мученичества тех, кто стремился жить по Евангелию. К цепи благодатного преемства прибавилось новое звено: апостольство мученичество монашество. Духовное средоточие монашеской жизни составляет исихастский подвиг. Влияние его не ограничилось монахами; каждый призывается к нему в свою меру. «Христианин должен быть подвижником», говорит архимандрит Софроний (Сахаров). Быть, а не выглядеть.

Архимандрит Софроний (Сахаров)
Преподобный монах Иоанн Лествичник описал путь стяжания Святого Духа в виде ступенчатого восхождения от земли до Бога. Ступени соответствуют различным образам жизни христианской, точнее, различным образам соединения действий подвижника с действием Бога. Будучи предметом изменчивым, действия (энергии) с трудом поддаются описанию. И все же нужно хоть как-то знать всю последовательность духовного восхождения. Бывает, что искатель духовности прекращает восхождение, думая, что достиг предельной высоты; переставая восходить, он скатывается вниз. Ни одна ступень не достигается раз и навсегда, на ней нельзя остановиться, перестав действовать. Бывает, что христианин летит на небо через несколько ступеней, хорошо, если опытный подвижник вовремя остановит его. Сверхбыстрого восхождения на пути незаконного подвига ищут харизматисты. И это побуждает нас, не вникая в нюансы, проследить основные ступени духовного восхождения с присущими им дарами.
Ступени с первой по третью
Начинается всё с поворота: отвращения от греха (до ненависти к нему) и обращения к Богу (до самозабвенной любви к Нему). Жизненный путь переориентируется. Цель жизни видится уже не в достижении мирских целей (власть, удовольствия), а в прямом общении с Богом, обожающим человека до обожения. Покаяние есть и 1-я ступень, и одновременно бесценный духовный дар[1]. «Лучше тот, кто был удостоен видеть самого себя (покаянным самопознанием д.П.С.), чем кто был удостоен видеть ангелов» (авва Исаак Сирин). В полноте покаяния печаль по утраченному из-за грехов Богу всегда сменяется радостью по Богу, приходящему освободить от грехов: «Благодать покаяния есть восхищение души к Богу» (архимандрит Софроний). Покаянием делают первый шаг на земном пути, где покаянию нет конца: конец означал бы полноту обожения. Бог наделяет кающегося дарами памяти смертной (она стимулирует частую молитву память Божию) а также чувств сокрушения (составляет ядро покаяния) и страха Божия (изгоняет малодушную боязливость). Покаянием познаётся истина и отвергается прелесть. «Все виды бесовской прелести <...> возникают оттого, что в основание молитвы не положено покаяние» (святитель Игнатий Брянчанинов). Харизматисты часто сужают покаяние до тривиального сожаления о некоторых поступках. Католичество принижает покаяние, считая сокрушение более радикальным средством. Сокрушение культивируется, оно принимает самые острые формы, на грани истерик и неврозов. Иллюстрацией нам послужит харизматистское движение флагеллантов (XIII в.), в котором сокрушение связывалось с публичным кровавым самобичеванием.
Покаяние выводит на 2-ю ступень борьбу со страстями. Здесь своя стратегия и тактика (см. Лествицу). Основные страсти: чревоугодие, блуд, сребролюбие, печаль, гнев, уныние, тщеславие, гордость. Силу страсти может набрать любой повторяемый грех, ставший жизненной потребностью, второй натурой. Побороть страсть означает побороть себя и демоническую силу, разжигающую страсть для того, чтобы через неё порабощать человека. Борьба со страстями связана с исполнением заповедей Божиих, ревностный исполнитель получает дар смиренномудрия. «Чем больше смиришь себя, тем большие получишь дары от Бога»[2]. Исполнение заповедей исихасты трактуют не в привычных нам западных стереотипах: «Воздаяние бывает не добродетели (этический стереотип д.П.С.) и не труду ради неё (юридический стереотип д.П.С.), но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны» (авва Исаак Сирин). Заповедь есть энергия Бога, её исполнение соединяет человека с Богом. Исполнение заповедей приводит к смирению перед Богом, в нём не слабость, а сила для сражения с бесами. «Вся война идёт за смирение. Враги пали гордостью, и нас влекут в погибель тем же <...> смиренная душа обретает покой и мир»[3].
3-я ступень безмолвие, или исихия (это понятие дало название исихастской духовности), предоставляет аскету временный покой, затишье после жарких боев невидимой брани. Брань не кончается, а как бы переходит на недоступный прежде уровень. Безмолвник не только борется с грехами делом и словом, он очищает ум от дурных помыслов. Греховный помысел не есть мысль, но неотчетливое настроение, побуждение, мелькнувшая картинка... Помыслы могут подсовывать бесы. Подвижник хранит ум от помыслов не беседой с помыслом, что опасно, а безмолвнической молитвой к Богу.
Харизматисты предлагают иные пути. В XVI в. протестантизм порождает харизматистское анабаптистское движение. В г.Мюнстере анабаптисты ввели тоталитарный режим. Правила сектантского режима заменяли исполнение заповедей (борьбу со страстями). Анабаптист Мюнцер исповедывал: «Пророческий дух ждать видений и доверяться им». Православие судит иначе: из-за хитрости сатаны и нашей неопытности поставлено «законом не принимать никаких видений и не доверяться им» (святитель Феофан Затворник). Лжепророческая ненависть к людям вместо заповеданной ненависти к страстям сделала Мюнцера вождём и идеологом Крестьянской войны; вместо мирного безмолвия пролились реки крови.
Ступени с четвертой по седьмую
Хранение ума чистым от помыслов готовит безмолвника к получению дара, стабилизирующего духовную жизнь сведению ума в сердце. Сердцем аскеты называют сердцевину нашей природы, средоточие всех действий человека волевых, интеллектуальных, эмоциональных, физических. Ум уводится из головы в сердце, уходит с периферии человеческой жизни в центр её. Действие ума становится более направленным. Усиливается внимание ума, что бесценно; молитва без внимания мертва. На 4-й ступени живая молитва углубляется, хранение ума переходит в хранение сердца от помыслов. Это дар радикального переустройства человека, поэтому его именуют экстазом (исступлением). Ум, оставляя трудноуправляемый поток сознания, молитвой ступает за обычные пределы, но не в область безумия, а в сердце. Харизматистской альтернативой 4-й ступени является безумный экстаз, в который впадали пророки из секты монтанистов. Так они получали откровение «Духа», которое ставили на порядок выше Евангелия. Экстаз монтанистов типичен для язычества (шаманизм и пр.); при Апостолах не было умоисступлённых пророков[4].
Сведённый в сердце ум исихаста творит молитву и, если Бог благословит, человек восходит на 5-ю ступень, которая именуется непрестанной молитвой (1 Фес. 5, 17). Здесь образуется устойчивое взаимодействие внимания и молитвы, оно служит подвижнику при восхождении как бы двигателем. Непрестанная молитва продолжается и во сне, ей не мешает общение с людьми. Такое чудо стало возможно благодаря краткословной молитве. В отличие от продолжительных, краткая молитва не нуждается в повышенном внимании и лучше укореняется в ум и сердце. Распространена практика краткой Иисусовой молитвы: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Предельно краткий вид её: Господи, помилуй. Молитва служит барометром духовной жизни. Типу молитвы соответствуют ступени восхождения.
На 3-й и 4-й ступени выдвигается задача хранения благодати (хранение ума и хранение сердца). Двигаясь по ступеням, подвижник принимает благодать на благодать (Ин. 1, 17). 6-я ступень называется стяжанием благодати Божией, синергией. Здесь аскет получает великую благодать. Мало кто её получал, еще меньше тех, кто сумел её сохранить. Стяжание благодати сочетает действия человека (стяжание благодати) и Бога (стяжание благодати). Благодать благо, данное Богом. Высшее благо, благодать это Сам Бог, это действие Божие. Гармонию действий человека и Бога на 6-й ступени зовут синергией, совместным действием. Стяжание благодати соединяет с Богом не посредством слова, мысли, чувства, но непосредственно энергией, бытием Божиим, подвижник в доступной ему мере живет жизнью Бога. Православное учение о благодати отметает всякий харизматизм, который предлагает способы форсированного овладения даром Божиим: завоевание (во францисканском движении спиритуалов некоторые, ища визионерства, шантажировали Бога), покупка (кружок Симона волхва), заслуга и истовый труд (пустынножительство мессалиан).
Соработник Бога восходит к 7-й ступени (бесстрастию) нечеловеческой Силой. Здесь победа над страстями гораздо решительней, чем на ступени безмолвия. Навык подвижника творить волю Божию набирает силу, какую имеет страсть у одержимого страстью. Страсти паразитируют на силах человека; силы бесстрастного человека высвобождаются. Происходит переориентация сил: злопамятство, обращённое на людей, ослабляло молитву, а злопамятство, переключённое на демонов, обеспечивает безопасность от их прилогов (авва Макарий). На пути к Богу страсть является самой серьёзной преградой, значит, освобождение от страстей означает небывалое общение с Богом и бесстрастие воспринимается «как полнота любви Божией» (архимандрит Софроний). Но свобода от страстей не окончательна, положение меняется в зависимости от действий бесстрастного.
Псевдомонашеская харизматистская ересь мессалиан предлагала альтернативную непрестанную молитву и бесстрастие[5]. Первая выливалась в отказ от работы и не совершалась во сне, второе переживалось как ощутимое вхождение «Духа» в аскета, после чего он мог без греха... сожительствовать с женщинами. Православие не числит блуд делом духовно безразличным для некой благодатной элиты. Исихасты отказывались выделять безгрешную элиту: до кончины никого не ублажай, и до смерти ни в ком не отчаивайся. Православное бесстрастие является несовершаемым совершенством (Лествичник). Оно несовершаемое, то есть неокончательное: выше что-то есть, но оно - совершенство, то есть не просто новая ступень за 7-й: им завершается определенный ряд ступеней.
Высшие ступени и вопросы духовной безопасности
Путь восхождения делится на два ряда ступеней. Первым рядом идёт аскеза, то есть духовные упражнения, делание; в аскезе преобладают действия человека при воздействиях Божиих. Второй ряд составляет мистика, то есть созерцание Бога; здесь преобладают действия Божии. Активность исихаста здесь преобразуется в бдительность, но не в пассивность. Аскеза и мистика по отдельности немыслимы: аскеза без мистики лишена цели, мистика без аскезы чревата прелестью. Иногда в аскезе могут присутствовать мистические события, но лишь отчасти.
Сердце подвижника очищается на нескольких ступенях подвига в покаянии, в борьбе со страстями, в безмолвии и в бесстрастии. Чистое сердце бесстрастного зрит Бога на 8-й ступени чистой молитвы (см. Мф. 5, 8), которая выше молитвенного делания, потому что на 8-й ступени «не молитвою молится ум». Здесь молитва не разворачивается в молитвословие, выходит из потока времени. Созерцательная чистая молитва подводит к 9-й ступени созерцанию нетварного Света. Бог приходит к исихасту Светом, то есть нетварной энергией, которая совершает обожение человека.
Восхождение к высшим ступеням даётся очень непросто даже Божиим избранникам. Преподобный Силуан на Афоне принес глубочайшее покаяние за всю жизнь (1-я ст.). Господь простил его, непрестанная молитва вошла в его сердце (45-я ст.). Ещё неискусный в хранении от помыслов (34-я ст.), монах созерцал странный свет. Пришёл помысел: прими, это благодать. Силуан недоумевал, сокрушение отступило в нем настолько, что на молитве пришёл смех. Он ударил по лбу кулаком, смех пропал, но дух покаяния не возвратился. Тогда он осознал себя в прелести. Силуан месяц за месяцем устрожал аскезу, непрестанно молился (5-я ст.). Внезапно Христос восхитил его в созерцание Бога вне образов мира (89-я ст.), но авва не нашёл разума и сил понести дар; для этого потребовалось ещё 15 лет подвигов. Трезвение (3-я ст.) и хранение сердца непрестанной молитвой (45-я ст.) привили ему рассуждение о действиях помыслов, он смирялся, отсекая свою волю (67-я ст.). И прямо посреди борения с бесами Христос явился старцу второй раз и указал путь к чистой молитве (8-я ст.). Итак, мнимоблагодатный свет поверг Силуана в прелесть, но он опознал и поборол её, а после удостоился взойти на высшие ступени[6].

Комментарий