Твитнуть
ИЗВЕСТИЯ"
Газета «Твой ДЕНЬ» - Месть выродку
Пропили малыша всей деревней
Ирина Тумакова (Новгородская область, деревня Лычково)
"Известия" продолжают выяснять, почему в России убивают детей. В понедельник мы рассказывали про Полину Малькову из Красноярска. Во вторник речь пойдет о Ване Волкове. Пишем мы об этом потому, что из единичных случаев уже складывается страшное явление.
Думали - сбежал, паршивец
Раньше деревню Лычково в области знали потому, что здесь стоит единственный в стране памятник детям, погибшим во время Великой Отечественной. А теперь знают - потому что тут убили 5-летнего Ваню.
Деревня не искала мальчика целые сутки. Даже родители не хватились. Переполох поднял участковый. 2 апреля, обходя Лычково, он заметил, что возле дома Волковых не играет с собаками, как обычно, маленький Иван. Вошел в дом. Там спали взрослые. Ребенка нигде не было. Поговорил с соседями. Те ничего вразумительного сказать не смогли. Наведался к заведующей садиком, куда Ваня ходил от случая к случаю. Там узнал, что мальчика в последний раз видели вечером в воскресенье почти сутки назад. Но никто (!) не бросился на поиски.
Участковый поднял весь поселок. Охотники прочесывали лес, а милиционеры искали Ваню у знакомых и в заброшенных домах. Думали сбежал, паршивец, и щенка прихватил. Готовились дать ему трепку.
Но в среду Ваню нашли в деревенской канаве. Он лежал третьи сутки рядом с убитым щенком, которого взял погулять. Эксперты говорят, что по характеру ран можно догадаться: ребенок пытался увернуться, а его били по затылку и по темени, чем-то острым рассекли лоб и висок. От семи несильных ударов Ванька упал, его оглушили восьмым и столкнули в канаву с водой. Метр шириной, полметра глубиной как раз чтоб утопить 5-летнего мальчугана. Когда его нашли, то увидели в зажатых кулачках обрывки травы. Он пытался выбраться, подтянул ноги к животу, но захлебнулся.
Канава, в которой нашли Ваню, посреди деревни. Но в тот день деревня праздновала Вербное воскресенье. Праздновала так, как отмечает любое воскресенье в году. И криков ребенка никто не слышал. А потом в канаву просто не додумались заглянуть.
Ванька всем хотел помочь...
В Лычкове удивлялись: как это у непутевой Светки, которая когда-то отсидела 5 лет за кражу, растет такой славный парнишка.
Иван всегда был чистенький, одет добротно, говорят продавщицы в местном магазине, совсем безобидный, тихий. Только говорил плохо. С собаками возился, очень их любил. А его в деревне любили, он хотел всем помогать. И Светка... Ванька у нее третий был, поздний. Она ему все самое лучшее покупала. Пусть маленько совсем зато качественное.
Но говорят и другое: Светка сама сына и прибила! Она вроде как часто поколачивала мальца. Могла и зашибить ненароком.
А чужим его за что убивать? судачат в Лычкове.
Тех, кто грешит на Ванину мать, немного.
Да чтоб у них языки поотсыхали! и Волкова топает ногой на тех, кто обвиняет ее. Потом всхлипывает: Ванечка мой.
Я вхожу в комнату Вани и столбенею: в доме Волковых такая нищета, что это и домом не назовешь, а эта комната оклеена детскими обоями веселенькими, голубыми, с ежиками. На спинке дивана в рядок сидят Ваньки игрушки плюшевые утята, зайцы и мишки. И старенькие, потрепанные детские книжки лежат горкой на стуле "Тараканище", "Мойдодыр", "Кто сказал мяу?".
Света вдруг зажмуривается:
Это он убил, он, он, он! она стучит кулаками по столу, и слезы брызжут из глаз. Это Карлик... Он Ванечку задирал, бил его...
Если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами
Их "попами" все кличут, говорит мне 12-летний пацан и называет фамилию. Этого семейства боится вся полуторатысячная деревня. Насколько силен этот страх, я поняла практически сразу же. Как только я пыталась заговорить с местными о Вовке-Карлике или о Ване, взрослые испуганно шарахались и вместо ответа кричали: "Вы что, хотите, чтоб мне дом сожгли?! Или чего похуже сотворили?!"
Мы не будем называть фамилию в интересах следствия, в милиции их и так хорошо знают. Карлик младший из отпрысков этой многодетной семьи. Он задирал и бил не только Ваню Волкова. Доставалось всем детям в Лычкове, кто младше или слабее Карлика. Даже девочек не щадил. Стонут и старики, к которым Карлик забирается домой, отнимает продукты и деньги. Может и ударить сил справиться с ним у пожилых людей нет, потому что Карлик он только по кличке, а так здоровая 11-летняя мразь.
Больше всего боятся в Лычкове те, у кого есть маленькие собаки и кошки. Карлику ничего не стоит подойти и переломить хребет щенку. Спокойно сломать лапу маленькому котенку. Или поджечь шерсть. Или привязать камень и утопить. Кстати, в доме у "попов", за разбитыми стеклами и перекошенными стенами, все время жалобно кричит щенок. Даже думать не хочется, почему он кричит.
Недавно Карлик учинил погром на местном кладбище. Порушил кресты, повырывал цветы на могилах. И что? А ничего.
Ну, попеняли ему, ай-ай, как тебе не стыдно, вздыхает пожилая женщина, а потом пошли кресты заново ставить.
Этого малолетку защищает закон. Еще три года, пока не достигнет возраста уголовной ответственности, он может спокойно развлекаться в Лычкове.
Нам даже представить страшно, что он за эти три года еще учинит! качают головами соседи.
А кроме того, твердят соседи, семья "попов" многодетная, и за это ей от властей большое уважение.
Я и пожаловаться на них не могу! всхлипывает женщина. Как же, у меня-то один всего, а они многодетные! Так мой-то хоть и один зато нормальный, работает...
Но вы-то сами можете Карлика хотя бы побить разок? спрашиваю наконец у стонущих жителей Лычкова. Вас же много!
А что мы сделаем? разводят руками люди. Ему раз замечание сделаешь он брату пожалуется, дом нам подожгут.
Карлика давно бы приструнили своими силами, кабы не клан "попов". Почему их боятся загадка. Обычная деревенская нищета. Дети целыми днями попрошайничают у магазина. Старший из братьев, правда, сидел 5 лет за грабеж. За убийство сидел, говорят, отец.
В милиции не исключают, что 11-летний живодер с кошек и собак мог переключиться на ребенка. Карлика видели последним, с кем уходил от дома Ваня. И как только мальчик пропал "попы", говорят, затихли. Карлика не видно и не слышно. Нам с ним и его семьей переговорить не удалось они все сейчас не вылезают с допросов в милиции.
Но теперь "дозрела" и деревня. Может быть, Ваня отдал жизнь за то, чтобы чаша терпения местного народца вдруг переполнилась. Здесь говорят: если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами.
Вместо эпилога
Все, что произошло в последнее время с детьми в Красноярске и Новгороде, никак не укладывается в голове. До чего мы дошли, если маленький мальчик своей смертью разбудил целую деревню, если просить прощения у девочки пришла чуть ли не половина почти миллионного Красноярска? Даже звери не бросают своих детей на произвол судьбы, оберегая их от опасностей взрослого мира. В Красноярске проходят мимо плачущего ребенка, которого кроет матом какой-то мужик, сто свидетелей уже набралось в прокуратуре. В Лычкове днями не замечают пропажи мальчишки.
Красноярск, Лычково... Мы подробно рассказали и о той, и о другой страшной трагедии. Мы делаем это не для того, чтобы смаковать подробности или пугать читателей. А чтобы страна очнулась и начала защищать права самых слабых из нас.
Один милиционер в Новгородской области, размышляя о гибели Вани, заметил: "Да не нужен был никому, вот и прибили". Я содрогнулась, но потом подумала: может, он и прав... Ваня оказался не нужен ни матери, ни отцу, ни односельчанам, ни детсаду... Что уж там говорить о попечительских советах и милиции, которые должны были сделать все, чтобы Ваня не лежал в канаве в Вербное воскресенье. Мы не знаем, кто убил его, но неужели только его смерть может остановить (если остановит) людей, терроризирующих целую деревню?
И если и дальше воспринимать то, что случилось в последнее время в разных концах нашей страны, как случайность; если не замечать, сколько их, не обихоженных детей, то скоро гибель человека, не дожившего и до 10, станет для нас нормой.
Газета «Твой ДЕНЬ» - Месть выродку
Пропили малыша всей деревней
Ирина Тумакова (Новгородская область, деревня Лычково)
"Известия" продолжают выяснять, почему в России убивают детей. В понедельник мы рассказывали про Полину Малькову из Красноярска. Во вторник речь пойдет о Ване Волкове. Пишем мы об этом потому, что из единичных случаев уже складывается страшное явление.
Думали - сбежал, паршивец
Раньше деревню Лычково в области знали потому, что здесь стоит единственный в стране памятник детям, погибшим во время Великой Отечественной. А теперь знают - потому что тут убили 5-летнего Ваню.
Деревня не искала мальчика целые сутки. Даже родители не хватились. Переполох поднял участковый. 2 апреля, обходя Лычково, он заметил, что возле дома Волковых не играет с собаками, как обычно, маленький Иван. Вошел в дом. Там спали взрослые. Ребенка нигде не было. Поговорил с соседями. Те ничего вразумительного сказать не смогли. Наведался к заведующей садиком, куда Ваня ходил от случая к случаю. Там узнал, что мальчика в последний раз видели вечером в воскресенье почти сутки назад. Но никто (!) не бросился на поиски.
Участковый поднял весь поселок. Охотники прочесывали лес, а милиционеры искали Ваню у знакомых и в заброшенных домах. Думали сбежал, паршивец, и щенка прихватил. Готовились дать ему трепку.
Но в среду Ваню нашли в деревенской канаве. Он лежал третьи сутки рядом с убитым щенком, которого взял погулять. Эксперты говорят, что по характеру ран можно догадаться: ребенок пытался увернуться, а его били по затылку и по темени, чем-то острым рассекли лоб и висок. От семи несильных ударов Ванька упал, его оглушили восьмым и столкнули в канаву с водой. Метр шириной, полметра глубиной как раз чтоб утопить 5-летнего мальчугана. Когда его нашли, то увидели в зажатых кулачках обрывки травы. Он пытался выбраться, подтянул ноги к животу, но захлебнулся.
Канава, в которой нашли Ваню, посреди деревни. Но в тот день деревня праздновала Вербное воскресенье. Праздновала так, как отмечает любое воскресенье в году. И криков ребенка никто не слышал. А потом в канаву просто не додумались заглянуть.
Ванька всем хотел помочь...
В Лычкове удивлялись: как это у непутевой Светки, которая когда-то отсидела 5 лет за кражу, растет такой славный парнишка.
Иван всегда был чистенький, одет добротно, говорят продавщицы в местном магазине, совсем безобидный, тихий. Только говорил плохо. С собаками возился, очень их любил. А его в деревне любили, он хотел всем помогать. И Светка... Ванька у нее третий был, поздний. Она ему все самое лучшее покупала. Пусть маленько совсем зато качественное.
Но говорят и другое: Светка сама сына и прибила! Она вроде как часто поколачивала мальца. Могла и зашибить ненароком.
А чужим его за что убивать? судачат в Лычкове.
Тех, кто грешит на Ванину мать, немного.
Да чтоб у них языки поотсыхали! и Волкова топает ногой на тех, кто обвиняет ее. Потом всхлипывает: Ванечка мой.
Я вхожу в комнату Вани и столбенею: в доме Волковых такая нищета, что это и домом не назовешь, а эта комната оклеена детскими обоями веселенькими, голубыми, с ежиками. На спинке дивана в рядок сидят Ваньки игрушки плюшевые утята, зайцы и мишки. И старенькие, потрепанные детские книжки лежат горкой на стуле "Тараканище", "Мойдодыр", "Кто сказал мяу?".
Света вдруг зажмуривается:
Это он убил, он, он, он! она стучит кулаками по столу, и слезы брызжут из глаз. Это Карлик... Он Ванечку задирал, бил его...
Если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами
Их "попами" все кличут, говорит мне 12-летний пацан и называет фамилию. Этого семейства боится вся полуторатысячная деревня. Насколько силен этот страх, я поняла практически сразу же. Как только я пыталась заговорить с местными о Вовке-Карлике или о Ване, взрослые испуганно шарахались и вместо ответа кричали: "Вы что, хотите, чтоб мне дом сожгли?! Или чего похуже сотворили?!"
Мы не будем называть фамилию в интересах следствия, в милиции их и так хорошо знают. Карлик младший из отпрысков этой многодетной семьи. Он задирал и бил не только Ваню Волкова. Доставалось всем детям в Лычкове, кто младше или слабее Карлика. Даже девочек не щадил. Стонут и старики, к которым Карлик забирается домой, отнимает продукты и деньги. Может и ударить сил справиться с ним у пожилых людей нет, потому что Карлик он только по кличке, а так здоровая 11-летняя мразь.
Больше всего боятся в Лычкове те, у кого есть маленькие собаки и кошки. Карлику ничего не стоит подойти и переломить хребет щенку. Спокойно сломать лапу маленькому котенку. Или поджечь шерсть. Или привязать камень и утопить. Кстати, в доме у "попов", за разбитыми стеклами и перекошенными стенами, все время жалобно кричит щенок. Даже думать не хочется, почему он кричит.
Недавно Карлик учинил погром на местном кладбище. Порушил кресты, повырывал цветы на могилах. И что? А ничего.
Ну, попеняли ему, ай-ай, как тебе не стыдно, вздыхает пожилая женщина, а потом пошли кресты заново ставить.
Этого малолетку защищает закон. Еще три года, пока не достигнет возраста уголовной ответственности, он может спокойно развлекаться в Лычкове.
Нам даже представить страшно, что он за эти три года еще учинит! качают головами соседи.
А кроме того, твердят соседи, семья "попов" многодетная, и за это ей от властей большое уважение.
Я и пожаловаться на них не могу! всхлипывает женщина. Как же, у меня-то один всего, а они многодетные! Так мой-то хоть и один зато нормальный, работает...
Но вы-то сами можете Карлика хотя бы побить разок? спрашиваю наконец у стонущих жителей Лычкова. Вас же много!
А что мы сделаем? разводят руками люди. Ему раз замечание сделаешь он брату пожалуется, дом нам подожгут.
Карлика давно бы приструнили своими силами, кабы не клан "попов". Почему их боятся загадка. Обычная деревенская нищета. Дети целыми днями попрошайничают у магазина. Старший из братьев, правда, сидел 5 лет за грабеж. За убийство сидел, говорят, отец.
В милиции не исключают, что 11-летний живодер с кошек и собак мог переключиться на ребенка. Карлика видели последним, с кем уходил от дома Ваня. И как только мальчик пропал "попы", говорят, затихли. Карлика не видно и не слышно. Нам с ним и его семьей переговорить не удалось они все сейчас не вылезают с допросов в милиции.
Но теперь "дозрела" и деревня. Может быть, Ваня отдал жизнь за то, чтобы чаша терпения местного народца вдруг переполнилась. Здесь говорят: если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами.
Вместо эпилога
Все, что произошло в последнее время с детьми в Красноярске и Новгороде, никак не укладывается в голове. До чего мы дошли, если маленький мальчик своей смертью разбудил целую деревню, если просить прощения у девочки пришла чуть ли не половина почти миллионного Красноярска? Даже звери не бросают своих детей на произвол судьбы, оберегая их от опасностей взрослого мира. В Красноярске проходят мимо плачущего ребенка, которого кроет матом какой-то мужик, сто свидетелей уже набралось в прокуратуре. В Лычкове днями не замечают пропажи мальчишки.
Красноярск, Лычково... Мы подробно рассказали и о той, и о другой страшной трагедии. Мы делаем это не для того, чтобы смаковать подробности или пугать читателей. А чтобы страна очнулась и начала защищать права самых слабых из нас.
Один милиционер в Новгородской области, размышляя о гибели Вани, заметил: "Да не нужен был никому, вот и прибили". Я содрогнулась, но потом подумала: может, он и прав... Ваня оказался не нужен ни матери, ни отцу, ни односельчанам, ни детсаду... Что уж там говорить о попечительских советах и милиции, которые должны были сделать все, чтобы Ваня не лежал в канаве в Вербное воскресенье. Мы не знаем, кто убил его, но неужели только его смерть может остановить (если остановит) людей, терроризирующих целую деревню?
И если и дальше воспринимать то, что случилось в последнее время в разных концах нашей страны, как случайность; если не замечать, сколько их, не обихоженных детей, то скоро гибель человека, не дожившего и до 10, станет для нас нормой.
Комментарий