Твитнуть
Идеи, высказываемые Александром Дугиным в публичных выступлениях, интервью и книгах, являются конститутивными для современной российской государственной идеологии. Особенно той ее части, которая убедительна для людей, занимающихся гуманитарными науками и интересующихся философией и историей; для молодых интеллектуалов, посетителей магазина Листва и читателей телеграмм канала Катехон и т. д.
Идеи Дугина влиятельны не только в русскоязычном мире, но и за рубежом. Если спросить Chat GPT-4: «Кто является самым цитируемым российским философом на Западе?», он ответит, что Александр Дугин. А если спросить чат о самых издаваемых за рубежом российских философах за всю историю, то на первое место он поставит Михаила Бахтина, а на второе героя этой статьи. Вместе с тем, среди оппозиционно настроенных граждан к нему принято относиться несерьезно. Как к фрику, говорящему про отравленный ветер и камыши, или как к сумасшедшему фашисту. Часто отношение к нему связано с ненавистью такой силы, которая полностью застилает глаза и не позволяет проанализировать его идеи.
В этом тексте мы попытаемся проанализировать два связанных друг с другом концепта «катехон» и «Третий Рим», развиваемых Александром Дугиным в книге «Метафизика Благой Вести» и в трехтомнике «Русский Логос». Их анализ даст ответ на вопрос, что стоит за высказываниями, повторяемыми не только Дугиным, но и такими людьми, как Захар Прилепин и Александр Проханов «Святая Русь», «Россия святая», «Битва с антихристом», «Богоизбранность русского народа». Надо сказать, что недавно на Русском Соборе под руководством патриарха Кирилла было объявлено, что современная Россия является катехоном, выполняя сдерживание натиска глобализма. Это делает актуальность понятия катехон особенно острым.
Справедливо задаться вопросом что вообще имеется в виду? Ведь в Священном Писании ничего не сказано ни про Русь, ни про мессианскую роль русских. Чтобы ответить на эти вопросы, надо начать издалека. И прежде чем это сделать хочу заметить, что оппонировать им, как кажется, следует из их собственной аксиоматики, ибо со светской точки зрения они не могут быть предметом рационального разговора ничего кроме негативной и сугубо эмоциональной реакции они не вызывают, а значит, не могут быть деактивированы. Итак, приступим.
Во «Втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам» есть такие строчки: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий». Из контекста ясно, что тайна беззакония это действие сил антихриста. Совершение этой тайны это ее самораскрытие и явление антихриста явным образом. А вот относительно того, кто такой удерживающий (по гречески κατέχων «катехон» в русской транскрипции), вопрос более сложный, на него существует обширная традиция толкования.
Посмотрим, как у Александра Дугина, впервые в книге «Метафизика благой вести», появляется это понятие: «Православная традиция однозначно понимает под удерживающим Православного Царя, а под тем, что не допускает ему открыться Православное Царство, христианскую Империю». Заявление безапелляционное.
Через 25 лет, в первой книге трехтомника «Русский логос», удерживающий или катехон упоминается в том же духе: «Мировоззренческая структура (действующая в России), высшим выражением ее является фигура катехона, Православного Императора». «В Московской Руси осмыслилась идеология катехона (Москва Третий Рим)», в контексте разговора о катехоне автор пишет: «это есть миссия (катехонисческая) русского государства и русского народа».
Удивляет, что делая катехон краеугольным камнем своей политической теории, Александр Гельевич не знакомит читателя с традицией толкования этого понятия. Происходит это, очевидно, не из-за того, что автору неизвестны правила научного подхода к понятиям (если мы посмотрим его кандидатскую диссертацию, там они безупречно соблюдены), а в соедствие того, что описание истории этого понятия серьезно подточит те следствия, которые он из него извлекает. А эти следствия относятся не только к политической мистике средневекового христианства, но продлеваются гораздо дальше на фигуру президента Путина, который в контексте вышеозначенного толкования катехона понимается как православный царь, вступающий в битву с антихристом. Именно поэтому ставки относительно значения катехона предельно велики.
Пойдем далее и обратимся к традиции толкования. Удивительно, но не существует ни одного толковательного текста, ни в Византии, ни позже, в которых катехон понимался бы как царь. Александр Гельевич, к сожалению, вводит нас в заблуждение, когда говорит «однозначно понимался». Впервые подобное понимание возникает у Иоанна Кронштадтского в 1896 году, в аккламационом тексте по случаю помазания на царство Николая II. Он говорил: «Антихрист не может появиться среди нас по причине самодержавной власти, сдерживающей бесчинное шатание и нелепое учение безбожников».
Автор, будучи ярким общественным деятелем, все же не был интеллектуалом и богословом, поэтому неудивительно, что он сказал то, что за много веков никому не приходило в голову, просто потому, что из этого получился бы абсурд ведь тогда со свержением самодержавной власти должен явиться антихрист, но в Византии она уже давно прекратила существование и антихрист тогда не явился. С окончанием самодержавия Романовых прихода антихриста тоже, очевидно, не случилось.
Безусловно, в ультраправом дискурсе есть представление, что Ленин и большевики явления антихриста, но такое понимание указывает на отступление его сторонников от Писания, от пророчества Иоанна о конце времен, в связи с пришествием которого должны случиться совершенно конкретные события проповедь Евангелия среди всех народов, принятие евреями христианства, объединение всех государств в одно, открытое управление всем человечеством антихристом и т. д. Всего этого, очевидно, не случилось, поэтому по логике христианской эсхатологии считать императора или монархическую династию катехоном ошибочно. Священник и богослов Даниил Сысоев, склоняясь к тому, что катехон это любой, кто проповедует Евангелие, в 2006 году пишет «богомудрые Отцы не дают нам повода впадать в апокалипсическую лихорадку и не позволяют считать, что удерживающий уже взят из среды в 1917 году».
Надо добавить, что считать катехона самодержцем, это значит полагать, что апостол Павел имел в виду современного ему императора Нерона, но вообще-то Нерон был язычником, гонителем христиан, и, в итоге, казнил и самого Павла, и почти всех остальных апостолов. Поэтому толкование катехона как самодержца абсурдно и бросает серьезную тень на память об апостолах. Заходясь в черносотенном кураже Иоанн Кронштадский упустил этот момент.
Идем далее. Посмотрим как катехон понимали средневековые богословы. Первое толкование его в политическом смысле относится к третьему веку и принадлежит Тертуллиану, приведено оно в книге «Воскресение плоти», именно на него должен был бы указать нам Александр Дугин, если бы прослеживал генеалогию понятия: «Кто же это (удерживающий), если не римское государство, падение и разделение которого между десятью царями совершит антихрист?»
Надо сказать, что и в католическом и в православном богословии ссылаться на Тертуллиана неловко, делается это обычно с оговорками, ибо из его текстов следует, что он с симпатией относился к монтанизму еретическому учению второго века. Это еще одна улика, указывающая на то, почему Дугин, будучи декларативным ультраортодоксом, стесняется приводить генеалогию понятия она восходит к человеку с репутацией еретика.
Но далее к политическому пониманию катехона присоединяются два богослова, имеющие безоговорочный авторитет и причисленные к лику святых. Иоанн Злоатоуст в пятом веке пишет: «одни полагают, что под этим (удерживающим) должно разуметь благодать Святаго Духа, а другие Римское государство. С последними я больше согласен». Далее Златоуст рассуждает, не настаивая на политическом толковании, оставляя возможность трактовать иначе. Основное его возражение против трактовки что это Святой Дух заключается в том, что если бы апостол Павел имел его ввиду, то так бы и написал.
Блаженный Феофилакт спустя 600 лет тоже пишет, что одни богословы понимали под удерживающим благодать Святого Духа, другие таинственное и непрогнозируемое определение Божие: «когда настанет время, определенное Богом, тогда явится и антихрист», далее Феофилакт Болгарский добавляет: «но ты следуй толкованию святого Иоанна, как более истинному».
Есть ряд других толкований от не менее авторитетных авторов: Василий Великий считал, что катехон, это тот, кто хранит истинную веру и препятствует разногласиям между братьями и искажению вероучения: «встречаемое у нас такое разногласие, как с заповедями Господними, так и в отношении друг к другу приведет к открытию тайны беззакония».
Василий Кесарийский считал, что катехон, это тот, «кто народам проповедует Евангелие». Севериан Габальский споря со Златоустом настаивал, что катехон: «удерживает появление беззаконного и препятствует ему Дух Святой». Блаженный Августин заявил: «признаюсь, я не понимаю этих слов». Потом он описывает очень интересные толкования разных богословов, например, что под «тайной беззакония» имелась ввиду деятельность Нерона, а под явлением беззаконника понимали будущее воскрешение Нерона, которое случится, когда ослабнет римская власть или же когда, по мнению других, в Церкви усилятся ереси и расколы.
Как мы видим толкований этого понятия масса, и однозначного никогда не было, вопреки тому, в чем нас пытается уверить Александр Гельевич. А ведь это уверение очень важно, ибо именно благодаря ему становится возможно провести линию от Нового Завета к России и ее политическому руководству с тем, чтобы найти основания для сакрализации последнего. О том, как Россия связана с Римской Империей речь пойдет ниже.
Напомню, что еще в 2014 году Дугин призывал к коронации Путина. В основании поддержки президента Путина для многих людей с православным, консервативным мировоззрением действует понимание катехона как царя или христианской империи. Но первого толкования в православной традиции никогда не было, а второе, когда на Россию проецируются функции Римской Империи, было осуждено на Вселенском соборе 1666 года и это осуждение никогда не было отменено. Такое понимание восходит к понятию «Третий Рим», семантически связанным с политическим толкованием катехона.
Разберём историю этого понятия. Оно означает приемственность Россией мистической роли Римской империи по удерживанию мира от прихода антихриста. То есть в это понятие вложена интерпретация Златоуста и Феофилакта и опущены все остальные.
Оно впервые возникает в письмах монаха Филофея Ивану III в 1522 году, в книге «Русский Логос. Образы Русской мысли» Дугин обильно их цитирует и комментирует: «если хорошо урядишь свое царство 一 будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать».
Далее следует комментарий Дугина: «русское государство и русские цари призваны Духом для участия в последней битве, и им отведена в этой битве главная роль. Но стоит только оступиться, растеряться, уклониться, и все человечество постигнет на сей раз необратимая катастрофа. Антихрист не удалился, он близок как никогда. Третий Рим это последний шанс, данный человечеству в лице возрожденной Руси».
Филофей имеет в виду, что был первый Рим это собственно языческий Рим, второй Рим христианский Константинополь, и Третий Рим православная Москва. Он не упоминает толкование катехона как христианской Империи, но из контекста его писем вполне допустимо считать, что именно это толкование он имеет ввиду. И тогда получается, что, следуя этому тексту, Русь действительно принимает на себя мистические функции противостояния антихристу.
Но теперь посмотрим как Александр Гельевич манипулирует этими текстами в пользу идеи о «богоизбранности русского народа как народа Третьего Рима».
Обращу внимание на тонкое различие, но из него следует очень многое Филофей действительно говорит об особом, мистическом статусе Руси и из этого допустимо сделать вывод об особом статусе населяющего его народа. Этот статус означает «вы последние христиане и поэтому вы обязаны вести себя между собой по христиански». Из этого не следует богоизбранность, потому что таковая касалась евреев и означала совершенно конкретные вещи явление Бога через пророков, дарование народу нового закона на скрижалях и прочих установлений. Богоизбранность значает, что Бог избрал народ, чтоб через него говорить с человечеством. Русскому народу Бог через пророков не являлся и нового закона ему не открывал, по крайней мере ни один Церковный Собор такого не фиксировал. Однако же из понятия Третий Рим Дугиным и его единомышленниками делаются выводы, что быть русским значит иметь некие духовные способности, которые есть только у них. И это основано на православии. Но ничто на это в письмах Филофея не указывает. Из понятия Третего Рима это не следует.
На самом деле, такое понимание русского народа появилось в 19 веке в подражание идеям о «национальном духе» имеющим в себе априорные содержания, идеям, которые появились в 18 веке и развивались Монтескье во Франции и фон Мозером в Германии, потом были перенесены в Россию Хомяковым и Достоевским, а далее подхвачены черносотенцами. Александр Дугин проецирует национализм нового времени на средневековье, незаметно подменяя религиозные установления националистическими, делая вид, что националистические представления и есть религиозные.
Продолжение в комментариях.
Идеи Дугина влиятельны не только в русскоязычном мире, но и за рубежом. Если спросить Chat GPT-4: «Кто является самым цитируемым российским философом на Западе?», он ответит, что Александр Дугин. А если спросить чат о самых издаваемых за рубежом российских философах за всю историю, то на первое место он поставит Михаила Бахтина, а на второе героя этой статьи. Вместе с тем, среди оппозиционно настроенных граждан к нему принято относиться несерьезно. Как к фрику, говорящему про отравленный ветер и камыши, или как к сумасшедшему фашисту. Часто отношение к нему связано с ненавистью такой силы, которая полностью застилает глаза и не позволяет проанализировать его идеи.
В этом тексте мы попытаемся проанализировать два связанных друг с другом концепта «катехон» и «Третий Рим», развиваемых Александром Дугиным в книге «Метафизика Благой Вести» и в трехтомнике «Русский Логос». Их анализ даст ответ на вопрос, что стоит за высказываниями, повторяемыми не только Дугиным, но и такими людьми, как Захар Прилепин и Александр Проханов «Святая Русь», «Россия святая», «Битва с антихристом», «Богоизбранность русского народа». Надо сказать, что недавно на Русском Соборе под руководством патриарха Кирилла было объявлено, что современная Россия является катехоном, выполняя сдерживание натиска глобализма. Это делает актуальность понятия катехон особенно острым.
Справедливо задаться вопросом что вообще имеется в виду? Ведь в Священном Писании ничего не сказано ни про Русь, ни про мессианскую роль русских. Чтобы ответить на эти вопросы, надо начать издалека. И прежде чем это сделать хочу заметить, что оппонировать им, как кажется, следует из их собственной аксиоматики, ибо со светской точки зрения они не могут быть предметом рационального разговора ничего кроме негативной и сугубо эмоциональной реакции они не вызывают, а значит, не могут быть деактивированы. Итак, приступим.
Во «Втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам» есть такие строчки: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий». Из контекста ясно, что тайна беззакония это действие сил антихриста. Совершение этой тайны это ее самораскрытие и явление антихриста явным образом. А вот относительно того, кто такой удерживающий (по гречески κατέχων «катехон» в русской транскрипции), вопрос более сложный, на него существует обширная традиция толкования.
Посмотрим, как у Александра Дугина, впервые в книге «Метафизика благой вести», появляется это понятие: «Православная традиция однозначно понимает под удерживающим Православного Царя, а под тем, что не допускает ему открыться Православное Царство, христианскую Империю». Заявление безапелляционное.
Через 25 лет, в первой книге трехтомника «Русский логос», удерживающий или катехон упоминается в том же духе: «Мировоззренческая структура (действующая в России), высшим выражением ее является фигура катехона, Православного Императора». «В Московской Руси осмыслилась идеология катехона (Москва Третий Рим)», в контексте разговора о катехоне автор пишет: «это есть миссия (катехонисческая) русского государства и русского народа».
Удивляет, что делая катехон краеугольным камнем своей политической теории, Александр Гельевич не знакомит читателя с традицией толкования этого понятия. Происходит это, очевидно, не из-за того, что автору неизвестны правила научного подхода к понятиям (если мы посмотрим его кандидатскую диссертацию, там они безупречно соблюдены), а в соедствие того, что описание истории этого понятия серьезно подточит те следствия, которые он из него извлекает. А эти следствия относятся не только к политической мистике средневекового христианства, но продлеваются гораздо дальше на фигуру президента Путина, который в контексте вышеозначенного толкования катехона понимается как православный царь, вступающий в битву с антихристом. Именно поэтому ставки относительно значения катехона предельно велики.
Пойдем далее и обратимся к традиции толкования. Удивительно, но не существует ни одного толковательного текста, ни в Византии, ни позже, в которых катехон понимался бы как царь. Александр Гельевич, к сожалению, вводит нас в заблуждение, когда говорит «однозначно понимался». Впервые подобное понимание возникает у Иоанна Кронштадтского в 1896 году, в аккламационом тексте по случаю помазания на царство Николая II. Он говорил: «Антихрист не может появиться среди нас по причине самодержавной власти, сдерживающей бесчинное шатание и нелепое учение безбожников».
Автор, будучи ярким общественным деятелем, все же не был интеллектуалом и богословом, поэтому неудивительно, что он сказал то, что за много веков никому не приходило в голову, просто потому, что из этого получился бы абсурд ведь тогда со свержением самодержавной власти должен явиться антихрист, но в Византии она уже давно прекратила существование и антихрист тогда не явился. С окончанием самодержавия Романовых прихода антихриста тоже, очевидно, не случилось.
Безусловно, в ультраправом дискурсе есть представление, что Ленин и большевики явления антихриста, но такое понимание указывает на отступление его сторонников от Писания, от пророчества Иоанна о конце времен, в связи с пришествием которого должны случиться совершенно конкретные события проповедь Евангелия среди всех народов, принятие евреями христианства, объединение всех государств в одно, открытое управление всем человечеством антихристом и т. д. Всего этого, очевидно, не случилось, поэтому по логике христианской эсхатологии считать императора или монархическую династию катехоном ошибочно. Священник и богослов Даниил Сысоев, склоняясь к тому, что катехон это любой, кто проповедует Евангелие, в 2006 году пишет «богомудрые Отцы не дают нам повода впадать в апокалипсическую лихорадку и не позволяют считать, что удерживающий уже взят из среды в 1917 году».
Надо добавить, что считать катехона самодержцем, это значит полагать, что апостол Павел имел в виду современного ему императора Нерона, но вообще-то Нерон был язычником, гонителем христиан, и, в итоге, казнил и самого Павла, и почти всех остальных апостолов. Поэтому толкование катехона как самодержца абсурдно и бросает серьезную тень на память об апостолах. Заходясь в черносотенном кураже Иоанн Кронштадский упустил этот момент.
Идем далее. Посмотрим как катехон понимали средневековые богословы. Первое толкование его в политическом смысле относится к третьему веку и принадлежит Тертуллиану, приведено оно в книге «Воскресение плоти», именно на него должен был бы указать нам Александр Дугин, если бы прослеживал генеалогию понятия: «Кто же это (удерживающий), если не римское государство, падение и разделение которого между десятью царями совершит антихрист?»
Надо сказать, что и в католическом и в православном богословии ссылаться на Тертуллиана неловко, делается это обычно с оговорками, ибо из его текстов следует, что он с симпатией относился к монтанизму еретическому учению второго века. Это еще одна улика, указывающая на то, почему Дугин, будучи декларативным ультраортодоксом, стесняется приводить генеалогию понятия она восходит к человеку с репутацией еретика.
Но далее к политическому пониманию катехона присоединяются два богослова, имеющие безоговорочный авторитет и причисленные к лику святых. Иоанн Злоатоуст в пятом веке пишет: «одни полагают, что под этим (удерживающим) должно разуметь благодать Святаго Духа, а другие Римское государство. С последними я больше согласен». Далее Златоуст рассуждает, не настаивая на политическом толковании, оставляя возможность трактовать иначе. Основное его возражение против трактовки что это Святой Дух заключается в том, что если бы апостол Павел имел его ввиду, то так бы и написал.
Блаженный Феофилакт спустя 600 лет тоже пишет, что одни богословы понимали под удерживающим благодать Святого Духа, другие таинственное и непрогнозируемое определение Божие: «когда настанет время, определенное Богом, тогда явится и антихрист», далее Феофилакт Болгарский добавляет: «но ты следуй толкованию святого Иоанна, как более истинному».
Есть ряд других толкований от не менее авторитетных авторов: Василий Великий считал, что катехон, это тот, кто хранит истинную веру и препятствует разногласиям между братьями и искажению вероучения: «встречаемое у нас такое разногласие, как с заповедями Господними, так и в отношении друг к другу приведет к открытию тайны беззакония».
Василий Кесарийский считал, что катехон, это тот, «кто народам проповедует Евангелие». Севериан Габальский споря со Златоустом настаивал, что катехон: «удерживает появление беззаконного и препятствует ему Дух Святой». Блаженный Августин заявил: «признаюсь, я не понимаю этих слов». Потом он описывает очень интересные толкования разных богословов, например, что под «тайной беззакония» имелась ввиду деятельность Нерона, а под явлением беззаконника понимали будущее воскрешение Нерона, которое случится, когда ослабнет римская власть или же когда, по мнению других, в Церкви усилятся ереси и расколы.
Как мы видим толкований этого понятия масса, и однозначного никогда не было, вопреки тому, в чем нас пытается уверить Александр Гельевич. А ведь это уверение очень важно, ибо именно благодаря ему становится возможно провести линию от Нового Завета к России и ее политическому руководству с тем, чтобы найти основания для сакрализации последнего. О том, как Россия связана с Римской Империей речь пойдет ниже.
Напомню, что еще в 2014 году Дугин призывал к коронации Путина. В основании поддержки президента Путина для многих людей с православным, консервативным мировоззрением действует понимание катехона как царя или христианской империи. Но первого толкования в православной традиции никогда не было, а второе, когда на Россию проецируются функции Римской Империи, было осуждено на Вселенском соборе 1666 года и это осуждение никогда не было отменено. Такое понимание восходит к понятию «Третий Рим», семантически связанным с политическим толкованием катехона.
Разберём историю этого понятия. Оно означает приемственность Россией мистической роли Римской империи по удерживанию мира от прихода антихриста. То есть в это понятие вложена интерпретация Златоуста и Феофилакта и опущены все остальные.
Оно впервые возникает в письмах монаха Филофея Ивану III в 1522 году, в книге «Русский Логос. Образы Русской мысли» Дугин обильно их цитирует и комментирует: «если хорошо урядишь свое царство 一 будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать».
Далее следует комментарий Дугина: «русское государство и русские цари призваны Духом для участия в последней битве, и им отведена в этой битве главная роль. Но стоит только оступиться, растеряться, уклониться, и все человечество постигнет на сей раз необратимая катастрофа. Антихрист не удалился, он близок как никогда. Третий Рим это последний шанс, данный человечеству в лице возрожденной Руси».
Филофей имеет в виду, что был первый Рим это собственно языческий Рим, второй Рим христианский Константинополь, и Третий Рим православная Москва. Он не упоминает толкование катехона как христианской Империи, но из контекста его писем вполне допустимо считать, что именно это толкование он имеет ввиду. И тогда получается, что, следуя этому тексту, Русь действительно принимает на себя мистические функции противостояния антихристу.
Но теперь посмотрим как Александр Гельевич манипулирует этими текстами в пользу идеи о «богоизбранности русского народа как народа Третьего Рима».
Обращу внимание на тонкое различие, но из него следует очень многое Филофей действительно говорит об особом, мистическом статусе Руси и из этого допустимо сделать вывод об особом статусе населяющего его народа. Этот статус означает «вы последние христиане и поэтому вы обязаны вести себя между собой по христиански». Из этого не следует богоизбранность, потому что таковая касалась евреев и означала совершенно конкретные вещи явление Бога через пророков, дарование народу нового закона на скрижалях и прочих установлений. Богоизбранность значает, что Бог избрал народ, чтоб через него говорить с человечеством. Русскому народу Бог через пророков не являлся и нового закона ему не открывал, по крайней мере ни один Церковный Собор такого не фиксировал. Однако же из понятия Третий Рим Дугиным и его единомышленниками делаются выводы, что быть русским значит иметь некие духовные способности, которые есть только у них. И это основано на православии. Но ничто на это в письмах Филофея не указывает. Из понятия Третего Рима это не следует.
На самом деле, такое понимание русского народа появилось в 19 веке в подражание идеям о «национальном духе» имеющим в себе априорные содержания, идеям, которые появились в 18 веке и развивались Монтескье во Франции и фон Мозером в Германии, потом были перенесены в Россию Хомяковым и Достоевским, а далее подхвачены черносотенцами. Александр Дугин проецирует национализм нового времени на средневековье, незаметно подменяя религиозные установления националистическими, делая вид, что националистические представления и есть религиозные.
Продолжение в комментариях.
Комментарий