Твитнуть
о.Яков Кротов http://www.krotov.info/
...Потребительство ужасно. Вот как описывает потребительское общество экономист Людвиг фон Мизес:
Для ханжи потребитель так же опасен, как избиратель - для чиновника. Потребитель предпочитает покупать водку, а не Библию. Ханжа предлагает ему бесплатную Библию, а водку требует запретить. Избиратель предпочитает либерала - чиновник предлагает ему офицера тайной полиции, а либерализм требует запретить или, пока запрещалка ещё не вызрела, исподтишка финансирует псевдо-либерализм, мешая либералам настоящим.
Демократия невозможна в церковном управлении, но в духовной жизни только демократия и возможна. Ханжа кричит, что водку надо запретить, потому что человек дурак и эгоист, от этого не любит Библию. Простая мысль о том, что человек не Библию не любит (он её попросту не знает), а не любит вздорные вариации на тему Библии, ханже в голову не приходит. Он убеждён, что его понимание Библии и есть Библия, а если в чём-то Бог разногласит с ханжой, тем хуже для Бога. Плохой сапожник убеждён, что у него не покупают сапоги из-за того, что покупатель дурак, покупается на рекламу, на красивую упаковку. Плохой проповедник убеждён, что люди не ходят в его храм, потому что они развратники и грешники. Для этих людей единственное спасение - возвращение в блаженное прошлое, когда сапоги предлагал один-единственный сапожник, а религию - один-единственный проповедник. Это мир без обратной связи.
Многие люди потребительского общества не выносят тяжести свободы потребления. Во всяком случае, в духовной жизни они забиваются туда, где от них ничего не требуется. Человек, который в магазине ни за что бы не купил вино только потому, что оно местного производства или одобрено президентом страны, в религии первое, на что смотрит - кем одобрено.
Когда потребление отождествляется с разнузданностью, свобода - со своеволием, выбор - с изменой, тогда консерватизм цепляется за аскетизм (хотя далеко не все консерваторы, даже церковные - аскеты). Воздержание, воздержание и ещё раз воздержание! Потреблению противопоставляется отказ от потребления. Но аскеза есть не отказ от выбора, тем более - не запрет выбора, а ежеминутный выбор. Всё же остальное - ханжеская подмена. С таким же успехом можно определять брак как возможность развода, развод выдавать за прелюбодеяние, а монашество за идеальный брак. И ведь бывали в истории ханжества подобные софизмы! Высшим браком объявляли безбрачие, и тем временем в реальности брак именно превращался в выбор невесты, вполне подобный выбору лошади - такой гнусности потребительское общество не знает и глубоко не одобряет.
Нет ничего более нехристианского. Аскетизм имеет такое же отношение к христианству, какое Иоанн Предтеча имеет ко Христу. Это не крыша, это крыльцо. Можно добровольно избрать лично для себя жизнь на паперти, но нельзя утверждать, что паперть - это церковь, тем более, что это - Царство Божие. Мизес сравнивал защитников аскетизма как общеобязательного идеала с попыткой превратить человека в растение. Но Иисус призывал поглядеть на лилии, а не становиться лилией. Он призывал к добровольному социализму потребления, а не к принудительному социализму производства. Разница ощутима для всякого, но только не для "освобожденных церковных работников". Свобода от производства оборачивается у них рабством у ненависти.
...Потребительство ужасно. Вот как описывает потребительское общество экономист Людвиг фон Мизес:
"Потребители поддерживают магазины, в которых они приобретают приглянувшиеся им товары по более низким ценам. Их покупки или отказ от покупки являются решающими в вопросе, кто должен владеть предприятиями и землей. Именно потребители способны сделать богатого бедным, а бедного -- богатым. Только они с точностью определяют количество и качество, а также сам вид продукции. Беспристрастные эгоисты, они состоят из капризов и фантазий, изменчивых и непредсказуемых. Помимо собственного удовлетворения, они ничего не желают знать. Не имеют значения ни былые заслуги, ни преданные интересы. Если появляется более выгодное предложение, они тотчас покидают старых поставщиков. В качестве покупателей и потребителей они иногда выглядят жестокими и упрямыми тупицами, безразличными к другим".
Потребительское общество, однако, как и демократия - лучшее из всех возможных. Поэтому обычно противники потребительского общества обычно не слишком искренние демократы. Капитализм - это демократия в экономике. Демократия делает личность сувереном в политике через многопартийность, а в экономике - через многомагазинность.Для ханжи потребитель так же опасен, как избиратель - для чиновника. Потребитель предпочитает покупать водку, а не Библию. Ханжа предлагает ему бесплатную Библию, а водку требует запретить. Избиратель предпочитает либерала - чиновник предлагает ему офицера тайной полиции, а либерализм требует запретить или, пока запрещалка ещё не вызрела, исподтишка финансирует псевдо-либерализм, мешая либералам настоящим.
Демократия невозможна в церковном управлении, но в духовной жизни только демократия и возможна. Ханжа кричит, что водку надо запретить, потому что человек дурак и эгоист, от этого не любит Библию. Простая мысль о том, что человек не Библию не любит (он её попросту не знает), а не любит вздорные вариации на тему Библии, ханже в голову не приходит. Он убеждён, что его понимание Библии и есть Библия, а если в чём-то Бог разногласит с ханжой, тем хуже для Бога. Плохой сапожник убеждён, что у него не покупают сапоги из-за того, что покупатель дурак, покупается на рекламу, на красивую упаковку. Плохой проповедник убеждён, что люди не ходят в его храм, потому что они развратники и грешники. Для этих людей единственное спасение - возвращение в блаженное прошлое, когда сапоги предлагал один-единственный сапожник, а религию - один-единственный проповедник. Это мир без обратной связи.
Многие люди потребительского общества не выносят тяжести свободы потребления. Во всяком случае, в духовной жизни они забиваются туда, где от них ничего не требуется. Человек, который в магазине ни за что бы не купил вино только потому, что оно местного производства или одобрено президентом страны, в религии первое, на что смотрит - кем одобрено.
Когда потребление отождествляется с разнузданностью, свобода - со своеволием, выбор - с изменой, тогда консерватизм цепляется за аскетизм (хотя далеко не все консерваторы, даже церковные - аскеты). Воздержание, воздержание и ещё раз воздержание! Потреблению противопоставляется отказ от потребления. Но аскеза есть не отказ от выбора, тем более - не запрет выбора, а ежеминутный выбор. Всё же остальное - ханжеская подмена. С таким же успехом можно определять брак как возможность развода, развод выдавать за прелюбодеяние, а монашество за идеальный брак. И ведь бывали в истории ханжества подобные софизмы! Высшим браком объявляли безбрачие, и тем временем в реальности брак именно превращался в выбор невесты, вполне подобный выбору лошади - такой гнусности потребительское общество не знает и глубоко не одобряет.
Нет ничего более нехристианского. Аскетизм имеет такое же отношение к христианству, какое Иоанн Предтеча имеет ко Христу. Это не крыша, это крыльцо. Можно добровольно избрать лично для себя жизнь на паперти, но нельзя утверждать, что паперть - это церковь, тем более, что это - Царство Божие. Мизес сравнивал защитников аскетизма как общеобязательного идеала с попыткой превратить человека в растение. Но Иисус призывал поглядеть на лилии, а не становиться лилией. Он призывал к добровольному социализму потребления, а не к принудительному социализму производства. Разница ощутима для всякого, но только не для "освобожденных церковных работников". Свобода от производства оборачивается у них рабством у ненависти.
Комментарий