Твитнуть
Ни Коран, ни Ислам не являются продуктом Мухаммада или даже Аравии. В течение ранней арабской экспансии вне Аравии, нет никаких свидетельств, что завоеватели были мусульманами. Только 200 лет спустя "ранняя" мусульманская литература начала писаться Месопотамской клерикальной элитой.
Джон Вонсбро. "Коранические Исследования"
Когда здание Ислама обрушится, то роль в его крушении будет принадлежать горстке независимо мыслящих ученых. И среди них, конечно, будет имя Ибн Варрака, который благодаря мужеству и отваге, несмотря на неблагоприятную атмосферу, издал третий том монументального труда "Происхождение Ислама".
Насколько эти книги необходимы, показывает факт, что не только лениво-мыслящие западные журналисты, энергично демонстрирующие свои широкие взгляды и нехватку исламофобии, но и многие специалисты в области политики и культуры не имеют должного образования в вопросах происхождения Ислама. В своём введении Ибн Варрак воспроизводит следующую почти невероятную цитату от Салмана Рушди : "О жизни Мухаммада, мы знаем практически все. Мы знаем, где он жил, каково было его экономическое положение, кого он любил,... Мы также знаем о политической ситуации того времени". Но, начиная с 1996, подобные васказывания демонстрируют полное невежество целого научного направления, занимающегося происхождением Ислама. Теперь признано большинством ученых, знакомых с источниками, что мы не знаем почти ничего ни о происхождении Ислама, ни о жизни Мухаммада. Все, что мы действительно знаем, - это то, что традиционный оценка не является правильной, и в общем и в деталях.
Хотя подобные скептические заключения об Исламских источниках высказывались подробно на протяжении последних 20-ти лет такими учеными как Вонсбро, Крон, Кук, Хевтинг и другими, заря забрезжила только в начале 21-го столетия. Ещё в 1890г. Игнас Гольджер во втором томе своего Исследования Ислама доказал полностью фиктивную природу литературы Хадисов. Перед Первой Мировой Войной Алфонс Мингана, изучая не исламские источники, пришел к выводу, что завоеванные народы Леванта не знали, что их захватчики - арабы имели какой либо вид святой книги. Эти факты должны были просигналить тревогу историкам о ненадежности мусульманских источников, но вы не сможете вынудить признаться в заблуждении учёных, которые пользуются этими источниками для создания гипотез и приобретении репутации, как арабских ученых. Как сказал арабист Готс Шрегель: "Эти учёные, мысленно нося тюрбаны, делают Исламскую Науку, а не Науку об Исламе."
Ученый, который понял значение исследования Гольджера о литературе Хадисов, был бельгийский иезуит Энри Ламменс (1862-1937). В трех эссе, изданных на французском языке 1910-12, и переведенных здесь впервые, Ламменс показывает подробно, что биография Пророка - является изобретением от начала и до конца. Он излагает свои радикальные заключения в начале первого эссе "Коран и Традиция" следующим образом:
Только Коран является единственным утверждением реальности Мухаммада. Относительно утверждений, найденных в священном текстах мусульман, - Хадисы не дают ни подтверждения, ни дополнительной информации о нём, как думали до сих пор. Это - чисто Апокрифическое направление. На ткани Коранического текста Хадисами вышиты узоры легенд, в которых изобретены имена дополнительных персонажей и вплетены в оригинал. Их (Хадисов) работа ограничена этими приукрашиваниями, значительно превосходящими изобретения христианских апокрифических авторов (170)
Пример за примером, Ламменс показывает, как текст Корана создаёт виртуально практически каждый элемент, который мусульманская традиция приписывает жизни Пророка; метод состоит в следующем: 'Всё, что затрагивае Коран, должно быть согласованно с ним'. (179) Это заставляет прийти к заключению, что мусульманская традиция, фактически, является: 'одним из самых больших исторических мошенничеств, которые сохранили анналы литературы'. (171)
Во втором эссе: "Возраст и Хронология Мухаммада", Ламменс показывает, что каждая дата жизни Пророка является совершенно поддельной и не показывает никакого исторического знания. В третьем эссе: "Фатима и Дочери Мухаммада", он показывает нереальность информации о детях Мухаммада.
Каждый удивляется, когда наталкивается на следующие утверждения Хадисов: "нельзя отбраковывать всё целиком. Это означало бы жертвовать важными самородками правды, которые смешаны с остальным" (206); "... это собрание включает многочисленные части исторической правды, но мы всё ещё не владеем секретом отфильтровывания подозрительного материала". (183), Это вызывает вопрос: Как можно быть уверенным, что Хадис содержит правду, если нет метода отфильтровывания подозрительного материала? Ламменс не имел метода для того, чтобы найти правду в Хадисах в начале двадцатого столетия, и сто лет спустя его никто не нашел. На ошибки в исследованиях Ламмена указал C. H. Беккер в своей работе: "Дела Фундаментальной Важности в Исследовании Жизни Мухаммада", переведенного с немецкого профессором. Г.А. Веллсом.
Несмотря на свой скептицизм, Ламменс все еще соглашался с несколькими негарантированными предположениями. 1) Мекка и южный Хиджаз являются местом происхождения Ислама, что опровергается "Кораническими Исследованиями" Джона Вонсбро (1975). 2) Ламменс расценивал Мухаммада, как автора Корана, как это изображено в мусульманской традиции, не смотря на то, что Ламменс убедился, что традиция ложна во всех отношениях. Если жизнь Мухаммада - беллетристика, основанная на тексте Корана, то нет никакой причины расценить этот текст, как являющийся продуктом его жизни. Этот факт все еще не проявился во многих в Исламских Исследованиях.
Современный Период, содержит семь эссе, датирующихся с 1920 по 1990гг. Артур Джеффри в его: "Поиске Исторического Мухаммада" (1926), рассматривает историю попыток написания биографии Пророка. Джозеф Шачт в: "Переоценке Профетической Традиции" (1949), добавляет к своему известному суждению что: "Большая масса юридических традиций, авторство которых относится к Пророку, порождены во время Шафи, и даже позднее". (360), одинаково разрушительные заключения относительно sira:
"Что касается биографии Пророка, юридические и исторические традиции не могут быть отделены от друг друга. Важный пункт: в намного более высокой степени чем подозревали до настоящего времени, историческая информация относительно Пророка является только фоном для юридических доктрин и поэтому лишенна независимой ценности.... Мы находим новые традиции в каждой последовательной стадии доктрины, и правоведы иногда возражают против исторических традиций, представленных их противниками, поскольку они неизвестны или не приняты специалистами по биографии Пророка. Значительная часть стандартной биографии Пророка в Медине, относящейся ко второй половине второго столетия (по Хиджре), имеет, на самом деле, весьма недавнее происхождение и, поэтому, не имеет независимой исторической ценности." (364)
То есть, "жизнь Мухаммада в Медине" является столь же вымышленной как и его "жизнь в Мекке".
В своей работе "Абраха и Мухаммад" (1987), Лоренс Конрад исследует свидетельство на вероятную дату вторжения в Хиджаз Абрахи из Йемена, которую мусульманская традиция называет Годом Слона и определяет, как дату рождения Мухаммада - 570г. Конрад заключает, что наиболее вероятная дата - 552г, и что датирование начала пророчества Мухаммада спустя сорок лет после его рождения является просто соглашением, основанным на священной природе числа сорок, которое много раз появляется в древней ближневосточной литературе. Это подтверждает заключение Ламменса, что мы не имеем ни одной надежной даты какого любо события жизни Мухаммада.
В "Функции Асбаб аль-Нузул" в "Коранических Толкованиях" (1988), Эндрю Риппин исследует так называемые 'случаи открытия' коранических текстов. В своих "Коранических Исследованиях", Джон Вонсбро выразил мнение, что тескты асбаб, относящиеся к извлечению законов из Корана, имеют галахическое происхождение (Галаха - еврейский свод религиозных законов). После длительной экспертизы многочисленных текстов Риппин заключает, что первичное назначение тесктов асбаб не галахическое, а скорее агадическое (Агада - сборник еврейских религиозных легенд): "то есть, функция асбаб в том, чтобы обеспечить интерпретацию стиха в пределах широкой структуры рассказа". Это помещает происхождение тесктов асбаб в контекст Кузас: странствующих рассказчиков и набожных проповедников. (408) Риппин отмечает, что первичной целью таких историй являлясь историзация Корана, чтобы доказать что: "Бог действительно показывал Свою книгу человечеству на земле" (394).
Вывод из всего этого таков, что независимо от того в насколько далекое прошлое Исламской традиции мы не пытались бы углубиться, выясняется, что никто, никогда не имел никакой бесспорной информации о Коране. Как будто в некоторый момент времени он появился внезапно и никто не уверен, кто ответственен за это, или что это действительно означало. Следствием этого стало изобретение неисчислимых противоречивых историй о появлении Корана.
"Методологический Подход к Исламским Исследованиям" (1991) Джудит Корен и Ехада Нево, является, возможно, самым важным эссе во всём собрании, которое можно было бы рекомендовать к чтению для всех убежденных, что они знают то, что случилось в прошлом, особенно в религиозном контексте. Корен и Нево разъясняют различие между "традиционным" и 'ревизионистским' подходами к происхождению Ислама. Традиционный подход принимает как очевидное то, что огромное тело мусульманской литературы, датируюемое с середины седьмого столетия и позже, сохраняет исторические факты о предисламском периоде, появлении Ислама, и периоде завоеваний. Поэтому традиционалисты считают, что нет ничего сложного в том, чтобы реконструировать точный отсчёт Хиджаза во время Мухаммада, биографию пророка и общее развитие Ислама. Ревизионисты расценивают такой подход, как безнадежно наивный в его отношениях к письменным источникам.
Подход ревизионистов, базирующийся, прежде всего, на работах Джона Вонсбро, расценивает письменные источники, как вводящие в заблуждение в обещании дать оценку того, "что действительно происходило":
Они по самой их природе не могут обеспечить "достоверные факты, а только взгляды автора о том, что он знает об этих фактах", то есть, это литературный жанр. Информация, которую это источники обеспечивают, должна быть подтверждена "твердыми фактами материалных остатков". Если это верно даже для исследования новой и новейшей истории, то это тем более верно по отношению к мусульманской литературе, которая не была замечена напротяэжении ста пятидесяти лет после событий, которые она описывает, и большая часть которой была написана в интересах легитимации собственных требований и дискредитации опонентов (Омейядов). Стоит вспомнить хорошо известеный Аббасидский Уклон, повлекший переписывание политической и религиозной истории. (424)
В свете подобного анализа ревизионисты предлагают три основных методологических требования:
1) Исходный критический подход как Корану, так и к мусульманским литературным источникам зарождения Ислама, периода Завоеваний и периода Омейядов;
2) Необходимость сравнивать мусульманские источники с современными им немусульманскими источниками;
3) Использование материальных свидетельств (археологии, нумизматики, эпиграфики) и принятие того, что заключения, полученные таким путём, будут более действительны, чем основанные на относительно поздних литературных мусульманских источниках. (426)
Затем Корен и Нево иллюстрируют первые плоды использования такой методологии в их исследовании Корана, Хадисов, немусульманских источников, археологии, нумизматики и эпиграфики.
Некоторые из самых важных результатов ревизионистского подхода к раннему Исламу связан с немусульманскими источниками и археологическими исследованиями, то есть в областях, находящихся вне власти мусульманской пропаганды. Изучив политические и религиозные ссылки на Арабов во всех источниках седьмого столетия, которые их упоминают, Корен и Нево заключают что:
Локальные письменные источники, до восьмого столетия не дают никаких свидетельств ни о вторжении Арабов с Полуострова, ни о больших сражениях, которые сокрушили Византийскую армию. Нет упоминаний ни об одном калифе до калифа Муавии. Картина, которую описывают немусульманские источники изображает незначительные набеги на территории, которые в определённые периоды времени оказывались без военного прикрытия. Можно предположить, основвываясь на этих свидетельствах, что имевшие место незначительные набеги и послужили основой для возникновения историй в арабской среде о том "Как Мы Били Римлян"; они были позже отобраны и украшены в поздний период Омейядов и ранний Аббасидов, как Официальная История Завоевания. Кроме того, если мы должны судить по немусульманским источникам, то мы должны заключить, что масса арабских соплеменников была язычниками во время их притока в район Плодородного Полумесяца, и оставалась ими в течение седьмого столетия; правящая элита приняла простую форму единобожия, основанную на иудео-христианской традиции, которая отмечается в документах официальных христианских торговых связей с арабским губернатором уже с ранних лет правления Муавии (640-660). Ни ссылки на Коран, ни упоминания о Мухаммаде в не-арабской литературе не предшествуют мусульманским источникам (которые стали появляться только спустя 150 лет). Более того, в столь поздней работе, как "Haeresibus" Иоана Дамаскина, написанной в 743г, можно различить признаки того, что Коран еще не канонизирован. (433)
Эта картина далее подтверждается археологическими свидетельствами культур Плодородного Полумесяца, которые в седьмом столетии были открыты для проникновения Арабов, - они не дают никаких подтверждений мусульманского присуствия на Аравийском полуострове. Из всего это следует, что традиционный мусульманский взгляд на происхождение Ислама, жизнь Пророка, и ранние арабские завоевания, является ложным во всех отношениях. Большой кусок принятой истории, которую можно обнаружить в учебниках и энциклопедиях во всем мире просто ложен.
Джон Вонсбро. "Коранические Исследования"
Когда здание Ислама обрушится, то роль в его крушении будет принадлежать горстке независимо мыслящих ученых. И среди них, конечно, будет имя Ибн Варрака, который благодаря мужеству и отваге, несмотря на неблагоприятную атмосферу, издал третий том монументального труда "Происхождение Ислама".
Насколько эти книги необходимы, показывает факт, что не только лениво-мыслящие западные журналисты, энергично демонстрирующие свои широкие взгляды и нехватку исламофобии, но и многие специалисты в области политики и культуры не имеют должного образования в вопросах происхождения Ислама. В своём введении Ибн Варрак воспроизводит следующую почти невероятную цитату от Салмана Рушди : "О жизни Мухаммада, мы знаем практически все. Мы знаем, где он жил, каково было его экономическое положение, кого он любил,... Мы также знаем о политической ситуации того времени". Но, начиная с 1996, подобные васказывания демонстрируют полное невежество целого научного направления, занимающегося происхождением Ислама. Теперь признано большинством ученых, знакомых с источниками, что мы не знаем почти ничего ни о происхождении Ислама, ни о жизни Мухаммада. Все, что мы действительно знаем, - это то, что традиционный оценка не является правильной, и в общем и в деталях.
Хотя подобные скептические заключения об Исламских источниках высказывались подробно на протяжении последних 20-ти лет такими учеными как Вонсбро, Крон, Кук, Хевтинг и другими, заря забрезжила только в начале 21-го столетия. Ещё в 1890г. Игнас Гольджер во втором томе своего Исследования Ислама доказал полностью фиктивную природу литературы Хадисов. Перед Первой Мировой Войной Алфонс Мингана, изучая не исламские источники, пришел к выводу, что завоеванные народы Леванта не знали, что их захватчики - арабы имели какой либо вид святой книги. Эти факты должны были просигналить тревогу историкам о ненадежности мусульманских источников, но вы не сможете вынудить признаться в заблуждении учёных, которые пользуются этими источниками для создания гипотез и приобретении репутации, как арабских ученых. Как сказал арабист Готс Шрегель: "Эти учёные, мысленно нося тюрбаны, делают Исламскую Науку, а не Науку об Исламе."
Ученый, который понял значение исследования Гольджера о литературе Хадисов, был бельгийский иезуит Энри Ламменс (1862-1937). В трех эссе, изданных на французском языке 1910-12, и переведенных здесь впервые, Ламменс показывает подробно, что биография Пророка - является изобретением от начала и до конца. Он излагает свои радикальные заключения в начале первого эссе "Коран и Традиция" следующим образом:
Только Коран является единственным утверждением реальности Мухаммада. Относительно утверждений, найденных в священном текстах мусульман, - Хадисы не дают ни подтверждения, ни дополнительной информации о нём, как думали до сих пор. Это - чисто Апокрифическое направление. На ткани Коранического текста Хадисами вышиты узоры легенд, в которых изобретены имена дополнительных персонажей и вплетены в оригинал. Их (Хадисов) работа ограничена этими приукрашиваниями, значительно превосходящими изобретения христианских апокрифических авторов (170)
Пример за примером, Ламменс показывает, как текст Корана создаёт виртуально практически каждый элемент, который мусульманская традиция приписывает жизни Пророка; метод состоит в следующем: 'Всё, что затрагивае Коран, должно быть согласованно с ним'. (179) Это заставляет прийти к заключению, что мусульманская традиция, фактически, является: 'одним из самых больших исторических мошенничеств, которые сохранили анналы литературы'. (171)
Во втором эссе: "Возраст и Хронология Мухаммада", Ламменс показывает, что каждая дата жизни Пророка является совершенно поддельной и не показывает никакого исторического знания. В третьем эссе: "Фатима и Дочери Мухаммада", он показывает нереальность информации о детях Мухаммада.
Каждый удивляется, когда наталкивается на следующие утверждения Хадисов: "нельзя отбраковывать всё целиком. Это означало бы жертвовать важными самородками правды, которые смешаны с остальным" (206); "... это собрание включает многочисленные части исторической правды, но мы всё ещё не владеем секретом отфильтровывания подозрительного материала". (183), Это вызывает вопрос: Как можно быть уверенным, что Хадис содержит правду, если нет метода отфильтровывания подозрительного материала? Ламменс не имел метода для того, чтобы найти правду в Хадисах в начале двадцатого столетия, и сто лет спустя его никто не нашел. На ошибки в исследованиях Ламмена указал C. H. Беккер в своей работе: "Дела Фундаментальной Важности в Исследовании Жизни Мухаммада", переведенного с немецкого профессором. Г.А. Веллсом.
Несмотря на свой скептицизм, Ламменс все еще соглашался с несколькими негарантированными предположениями. 1) Мекка и южный Хиджаз являются местом происхождения Ислама, что опровергается "Кораническими Исследованиями" Джона Вонсбро (1975). 2) Ламменс расценивал Мухаммада, как автора Корана, как это изображено в мусульманской традиции, не смотря на то, что Ламменс убедился, что традиция ложна во всех отношениях. Если жизнь Мухаммада - беллетристика, основанная на тексте Корана, то нет никакой причины расценить этот текст, как являющийся продуктом его жизни. Этот факт все еще не проявился во многих в Исламских Исследованиях.
Современный Период, содержит семь эссе, датирующихся с 1920 по 1990гг. Артур Джеффри в его: "Поиске Исторического Мухаммада" (1926), рассматривает историю попыток написания биографии Пророка. Джозеф Шачт в: "Переоценке Профетической Традиции" (1949), добавляет к своему известному суждению что: "Большая масса юридических традиций, авторство которых относится к Пророку, порождены во время Шафи, и даже позднее". (360), одинаково разрушительные заключения относительно sira:
"Что касается биографии Пророка, юридические и исторические традиции не могут быть отделены от друг друга. Важный пункт: в намного более высокой степени чем подозревали до настоящего времени, историческая информация относительно Пророка является только фоном для юридических доктрин и поэтому лишенна независимой ценности.... Мы находим новые традиции в каждой последовательной стадии доктрины, и правоведы иногда возражают против исторических традиций, представленных их противниками, поскольку они неизвестны или не приняты специалистами по биографии Пророка. Значительная часть стандартной биографии Пророка в Медине, относящейся ко второй половине второго столетия (по Хиджре), имеет, на самом деле, весьма недавнее происхождение и, поэтому, не имеет независимой исторической ценности." (364)
То есть, "жизнь Мухаммада в Медине" является столь же вымышленной как и его "жизнь в Мекке".
В своей работе "Абраха и Мухаммад" (1987), Лоренс Конрад исследует свидетельство на вероятную дату вторжения в Хиджаз Абрахи из Йемена, которую мусульманская традиция называет Годом Слона и определяет, как дату рождения Мухаммада - 570г. Конрад заключает, что наиболее вероятная дата - 552г, и что датирование начала пророчества Мухаммада спустя сорок лет после его рождения является просто соглашением, основанным на священной природе числа сорок, которое много раз появляется в древней ближневосточной литературе. Это подтверждает заключение Ламменса, что мы не имеем ни одной надежной даты какого любо события жизни Мухаммада.
В "Функции Асбаб аль-Нузул" в "Коранических Толкованиях" (1988), Эндрю Риппин исследует так называемые 'случаи открытия' коранических текстов. В своих "Коранических Исследованиях", Джон Вонсбро выразил мнение, что тескты асбаб, относящиеся к извлечению законов из Корана, имеют галахическое происхождение (Галаха - еврейский свод религиозных законов). После длительной экспертизы многочисленных текстов Риппин заключает, что первичное назначение тесктов асбаб не галахическое, а скорее агадическое (Агада - сборник еврейских религиозных легенд): "то есть, функция асбаб в том, чтобы обеспечить интерпретацию стиха в пределах широкой структуры рассказа". Это помещает происхождение тесктов асбаб в контекст Кузас: странствующих рассказчиков и набожных проповедников. (408) Риппин отмечает, что первичной целью таких историй являлясь историзация Корана, чтобы доказать что: "Бог действительно показывал Свою книгу человечеству на земле" (394).
Вывод из всего этого таков, что независимо от того в насколько далекое прошлое Исламской традиции мы не пытались бы углубиться, выясняется, что никто, никогда не имел никакой бесспорной информации о Коране. Как будто в некоторый момент времени он появился внезапно и никто не уверен, кто ответственен за это, или что это действительно означало. Следствием этого стало изобретение неисчислимых противоречивых историй о появлении Корана.
"Методологический Подход к Исламским Исследованиям" (1991) Джудит Корен и Ехада Нево, является, возможно, самым важным эссе во всём собрании, которое можно было бы рекомендовать к чтению для всех убежденных, что они знают то, что случилось в прошлом, особенно в религиозном контексте. Корен и Нево разъясняют различие между "традиционным" и 'ревизионистским' подходами к происхождению Ислама. Традиционный подход принимает как очевидное то, что огромное тело мусульманской литературы, датируюемое с середины седьмого столетия и позже, сохраняет исторические факты о предисламском периоде, появлении Ислама, и периоде завоеваний. Поэтому традиционалисты считают, что нет ничего сложного в том, чтобы реконструировать точный отсчёт Хиджаза во время Мухаммада, биографию пророка и общее развитие Ислама. Ревизионисты расценивают такой подход, как безнадежно наивный в его отношениях к письменным источникам.
Подход ревизионистов, базирующийся, прежде всего, на работах Джона Вонсбро, расценивает письменные источники, как вводящие в заблуждение в обещании дать оценку того, "что действительно происходило":
Они по самой их природе не могут обеспечить "достоверные факты, а только взгляды автора о том, что он знает об этих фактах", то есть, это литературный жанр. Информация, которую это источники обеспечивают, должна быть подтверждена "твердыми фактами материалных остатков". Если это верно даже для исследования новой и новейшей истории, то это тем более верно по отношению к мусульманской литературе, которая не была замечена напротяэжении ста пятидесяти лет после событий, которые она описывает, и большая часть которой была написана в интересах легитимации собственных требований и дискредитации опонентов (Омейядов). Стоит вспомнить хорошо известеный Аббасидский Уклон, повлекший переписывание политической и религиозной истории. (424)
В свете подобного анализа ревизионисты предлагают три основных методологических требования:
1) Исходный критический подход как Корану, так и к мусульманским литературным источникам зарождения Ислама, периода Завоеваний и периода Омейядов;
2) Необходимость сравнивать мусульманские источники с современными им немусульманскими источниками;
3) Использование материальных свидетельств (археологии, нумизматики, эпиграфики) и принятие того, что заключения, полученные таким путём, будут более действительны, чем основанные на относительно поздних литературных мусульманских источниках. (426)
Затем Корен и Нево иллюстрируют первые плоды использования такой методологии в их исследовании Корана, Хадисов, немусульманских источников, археологии, нумизматики и эпиграфики.
Некоторые из самых важных результатов ревизионистского подхода к раннему Исламу связан с немусульманскими источниками и археологическими исследованиями, то есть в областях, находящихся вне власти мусульманской пропаганды. Изучив политические и религиозные ссылки на Арабов во всех источниках седьмого столетия, которые их упоминают, Корен и Нево заключают что:
Локальные письменные источники, до восьмого столетия не дают никаких свидетельств ни о вторжении Арабов с Полуострова, ни о больших сражениях, которые сокрушили Византийскую армию. Нет упоминаний ни об одном калифе до калифа Муавии. Картина, которую описывают немусульманские источники изображает незначительные набеги на территории, которые в определённые периоды времени оказывались без военного прикрытия. Можно предположить, основвываясь на этих свидетельствах, что имевшие место незначительные набеги и послужили основой для возникновения историй в арабской среде о том "Как Мы Били Римлян"; они были позже отобраны и украшены в поздний период Омейядов и ранний Аббасидов, как Официальная История Завоевания. Кроме того, если мы должны судить по немусульманским источникам, то мы должны заключить, что масса арабских соплеменников была язычниками во время их притока в район Плодородного Полумесяца, и оставалась ими в течение седьмого столетия; правящая элита приняла простую форму единобожия, основанную на иудео-христианской традиции, которая отмечается в документах официальных христианских торговых связей с арабским губернатором уже с ранних лет правления Муавии (640-660). Ни ссылки на Коран, ни упоминания о Мухаммаде в не-арабской литературе не предшествуют мусульманским источникам (которые стали появляться только спустя 150 лет). Более того, в столь поздней работе, как "Haeresibus" Иоана Дамаскина, написанной в 743г, можно различить признаки того, что Коран еще не канонизирован. (433)
Эта картина далее подтверждается археологическими свидетельствами культур Плодородного Полумесяца, которые в седьмом столетии были открыты для проникновения Арабов, - они не дают никаких подтверждений мусульманского присуствия на Аравийском полуострове. Из всего это следует, что традиционный мусульманский взгляд на происхождение Ислама, жизнь Пророка, и ранние арабские завоевания, является ложным во всех отношениях. Большой кусок принятой истории, которую можно обнаружить в учебниках и энциклопедиях во всем мире просто ложен.
Комментарий