Твитнуть
Для начала. Я прочел такую выдержку из книги Владимира Шалларь "Теология стокгольмского синдрома" (да не обманет Вас название книги):
''Так почему Пилату было позволено убивать, башне обвалиться? Очевидный ответ не за грехи! Заметят ли выдумщики теодицей, что Христос уже ответил им? Вопрошающие мыслят в логике платы за зло, осмысления зла, рынка, купли-продажи. Покайтесь: выйдите из этой логики. Что со слепорожденным? Наказан? нет! Нет никакого морального рынка просто должны явиться дела Божьи.
Пусть будет бытие, пусть будет чудо мира вот они, дела Божьи.
Слепорожденный, силоамская башня, кровь галилеян; желание встроить зло в систему. Христос ничего не отвечает, просто отвергает потому что зло бессмысленно, как таковое оно своего места не имеет. Живи в этом.
В этом механизм смирения, понимания своей грешности, «хужести». Святые говорят, что они «хуже всех», потому что уже не играют в эту игру, они в благодати. Это не значит сравнять себя с дерьмом и поэтому думать, что дошел до смирения. Святые же так: я самый грешный, и я вижу Свет, я в Свете, поэтому личная праведность уже не важна. Притчи о мытаре и фарисее, о работниках, о блудном сыне все говорят об анархии Божественной Любви, смывающей иерархии, наши оценки, наши системы...''
Тема задана, я начинаю ''охоту''.
''Так почему Пилату было позволено убивать, башне обвалиться? Очевидный ответ не за грехи!''
А вот и нет! Отнюдь не очевидный ответ!
А какой же очевидный?
Вопрос построен так - ''эти галилеяне были ГРЕШНЫМИ галилеянами, что так пострадали?'',- чтобы потом услышать ''очевидный ответ'' - ''не за грехи''.
А как должно? А вот так:
Вопрос: эти галилеяне были ГРЕШНЕЕ ВСЕХ галилеян, что так пострадали?
И вот очевидный ответ: нет! эти галилеяне НЕ БЫЛИ ГРЕШНЕЕ всех галилеян, что так пострадали! Поэтому все галилеяне, большие или меньшие они грешники, погибнут, если не покаются.
Второй вопрос: ''те восемнадцать, на которых упала башня в Силоаме и убила их, они были бОльшими должниками, чем все люди, живущие в Иерусалиме?''
Ответ: Нет! те восемнадцать, на которых упала башня в Силоаме и убила их, они были не бОльшими должниками, чем все люди, живущие в Иерусалиме''. Поэтому все люди, живущие в Иерусалиме, бОльшие они должники или мЕньшие, погибнут, если не покаются.
Галилеяне все грешники, без различия, а потому все погибнут, если не покаются. Жители Иерусалима все грешники без различия, а потому все погибнут, если не покаются.
А теперь слепорожденный. Почему или зачем он родился слепым? Из-за грехов своих, или из-за грехов родителей? Нет, оказывается, в этом случае грехи тут не при чем. Оказывается, бог родил его слепым, чтобы потом продемонстрировать свое божественное искусство врачевания, чтобы сделать аховое чудо, чем и снискать славу милосердного бога! Круто! Это примерно как парень подстраивает нечаянно утопление своей девушки, чтобы потом явиться ей как благородный спаситель? Или как папаша, врач и хирург, предварительно калечит своих детей, чтобы потом явить свои чудеса хирургии и медицины себе на славу? Интересно, как автор обьяснил бы миллионы трагедий человеческих жизней и судеб? ''Бог это допустил для славы своей''? А те случаи, где слава так и не явилась? Грехи? Или что еще? Может, согласно такому алгоритму надо избивать своих детей, морить их голодом, дать им почувствовать побольше боли, чтобы потом ''однажды'' и ''вдруг'' пожалеть, проявить милосердие, обнять и показать славу своей доброты? Чушь собачья! Это - все тот же стокгольмский синдром, призывающий не называть вещи своими именами, призывающий не видеть подлинного виновника, а делами оправдывать его! То есть если вы попали в плен террориста, то не надо его подозревать в плохом, оставьте эту логику, ведь он сделал это лишь для того, чтобы явить славу свою, подыграйте же ему, помогите ему, прославьте его делами милосердия! Ведь только для этого он такое устроил! Авось и пожалеет... Впрочем, я ценю то, что автор хотя бы увидел бесполезность и идиотизм всех теодицей творца и бога мира сего. Однако, увидев невозможность оправдания творца, решил потом просто не видеть, надеть розовые очки, замалчивать, и, как ни в чем не бывало, дружить и служить ''милосердному боженьке''. Отвратительное чтиво! Отрава! На дух не переношу. Как будто сьел какую-то гадость, и вкус ее во рту никак не проходит. Просто тошно такое читать...
...
Да уже и древняя книга Иова показывает мне без всяких теодицей именно такой характер Яхве. Эта книга практически дает мне знать, что Яхве изменчив в своем отношении к человеку. Эта книга быстро и верно приведет меня к такому познанию Яхве, чтобы я не обманывался и не тешил никакими иллюзорными надеждами на его обетования о том, что раб его будет успешен во всех путях и что моя семья будет в безопасности, если я буду верить Яхве, надеяться на его милость, полагаться на его слово. Ничто и никто не может повлиять на Яхве, если он вдруг решит что-то там свое доказать сатане, будь то мою верность, или неверность. Сатана легко может спровоцировать Яхве на то, чтобы он спустил своего цепного пса на меня, на мою семью, на мое имущество. Никакая моя праведность или неправедность здесь не сыграют никакой роли, чтобы не сделать этого. Если будет грех, то оснований будет больше. А грехов у меня хватает, в отличие от Иова. Но если бы даже я умылся снежной водой, и тогда он может обвинить меня и найти во мне грех. Но ему вообще не надо находить греха во мне для того, чтобы иметь право превратить мою жизнь в ад, лишив меня всех и всего. Ему для этого достаточно собственного желания переплавить меня во что то ценное для него, проведя через страдания. Он не спросит меня, хочу я или нет. Ввергнув меня в ад на земле, он оставит меня в этом горе одного, не будет отвечать на мои молитвы, чтобы все внутренности мои превратить в язву и открытую рану. После того, как он открыл себя в Иове, невозможно надеяться на милость, нельзя полагаться на его обетования, ибо эта книга как раз это четко и прозрачно говорит, что нет никаких гарантий, что он завтра или сегодня не разобьет свои горшки на черепки. Зная, как мы любим свои семьи и своих детей, как мы переживаем за них, как готовы отдать жизни ради них, он легко и без промедления может нажать на эту красную кнопку уничтожения всех, кого мы любим, сделать именно то, чего мы больше всего боимся. Ему не нужны для этого никакие причины. Он не нуждается в оправдании своих поступков. Он делает все, что хочет, и мы ему не указ. Это - право горшечника над горшком. Это - право сильного над слабым. И история эта - не какой-то исключительный случай. Даже если он хоть раз так поступил (а такое было не раз и даже не сто раз) и велел это написать в своей книге, то это для того, чтобы все рабы его знали свое место, боялись его, и никогда не смели бы думать о том, что что то или кто то, пусть даже его собственные обетования, могут как то удержать его рвущегося цепного пса от своих рабов. Он легко спустит его на них, стоит тому только заикнуться на нас. Он - хозяин и господин этого мира, этого дома, в котором мы все оказались. И мы в этом доме ничем не защищены от его желаний, изменчивых, туманных. Он ревнует только о своей славе. Можно, конечно, тешить себя еще мыслью, что где-то там, в его глубинных замыслах о нас, есть некая важнейшая причина для этого кажущегося нам произвола горшечника. Однако реальность такова, что никаких таких причин просто нет. Он действительно творит спонтанно все, что хочет, часто импульсивно, под реакцией гнева, раздражения, какой нибудь клеветы, науськивания. Об этом подтверждаю его же слова о раскаянии в содеянном, которое вдруг постигает его уже после совершенного и допущенного им. Но это расскаяние не дает уже мне никаких гарантий, чтобы на них полагаться. Он легко забывает в новых обстоятельствах, то, что ''зло человека от юности его'', и вновь просто куражится в своем доме, круша свои сосуды, без разбору. Кто отвечает в доме за безопасность его? Не сам ли господин его, сотворивший его? И он всячески уверяет своих рабов, что он в доме хозяин,что он господин. Не для того ли и уверяет, чтобы домашние его обрели покой в этих словах и увереннность в том, что он никогда не допустит беспредела в своем доме, а уж тем более со своими боящимися его рабами? Не для того ли, чтобы я положился на него, как ребенок полагается на отца, и успокаивается в его силе и обещаниях? Но покой в этом доме - иллюзия и обман.
И мы все в такой ситуации, отнюдь не только Иов или евангельский ''слепорожденный''! Если даже все пока у вас хорошо, то это лишь эгоистическое ''хорошо''. ''Хозяин-барин, ему видней''? Да и оно не имеет железных оснований всегда быть хорошим, если вдруг горшечнику не вздумается явить на вас славу свою. Так что ''бегом все каяться, пока также и вас не коснулось и не прибило падающей башней''! Альтернатива есть? Есть! Горшки для почетного и для низкого употребления. Выбирайтесь бегом из туалета на кухню творца!
''Святые говорят, что они «хуже всех», потому что уже не играют в эту игру, они в благодати''.
О да! Конечно не играют! Они же не самоубийцы! Они играют только на его ''благодать'', остальное ''моя не понимай'' и ''ничего не знай''. Опасно ведь оно, знать-то. Верной дорогой идете, товарищи! Ведь куда лучше смотреть на пряник хозяина, чем на его кнут, не так ли? Но меня-то, меня что должно тронуть в этих ''святых''? Эти их радостные вожделенные улыбки его пряникам и их животный страх его кнута? Эта их сознательная и выгодная им слепота и глухота? Или вот это самое их рабское пресмыкание? Их эгоизм личного спасения? Их смирение? Их инстинкт ради вечного выживания? Что, что мне здесь втюхивают эти святые горшки? Свою рабскую мотивацию пред горшечником! О да, с такой точки зрения, это действительно, очень благоразумные горшки! Но, увы, мне с ними не по пути.
''Но если не покаетесь, все также погибнете''. И этим все сказано! И кто же побежит каяться? А самые, с...ка, живучие, самые любящие мир сей, самые хитро..опые! Те, кто любит мир сей, те, в ком инстинкт выживания самый приоритетный и работает на всю катушку! ''Что что там надо? А, покаяться? О! Это мы легко! Это мы сейчас, только настроемся и покаемся как подобает!'' Кто кто у нас там шеф и главный хозяин мира? Сатана? Не может быть такого! А, нет? творец? О, это меняет дело: ''вот я, творец, боже мой, прости, спаси и. сохрани меня, скотину!''.
''Так почему Пилату было позволено убивать, башне обвалиться? Очевидный ответ не за грехи! Заметят ли выдумщики теодицей, что Христос уже ответил им? Вопрошающие мыслят в логике платы за зло, осмысления зла, рынка, купли-продажи. Покайтесь: выйдите из этой логики. Что со слепорожденным? Наказан? нет! Нет никакого морального рынка просто должны явиться дела Божьи.
Пусть будет бытие, пусть будет чудо мира вот они, дела Божьи.
Слепорожденный, силоамская башня, кровь галилеян; желание встроить зло в систему. Христос ничего не отвечает, просто отвергает потому что зло бессмысленно, как таковое оно своего места не имеет. Живи в этом.
В этом механизм смирения, понимания своей грешности, «хужести». Святые говорят, что они «хуже всех», потому что уже не играют в эту игру, они в благодати. Это не значит сравнять себя с дерьмом и поэтому думать, что дошел до смирения. Святые же так: я самый грешный, и я вижу Свет, я в Свете, поэтому личная праведность уже не важна. Притчи о мытаре и фарисее, о работниках, о блудном сыне все говорят об анархии Божественной Любви, смывающей иерархии, наши оценки, наши системы...''
Тема задана, я начинаю ''охоту''.
''Так почему Пилату было позволено убивать, башне обвалиться? Очевидный ответ не за грехи!''
А вот и нет! Отнюдь не очевидный ответ!
А какой же очевидный?
Вопрос построен так - ''эти галилеяне были ГРЕШНЫМИ галилеянами, что так пострадали?'',- чтобы потом услышать ''очевидный ответ'' - ''не за грехи''.
А как должно? А вот так:
Вопрос: эти галилеяне были ГРЕШНЕЕ ВСЕХ галилеян, что так пострадали?
И вот очевидный ответ: нет! эти галилеяне НЕ БЫЛИ ГРЕШНЕЕ всех галилеян, что так пострадали! Поэтому все галилеяне, большие или меньшие они грешники, погибнут, если не покаются.
Второй вопрос: ''те восемнадцать, на которых упала башня в Силоаме и убила их, они были бОльшими должниками, чем все люди, живущие в Иерусалиме?''
Ответ: Нет! те восемнадцать, на которых упала башня в Силоаме и убила их, они были не бОльшими должниками, чем все люди, живущие в Иерусалиме''. Поэтому все люди, живущие в Иерусалиме, бОльшие они должники или мЕньшие, погибнут, если не покаются.
Галилеяне все грешники, без различия, а потому все погибнут, если не покаются. Жители Иерусалима все грешники без различия, а потому все погибнут, если не покаются.
А теперь слепорожденный. Почему или зачем он родился слепым? Из-за грехов своих, или из-за грехов родителей? Нет, оказывается, в этом случае грехи тут не при чем. Оказывается, бог родил его слепым, чтобы потом продемонстрировать свое божественное искусство врачевания, чтобы сделать аховое чудо, чем и снискать славу милосердного бога! Круто! Это примерно как парень подстраивает нечаянно утопление своей девушки, чтобы потом явиться ей как благородный спаситель? Или как папаша, врач и хирург, предварительно калечит своих детей, чтобы потом явить свои чудеса хирургии и медицины себе на славу? Интересно, как автор обьяснил бы миллионы трагедий человеческих жизней и судеб? ''Бог это допустил для славы своей''? А те случаи, где слава так и не явилась? Грехи? Или что еще? Может, согласно такому алгоритму надо избивать своих детей, морить их голодом, дать им почувствовать побольше боли, чтобы потом ''однажды'' и ''вдруг'' пожалеть, проявить милосердие, обнять и показать славу своей доброты? Чушь собачья! Это - все тот же стокгольмский синдром, призывающий не называть вещи своими именами, призывающий не видеть подлинного виновника, а делами оправдывать его! То есть если вы попали в плен террориста, то не надо его подозревать в плохом, оставьте эту логику, ведь он сделал это лишь для того, чтобы явить славу свою, подыграйте же ему, помогите ему, прославьте его делами милосердия! Ведь только для этого он такое устроил! Авось и пожалеет... Впрочем, я ценю то, что автор хотя бы увидел бесполезность и идиотизм всех теодицей творца и бога мира сего. Однако, увидев невозможность оправдания творца, решил потом просто не видеть, надеть розовые очки, замалчивать, и, как ни в чем не бывало, дружить и служить ''милосердному боженьке''. Отвратительное чтиво! Отрава! На дух не переношу. Как будто сьел какую-то гадость, и вкус ее во рту никак не проходит. Просто тошно такое читать...
...
Да уже и древняя книга Иова показывает мне без всяких теодицей именно такой характер Яхве. Эта книга практически дает мне знать, что Яхве изменчив в своем отношении к человеку. Эта книга быстро и верно приведет меня к такому познанию Яхве, чтобы я не обманывался и не тешил никакими иллюзорными надеждами на его обетования о том, что раб его будет успешен во всех путях и что моя семья будет в безопасности, если я буду верить Яхве, надеяться на его милость, полагаться на его слово. Ничто и никто не может повлиять на Яхве, если он вдруг решит что-то там свое доказать сатане, будь то мою верность, или неверность. Сатана легко может спровоцировать Яхве на то, чтобы он спустил своего цепного пса на меня, на мою семью, на мое имущество. Никакая моя праведность или неправедность здесь не сыграют никакой роли, чтобы не сделать этого. Если будет грех, то оснований будет больше. А грехов у меня хватает, в отличие от Иова. Но если бы даже я умылся снежной водой, и тогда он может обвинить меня и найти во мне грех. Но ему вообще не надо находить греха во мне для того, чтобы иметь право превратить мою жизнь в ад, лишив меня всех и всего. Ему для этого достаточно собственного желания переплавить меня во что то ценное для него, проведя через страдания. Он не спросит меня, хочу я или нет. Ввергнув меня в ад на земле, он оставит меня в этом горе одного, не будет отвечать на мои молитвы, чтобы все внутренности мои превратить в язву и открытую рану. После того, как он открыл себя в Иове, невозможно надеяться на милость, нельзя полагаться на его обетования, ибо эта книга как раз это четко и прозрачно говорит, что нет никаких гарантий, что он завтра или сегодня не разобьет свои горшки на черепки. Зная, как мы любим свои семьи и своих детей, как мы переживаем за них, как готовы отдать жизни ради них, он легко и без промедления может нажать на эту красную кнопку уничтожения всех, кого мы любим, сделать именно то, чего мы больше всего боимся. Ему не нужны для этого никакие причины. Он не нуждается в оправдании своих поступков. Он делает все, что хочет, и мы ему не указ. Это - право горшечника над горшком. Это - право сильного над слабым. И история эта - не какой-то исключительный случай. Даже если он хоть раз так поступил (а такое было не раз и даже не сто раз) и велел это написать в своей книге, то это для того, чтобы все рабы его знали свое место, боялись его, и никогда не смели бы думать о том, что что то или кто то, пусть даже его собственные обетования, могут как то удержать его рвущегося цепного пса от своих рабов. Он легко спустит его на них, стоит тому только заикнуться на нас. Он - хозяин и господин этого мира, этого дома, в котором мы все оказались. И мы в этом доме ничем не защищены от его желаний, изменчивых, туманных. Он ревнует только о своей славе. Можно, конечно, тешить себя еще мыслью, что где-то там, в его глубинных замыслах о нас, есть некая важнейшая причина для этого кажущегося нам произвола горшечника. Однако реальность такова, что никаких таких причин просто нет. Он действительно творит спонтанно все, что хочет, часто импульсивно, под реакцией гнева, раздражения, какой нибудь клеветы, науськивания. Об этом подтверждаю его же слова о раскаянии в содеянном, которое вдруг постигает его уже после совершенного и допущенного им. Но это расскаяние не дает уже мне никаких гарантий, чтобы на них полагаться. Он легко забывает в новых обстоятельствах, то, что ''зло человека от юности его'', и вновь просто куражится в своем доме, круша свои сосуды, без разбору. Кто отвечает в доме за безопасность его? Не сам ли господин его, сотворивший его? И он всячески уверяет своих рабов, что он в доме хозяин,что он господин. Не для того ли и уверяет, чтобы домашние его обрели покой в этих словах и увереннность в том, что он никогда не допустит беспредела в своем доме, а уж тем более со своими боящимися его рабами? Не для того ли, чтобы я положился на него, как ребенок полагается на отца, и успокаивается в его силе и обещаниях? Но покой в этом доме - иллюзия и обман.
И мы все в такой ситуации, отнюдь не только Иов или евангельский ''слепорожденный''! Если даже все пока у вас хорошо, то это лишь эгоистическое ''хорошо''. ''Хозяин-барин, ему видней''? Да и оно не имеет железных оснований всегда быть хорошим, если вдруг горшечнику не вздумается явить на вас славу свою. Так что ''бегом все каяться, пока также и вас не коснулось и не прибило падающей башней''! Альтернатива есть? Есть! Горшки для почетного и для низкого употребления. Выбирайтесь бегом из туалета на кухню творца!
''Святые говорят, что они «хуже всех», потому что уже не играют в эту игру, они в благодати''.
О да! Конечно не играют! Они же не самоубийцы! Они играют только на его ''благодать'', остальное ''моя не понимай'' и ''ничего не знай''. Опасно ведь оно, знать-то. Верной дорогой идете, товарищи! Ведь куда лучше смотреть на пряник хозяина, чем на его кнут, не так ли? Но меня-то, меня что должно тронуть в этих ''святых''? Эти их радостные вожделенные улыбки его пряникам и их животный страх его кнута? Эта их сознательная и выгодная им слепота и глухота? Или вот это самое их рабское пресмыкание? Их эгоизм личного спасения? Их смирение? Их инстинкт ради вечного выживания? Что, что мне здесь втюхивают эти святые горшки? Свою рабскую мотивацию пред горшечником! О да, с такой точки зрения, это действительно, очень благоразумные горшки! Но, увы, мне с ними не по пути.
''Но если не покаетесь, все также погибнете''. И этим все сказано! И кто же побежит каяться? А самые, с...ка, живучие, самые любящие мир сей, самые хитро..опые! Те, кто любит мир сей, те, в ком инстинкт выживания самый приоритетный и работает на всю катушку! ''Что что там надо? А, покаяться? О! Это мы легко! Это мы сейчас, только настроемся и покаемся как подобает!'' Кто кто у нас там шеф и главный хозяин мира? Сатана? Не может быть такого! А, нет? творец? О, это меняет дело: ''вот я, творец, боже мой, прости, спаси и. сохрани меня, скотину!''.
Комментарий