Твитнуть
МАРГИНАЛИЗАЦИОННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ПРОТЕСТАНТИЗМЕ И ПЕРСПЕКТИВА ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ
Увы, но очень похоже, что упоминание о прогрессирующей маргинализации российского протестантизма, равно как и констатация того, что он не сумел реализовать тех возможностей, которые ему открылись после падения СССР, становится общим местом.
В свою очередь, это свидетельствует о том, что практически все протестантские деноминации страны переживают нынче затяжной и в разной степени осознаваемый ими самими кризис.
О наличии такового говорят наивные попытки обосновать созвучность протестантизма высокой российской или даже мировой культуре, иногда во всеуслышание провозглашается амбициозная идея лидирующего значения протестантского сознания, особенно в этической и производственной сферах.
Впрочем, желание «оправдаться» или «доказать» отдают не столько юношеской наивностью, сколько стремлением успокоить и если хотите убаюкать самих себя в сладких грезах, не имеющих ничего общего с реальным положением дел.
Можно ли мы выйти из обволакивающей нас иллюзорности (а стало быть и некоторой пассивности) без присущих в подобных ситуациях разочарования, депрессии и духовной дезориентации? Ведь только тогда наше служение будет воистину эффективным.
I. Маргинальность российского протестантизма:
тяжкое историческое наследие или сознательный выбор рубежа тысячелетий?
Всем, кто хотя бы мало-мальски знаком с историей евангельского движения в России, отлично известно, что оно начиналось российской интеллигенцией, причем, в большей степени аристократической, чем разночинной. Кстати, предшественники этого движения российские лютеране и кальвинисты иностранного происхождения, имевшие свои конгрегации в стране еще со времен Василия III и Иоанна IV Грозного, являлись, по преимуществу, служилыми людьми или т.н. «знатцами».
ПЕРВОЕ ПРИМЕЧАНИЕ К АВТОРУ.
Лютеранство и Кальвинизм это одно. А баптизм другое. Не пытайтесь начало протестантизма баптистского обосновывать на кальвинизме и лютеранстве. Это нечестно.
То есть у истоков протестантизма в России находились люди не просто образованные, квалифицированные, но и социально ангажированные, востребованные, личностно состоявшиеся. Разумеется, что российский протестантизм именно вследствие этого изначально был избавлен от духа сектантства и общественной пассивности. По мере своего становления в российской действительности протестантизм пополнялся представителями менее активных социумов (преимущественно, крестьянами и ремесленниками).
Это произошло по той причине, что Победоносцев развернул пропаганду: неправославный значит не русский. Русская аристократия сразу же охладела к протестантизму.
Таким образом, евангельские верующие в России по крайней мере в дореволюционное время были полисоциальны. Можно утверждать, что социальный состав в российском протестантизме, в целом, тогда отличался относительной сбалансированностью. Несомненно, что верующая интеллигенция оказывала мощное влияние на отечественных протестантов, особенно в плане культивации сознательной веры в Иисуса Христа как единственного и личного Спасителя, а также общественно-экономической и общекультурной активности.
В канун революционных потрясений евангельские верующие из числа интеллектуалов или ориентированных на них дрейфовали в сторону умеренно-либерального или умеренно-консервативного устройства России, тогда как крестьяне из числа штундо-баптистов имели пробольшевистскую, лево-эсеровскую или даже анархистскую ориентацию, то есть были настроены радикально-революционно. В документах IV миссионерского съезда в Киеве (1908 г.) отмечалось: «Штундисты очень небезучастными оказались и по отношению к освободительному движению. Выступали они и в рядах революционеров, были и среди бунтовавших матросов в Севастополе и Кронштадте, играли видные роли на различных митингах В общественно-политическом отношении штундизм имеет громадное значение, пользуясь в пропаганде своей социал-демократическим учением».
Таким образом, произошел синтез социальных маргиналов (штундо-баптистов из числа крестьян-аутсайдеров батрацкого пошиба) с аутсайдерами политическими (большевиками, левыми эсерами, анархистами). Оказавшись в октябре 1917 года у кормила государственной власти, аутсайдеры-большевики нашли вполне естественных союзников в лице самых разномастых социальных аутсайдеров, включая люмпенизированную часть отечественных протестантов, которую именовали «сектантами».
Использовать всерьез сектантский фактор В.И. Ленин предполагал, еще только обдумывая перспективу революционного переворота в стране. Известно, что в 1890 году он общался со штундистами. По словам своего соратника В.Д. Бонч-Бруевича, В.И. Ленин всегда интересовался их взглядами, зафиксированными в безграмотных «рукописях»: «Как-то раз он сказал: «Как это интересно. Ведь это создал простой народ. Ведь вот наши приват-доценты написали пропасть бездарных статей о всякой философской дребедени Вот эти рукописи, созданные самим народом, имеют во сто раз большее значение, чем все их писания».
Любопытно, что ленинский пиетет перед «простотой», а также животная ненависть к духовно-интеллектуальной культуре удивительно сходны с официальной позицией некоторых современных нам российских протестантских лидеров.
Сравните слова Ильича с фрагментом из интервью руководителя Молодежного отдела РС ЕХБ Евгения Бахмутского, опубликованного газетой «Протестант» в июле 2008 года (№ 126): «Богословие это не какая-нибудь схоластика, никчемное философствование, а реальное служение, для меня сейчас это работа с нашим будущим, потому что настоящее и будущее нашего братства за молодежью, за Церковью Христовой!»
Богословие подменяется работой по воспитанию молодежи. Это ошибка. Надо и богословие не оставлять и молодежь воспитывать.
Налицо потрясающее созвучие не только с В.И. Лениным, но даже и Л.Д. Троцким (знаменитый афоризм Льва Давидовича «Молодежь барометр революции!» невольно, но не исключено, что и сознательно, перефразирован молодежным лидером РС ЕХБ. На мой взгляд, это чрезвычайно симптоматично).
Это происходит потому, что баптизмом рулят те, кто родились до 1994 года и потому принесли с собой советскую начинку. Надо подождать до тех пор, пока не уйдет к Богу поколение руководителей и пасторов с советской начинкой. По другому никак. Слишком молодых пустить нельзя, надо чтоб это были люди лет 30 хотя бы. Значит раньше 2024 года изменений ждать не стоит. А чтобы в 2024 году изменения произошли, надо во все организационные документы баптистского движения в России внести строчку: 1 января 2024 года, все руководство и пастора заменяются лицами родившимися не позже 1 января 1994 года.
Коммунистическая верхушка, внедряя в отечественную почву безбожную и античеловечную утопию, «всегда остро ощущала чуждость русской культуры своим идеям, отсюда лозунг «организованного упрощения» и «понижения» культуры, с которым выступали видные идеологи большевиков Н.И.Бухарин, А.К.Гастев, М.Ю.Левидов и др.» Эти же «идеологи не остановились, а разработали теорию о моральном превосходстве физического труда над умственным»
Именно поэтому маргинальная часть российских протестантов открыто поддержала большевиков, как в годы «военного коммунизма» (красного террора), так и в период НЭПа.
15 ноября 1921 года газета «Известия» писала:
«Идея о пользе сотрудничества сектантов с коммунистами-большевиками в деле насаждения коммунизма получила официальное признание. Самые большие препятствия коммунисты встречают в настоящее время со стороны мелко-буржуазной стихии, состоящей из миллионной массы крестьян Масса сектантства с успехом может бороться с мелко-буржуазной стихией, побеждая ее тлетворный дух животворящим духом коммунизма».
Управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич констатировал:
«И Наркомюст, и НКВД, и НК РКИ признали в громадных сектантских массах наличность элементов, которые нам содружествуют».
Популярный большевистский деятель А.И. Рыков говорил на этот счет следующее:
«Сектантство наше в высшей степени разнообразно. Мы знаем, что на почве религиозного движения имели место и революционные движения Мы знаем сектантское движение, которое в период революционный иногда сотрудничало с нами».
Испытывая пусть и чисто тактические симпатии к социально близким протестантам-маргиналам, большевики в течение 70 с лишним лет целенаправленно проводили дезинтеллектуализацию протестантских общин.
В 20-30-е годы коммунисты почти полностью физически уничтожили нашу интеллигенцию (включая, научно-техническую, служилую, рабочую, крестьянскую и предпринимательскую)*.
Вплоть до перестройки ими практиковалась открытая или закамуфлированная дискриминация верующих в области высшего образования (за веру исключали из ВУЗов или в ВУЗы не принимали).
Таким образом, «ленинцы» превращали нас в «темных и необразованных», то есть в маргиналов. Им была страшна наша осознанная вера, наше воздействие на духовно-нравственное состояние общества. Поэтому на атеистических лекциях публике вдалбливалось, что верующие «несознательные», что они-де изначально против достижений науки, искусства и образования.
Заметим, что большевистская политика дезинтеллектуализации принесла свои вредоносные плоды практически во всех протестантских деноминациях России. «Это как раз и подтверждается присутствием в наших общинах пасторов, считающих (как и гонители-большевики вот ведь парадокс!), что христианство и культура несовместимы».
Этот тезис подтверждаю лично мне известным фактом: в 2008 году, когда начался кризис, в омской общине ЕХБ сократили одного из двух специалистов работавших на телефоне доверия. Убрали специалиста имевшего диплом христианского университета. И еще один светский диплом.
Помимо этого, коммунистам удалось создать феномен пусть и гонимого но исключительно рабоче-крестьянского протестантизма, в котором интеллигенция до сих пор составляет тончайшую «прослойку». Этот протестантизм слаб уже хотя бы потому, что он социально несбалансирован. Например, в целом, в протестантской среде в России свыше 80% рабочих и крестьян. Причем, свыше 80% это женщины, 75% - люди пенсионного возраста. Разумеется, в разных протестантских деноминациях эти соотношения разные. Например, в евангелическо-лютеранских общинах творческая и научно-техническая интеллигенция составляет 55%, но там есть дрейф в сторону этно-культурного христианства.
Увы, зачастую лидеры некоторых протестантских деноминаций еще с советских времен практикуют культ «великого простеца», а христианская миссия сориентирована, прежде всего, на социальных аутсайдеров осужденных и бомжей. Миссия социально запущенным людям, сама по себе, важна, однако она превалирует над миссией интеллигенции, предпринимателям и вообще общественно активным и востребованным социумам.
Как отмечает, современный российский философ и культуролог Г.С. Померанц:
«Думать о Боге трудно, и на место Бога становится идол народа
Но, как подчеркивает тот же Г.С. Померанц,
«То, что у нас обычно называют народом, совсем не народ, а мещанство. Это мещанство хочет называть себя народом, подчинить себе интеллигенцию, заставить ее относиться к себе как к норме или образцу».
При этом мещанство не воспринимает выдающихся достижений и выдающихся носителей подлинной народной духовности. Оно маргинально и воинственно. Печально, что российский протестантизм сейчас буквально пропитан им.
Попытки выйти из этого явного штопора либо чрезвычайно робки, либо декларативны. Все это не лучшим образом сказывается на духовной дееспособности российских протестантов, а также их общественном реноме: на уровне общественного сознания россиян имидж протестантов, скорее, отрицательный, чем положительный.
Увы, но очень похоже, что упоминание о прогрессирующей маргинализации российского протестантизма, равно как и констатация того, что он не сумел реализовать тех возможностей, которые ему открылись после падения СССР, становится общим местом.
В свою очередь, это свидетельствует о том, что практически все протестантские деноминации страны переживают нынче затяжной и в разной степени осознаваемый ими самими кризис.
О наличии такового говорят наивные попытки обосновать созвучность протестантизма высокой российской или даже мировой культуре, иногда во всеуслышание провозглашается амбициозная идея лидирующего значения протестантского сознания, особенно в этической и производственной сферах.
Впрочем, желание «оправдаться» или «доказать» отдают не столько юношеской наивностью, сколько стремлением успокоить и если хотите убаюкать самих себя в сладких грезах, не имеющих ничего общего с реальным положением дел.
Можно ли мы выйти из обволакивающей нас иллюзорности (а стало быть и некоторой пассивности) без присущих в подобных ситуациях разочарования, депрессии и духовной дезориентации? Ведь только тогда наше служение будет воистину эффективным.
I. Маргинальность российского протестантизма:
тяжкое историческое наследие или сознательный выбор рубежа тысячелетий?
Всем, кто хотя бы мало-мальски знаком с историей евангельского движения в России, отлично известно, что оно начиналось российской интеллигенцией, причем, в большей степени аристократической, чем разночинной. Кстати, предшественники этого движения российские лютеране и кальвинисты иностранного происхождения, имевшие свои конгрегации в стране еще со времен Василия III и Иоанна IV Грозного, являлись, по преимуществу, служилыми людьми или т.н. «знатцами».
ПЕРВОЕ ПРИМЕЧАНИЕ К АВТОРУ.
Лютеранство и Кальвинизм это одно. А баптизм другое. Не пытайтесь начало протестантизма баптистского обосновывать на кальвинизме и лютеранстве. Это нечестно.
То есть у истоков протестантизма в России находились люди не просто образованные, квалифицированные, но и социально ангажированные, востребованные, личностно состоявшиеся. Разумеется, что российский протестантизм именно вследствие этого изначально был избавлен от духа сектантства и общественной пассивности. По мере своего становления в российской действительности протестантизм пополнялся представителями менее активных социумов (преимущественно, крестьянами и ремесленниками).
Это произошло по той причине, что Победоносцев развернул пропаганду: неправославный значит не русский. Русская аристократия сразу же охладела к протестантизму.
Таким образом, евангельские верующие в России по крайней мере в дореволюционное время были полисоциальны. Можно утверждать, что социальный состав в российском протестантизме, в целом, тогда отличался относительной сбалансированностью. Несомненно, что верующая интеллигенция оказывала мощное влияние на отечественных протестантов, особенно в плане культивации сознательной веры в Иисуса Христа как единственного и личного Спасителя, а также общественно-экономической и общекультурной активности.
В канун революционных потрясений евангельские верующие из числа интеллектуалов или ориентированных на них дрейфовали в сторону умеренно-либерального или умеренно-консервативного устройства России, тогда как крестьяне из числа штундо-баптистов имели пробольшевистскую, лево-эсеровскую или даже анархистскую ориентацию, то есть были настроены радикально-революционно. В документах IV миссионерского съезда в Киеве (1908 г.) отмечалось: «Штундисты очень небезучастными оказались и по отношению к освободительному движению. Выступали они и в рядах революционеров, были и среди бунтовавших матросов в Севастополе и Кронштадте, играли видные роли на различных митингах В общественно-политическом отношении штундизм имеет громадное значение, пользуясь в пропаганде своей социал-демократическим учением».
Таким образом, произошел синтез социальных маргиналов (штундо-баптистов из числа крестьян-аутсайдеров батрацкого пошиба) с аутсайдерами политическими (большевиками, левыми эсерами, анархистами). Оказавшись в октябре 1917 года у кормила государственной власти, аутсайдеры-большевики нашли вполне естественных союзников в лице самых разномастых социальных аутсайдеров, включая люмпенизированную часть отечественных протестантов, которую именовали «сектантами».
Использовать всерьез сектантский фактор В.И. Ленин предполагал, еще только обдумывая перспективу революционного переворота в стране. Известно, что в 1890 году он общался со штундистами. По словам своего соратника В.Д. Бонч-Бруевича, В.И. Ленин всегда интересовался их взглядами, зафиксированными в безграмотных «рукописях»: «Как-то раз он сказал: «Как это интересно. Ведь это создал простой народ. Ведь вот наши приват-доценты написали пропасть бездарных статей о всякой философской дребедени Вот эти рукописи, созданные самим народом, имеют во сто раз большее значение, чем все их писания».
Любопытно, что ленинский пиетет перед «простотой», а также животная ненависть к духовно-интеллектуальной культуре удивительно сходны с официальной позицией некоторых современных нам российских протестантских лидеров.
Сравните слова Ильича с фрагментом из интервью руководителя Молодежного отдела РС ЕХБ Евгения Бахмутского, опубликованного газетой «Протестант» в июле 2008 года (№ 126): «Богословие это не какая-нибудь схоластика, никчемное философствование, а реальное служение, для меня сейчас это работа с нашим будущим, потому что настоящее и будущее нашего братства за молодежью, за Церковью Христовой!»
Богословие подменяется работой по воспитанию молодежи. Это ошибка. Надо и богословие не оставлять и молодежь воспитывать.
Налицо потрясающее созвучие не только с В.И. Лениным, но даже и Л.Д. Троцким (знаменитый афоризм Льва Давидовича «Молодежь барометр революции!» невольно, но не исключено, что и сознательно, перефразирован молодежным лидером РС ЕХБ. На мой взгляд, это чрезвычайно симптоматично).
Это происходит потому, что баптизмом рулят те, кто родились до 1994 года и потому принесли с собой советскую начинку. Надо подождать до тех пор, пока не уйдет к Богу поколение руководителей и пасторов с советской начинкой. По другому никак. Слишком молодых пустить нельзя, надо чтоб это были люди лет 30 хотя бы. Значит раньше 2024 года изменений ждать не стоит. А чтобы в 2024 году изменения произошли, надо во все организационные документы баптистского движения в России внести строчку: 1 января 2024 года, все руководство и пастора заменяются лицами родившимися не позже 1 января 1994 года.
Коммунистическая верхушка, внедряя в отечественную почву безбожную и античеловечную утопию, «всегда остро ощущала чуждость русской культуры своим идеям, отсюда лозунг «организованного упрощения» и «понижения» культуры, с которым выступали видные идеологи большевиков Н.И.Бухарин, А.К.Гастев, М.Ю.Левидов и др.» Эти же «идеологи не остановились, а разработали теорию о моральном превосходстве физического труда над умственным»
Именно поэтому маргинальная часть российских протестантов открыто поддержала большевиков, как в годы «военного коммунизма» (красного террора), так и в период НЭПа.
15 ноября 1921 года газета «Известия» писала:
«Идея о пользе сотрудничества сектантов с коммунистами-большевиками в деле насаждения коммунизма получила официальное признание. Самые большие препятствия коммунисты встречают в настоящее время со стороны мелко-буржуазной стихии, состоящей из миллионной массы крестьян Масса сектантства с успехом может бороться с мелко-буржуазной стихией, побеждая ее тлетворный дух животворящим духом коммунизма».
Управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич констатировал:
«И Наркомюст, и НКВД, и НК РКИ признали в громадных сектантских массах наличность элементов, которые нам содружествуют».
Популярный большевистский деятель А.И. Рыков говорил на этот счет следующее:
«Сектантство наше в высшей степени разнообразно. Мы знаем, что на почве религиозного движения имели место и революционные движения Мы знаем сектантское движение, которое в период революционный иногда сотрудничало с нами».
Испытывая пусть и чисто тактические симпатии к социально близким протестантам-маргиналам, большевики в течение 70 с лишним лет целенаправленно проводили дезинтеллектуализацию протестантских общин.
В 20-30-е годы коммунисты почти полностью физически уничтожили нашу интеллигенцию (включая, научно-техническую, служилую, рабочую, крестьянскую и предпринимательскую)*.
Вплоть до перестройки ими практиковалась открытая или закамуфлированная дискриминация верующих в области высшего образования (за веру исключали из ВУЗов или в ВУЗы не принимали).
Таким образом, «ленинцы» превращали нас в «темных и необразованных», то есть в маргиналов. Им была страшна наша осознанная вера, наше воздействие на духовно-нравственное состояние общества. Поэтому на атеистических лекциях публике вдалбливалось, что верующие «несознательные», что они-де изначально против достижений науки, искусства и образования.
Заметим, что большевистская политика дезинтеллектуализации принесла свои вредоносные плоды практически во всех протестантских деноминациях России. «Это как раз и подтверждается присутствием в наших общинах пасторов, считающих (как и гонители-большевики вот ведь парадокс!), что христианство и культура несовместимы».
Этот тезис подтверждаю лично мне известным фактом: в 2008 году, когда начался кризис, в омской общине ЕХБ сократили одного из двух специалистов работавших на телефоне доверия. Убрали специалиста имевшего диплом христианского университета. И еще один светский диплом.
Помимо этого, коммунистам удалось создать феномен пусть и гонимого но исключительно рабоче-крестьянского протестантизма, в котором интеллигенция до сих пор составляет тончайшую «прослойку». Этот протестантизм слаб уже хотя бы потому, что он социально несбалансирован. Например, в целом, в протестантской среде в России свыше 80% рабочих и крестьян. Причем, свыше 80% это женщины, 75% - люди пенсионного возраста. Разумеется, в разных протестантских деноминациях эти соотношения разные. Например, в евангелическо-лютеранских общинах творческая и научно-техническая интеллигенция составляет 55%, но там есть дрейф в сторону этно-культурного христианства.
Увы, зачастую лидеры некоторых протестантских деноминаций еще с советских времен практикуют культ «великого простеца», а христианская миссия сориентирована, прежде всего, на социальных аутсайдеров осужденных и бомжей. Миссия социально запущенным людям, сама по себе, важна, однако она превалирует над миссией интеллигенции, предпринимателям и вообще общественно активным и востребованным социумам.
Как отмечает, современный российский философ и культуролог Г.С. Померанц:
«Думать о Боге трудно, и на место Бога становится идол народа
Но, как подчеркивает тот же Г.С. Померанц,
«То, что у нас обычно называют народом, совсем не народ, а мещанство. Это мещанство хочет называть себя народом, подчинить себе интеллигенцию, заставить ее относиться к себе как к норме или образцу».
При этом мещанство не воспринимает выдающихся достижений и выдающихся носителей подлинной народной духовности. Оно маргинально и воинственно. Печально, что российский протестантизм сейчас буквально пропитан им.
Попытки выйти из этого явного штопора либо чрезвычайно робки, либо декларативны. Все это не лучшим образом сказывается на духовной дееспособности российских протестантов, а также их общественном реноме: на уровне общественного сознания россиян имидж протестантов, скорее, отрицательный, чем положительный.