Твитнуть
Материалы СМИ: Андрей Кураев: "Бог есть, но мы Ему не нужны"
Андрей Кураев - самый известный, пожалуй, на сегодняшний день проповедник и апологет православия, одинаково легко находящий общий язык с учеными, рокерами и школьниками. Я не встречала людей, которые бы Кураева ненавидели, потому что ненавидим мы обычно тех, в чью искренность не верим. В высказываниях Кураева можно заподозрить что угодно - от мракобесия до левачества, но неискренности в них нет - с такой храбростью он подставляется. Спорить с ним хотят все - и миряне, и священнослужители. Однако обаяние Кураева как раз и замечается в контрасте между его пламенным радикализмом и самоиронией: видно, что больше всего от него достается ему самому. А это, кажется, очень по-христиански.
Патриарх для православных не начальник
- Для начала хочу спросить, как можно сейчас оценить деятельность Патриарха Кирилла? Стало лучше или хуже?
- Думаю, что те перемены, которые есть, пока заметны только "профессионально-православным" людям, тем, кто живет и работает внутри церковной системы. Меняются требования, критерии оценки их труда. В лучшую или в худшую сторону? Скажем так, в более сложную. Когда приходит более требовательный начальник, для подчиненных это всегда перемена в худшую сторону. А для тех, кто получает "продукт" - в лучшую. Впрочем, пока обычным людям перемены не видны.
- То есть активность Патриарха Кирилла никак не сказывается на отношении к церкви в обществе?
- В православном мире церковь воспринимается очень своеобразно. Для нас это: а) некая общая культурологическая и общенациональная идея и б) (на другом уровне) конкретный знакомый батюшка. В этом стереотипе церкви фактически нет места для Патриарха. У нас совершенно не папистское, не католическое сознание. Патриарх Кирилл способен поразить неожиданной импровизацией в каждой своей проповеди, он очень живой человек, но на него не идет такое количество зрителей, как на дремлющего на мессе Иоанна Павла Второго в последние годы его жизни. Тут вопрос не личных дарований проповедника, а модели церковной жизни.
Для православных Патриарх - это скорее предмет молитвенной заботы. Не начальник, а уважаемый старенький глава семейства. Есть давняя история. В конце XIX века приезжает епископ в село, после службы подходит к нему древний старичок и спрашивает: "Владыка, а как себя чувствует Святейший синод? Как здоровье-то его?" Епископ в шоке - какое здоровье может быть у Синода? Старичок говорит: "Ну понимаешь, я вот помню, я еще мальцом был и мы молились о Святейшем синоде. Вот я и думаю: я уже вон какой старый и больной, а каково ему-то в его годы?" Бывает и обратное отождествление. Моя бабушка была человеком не очень церковным, хотя и верующим. И когда я поступил в семинарию, она спросила: "А ты теперь Пименом сможешь стать?" Тогда имя Патриарха было Пимен, и она считала, что Пимен - это должность такая.
- А в чем все-таки заключаются перемены?
- Главное требование Патриарха - чтобы священник не прятался за иконостасом от народа. Чтобы он не только молился о людях и не только призывал бы Божью благодать к ним, но и пробуждал активность в самих прихожанах. Люди должны после службы повернуться лицом друг ко другу и порадоваться. Чтобы потом проявлять социальную солидарность - в форме заботы, помощи, благотворительности. В каждом приходе, особенно городском, должны быть каналы коммуникации с людьми. Говоря церковным языком, литургия после литургии. Слово "литургия" по-гречески означает "общее дело, общественное служение". Патриарх предлагает, чтобы приход платил зарплату тем мирянам, которые будут выстраивать горизонтальные межчеловеческие связи в приходе и за его пределами. Ведь главное проклятие современной нашей жизни в России - ее предельная атомизация, распад элементарных социальных связей. Сейчас они если и возрождаются, то только в форме спортивных фан-клубов.
- Не совсем та форма, которой нам хотелось бы.
- У властей, похоже, иное мнение. Все остальные формы общественной самоорганизации зачищаются. Зато оказывается, что боец Мирзаев защищал честь России, когда на ринге бил кого-то коленками по лицу... Мне не нужна такая Россия, честь которой заключается в том, что кто-то кого-то избивает без правил. Но эту идентичность нам навязывают.
- А других нет?
- Просто не надо искать лишь тотальных, всеохватных идентификаций. Есть идентичность культурная, религиозная. А для того, чтобы она не принимала такие же уродливые формы, как спортивная, нужно сознательное усилие по ее формированию. Чтобы национализм не был уродливым, надо не атрофировать национальное чувство, а окультуривать его.
<...>
Интерфакс-Религия: Материалы СМИ: Андрей Кураев: <i>"Бог есть, но мы Ему не нужны"</i>
Андрей Кураев - самый известный, пожалуй, на сегодняшний день проповедник и апологет православия, одинаково легко находящий общий язык с учеными, рокерами и школьниками. Я не встречала людей, которые бы Кураева ненавидели, потому что ненавидим мы обычно тех, в чью искренность не верим. В высказываниях Кураева можно заподозрить что угодно - от мракобесия до левачества, но неискренности в них нет - с такой храбростью он подставляется. Спорить с ним хотят все - и миряне, и священнослужители. Однако обаяние Кураева как раз и замечается в контрасте между его пламенным радикализмом и самоиронией: видно, что больше всего от него достается ему самому. А это, кажется, очень по-христиански.
Патриарх для православных не начальник
- Для начала хочу спросить, как можно сейчас оценить деятельность Патриарха Кирилла? Стало лучше или хуже?
- Думаю, что те перемены, которые есть, пока заметны только "профессионально-православным" людям, тем, кто живет и работает внутри церковной системы. Меняются требования, критерии оценки их труда. В лучшую или в худшую сторону? Скажем так, в более сложную. Когда приходит более требовательный начальник, для подчиненных это всегда перемена в худшую сторону. А для тех, кто получает "продукт" - в лучшую. Впрочем, пока обычным людям перемены не видны.
- То есть активность Патриарха Кирилла никак не сказывается на отношении к церкви в обществе?
- В православном мире церковь воспринимается очень своеобразно. Для нас это: а) некая общая культурологическая и общенациональная идея и б) (на другом уровне) конкретный знакомый батюшка. В этом стереотипе церкви фактически нет места для Патриарха. У нас совершенно не папистское, не католическое сознание. Патриарх Кирилл способен поразить неожиданной импровизацией в каждой своей проповеди, он очень живой человек, но на него не идет такое количество зрителей, как на дремлющего на мессе Иоанна Павла Второго в последние годы его жизни. Тут вопрос не личных дарований проповедника, а модели церковной жизни.
Для православных Патриарх - это скорее предмет молитвенной заботы. Не начальник, а уважаемый старенький глава семейства. Есть давняя история. В конце XIX века приезжает епископ в село, после службы подходит к нему древний старичок и спрашивает: "Владыка, а как себя чувствует Святейший синод? Как здоровье-то его?" Епископ в шоке - какое здоровье может быть у Синода? Старичок говорит: "Ну понимаешь, я вот помню, я еще мальцом был и мы молились о Святейшем синоде. Вот я и думаю: я уже вон какой старый и больной, а каково ему-то в его годы?" Бывает и обратное отождествление. Моя бабушка была человеком не очень церковным, хотя и верующим. И когда я поступил в семинарию, она спросила: "А ты теперь Пименом сможешь стать?" Тогда имя Патриарха было Пимен, и она считала, что Пимен - это должность такая.
- А в чем все-таки заключаются перемены?
- Главное требование Патриарха - чтобы священник не прятался за иконостасом от народа. Чтобы он не только молился о людях и не только призывал бы Божью благодать к ним, но и пробуждал активность в самих прихожанах. Люди должны после службы повернуться лицом друг ко другу и порадоваться. Чтобы потом проявлять социальную солидарность - в форме заботы, помощи, благотворительности. В каждом приходе, особенно городском, должны быть каналы коммуникации с людьми. Говоря церковным языком, литургия после литургии. Слово "литургия" по-гречески означает "общее дело, общественное служение". Патриарх предлагает, чтобы приход платил зарплату тем мирянам, которые будут выстраивать горизонтальные межчеловеческие связи в приходе и за его пределами. Ведь главное проклятие современной нашей жизни в России - ее предельная атомизация, распад элементарных социальных связей. Сейчас они если и возрождаются, то только в форме спортивных фан-клубов.
- Не совсем та форма, которой нам хотелось бы.
- У властей, похоже, иное мнение. Все остальные формы общественной самоорганизации зачищаются. Зато оказывается, что боец Мирзаев защищал честь России, когда на ринге бил кого-то коленками по лицу... Мне не нужна такая Россия, честь которой заключается в том, что кто-то кого-то избивает без правил. Но эту идентичность нам навязывают.
- А других нет?
- Просто не надо искать лишь тотальных, всеохватных идентификаций. Есть идентичность культурная, религиозная. А для того, чтобы она не принимала такие же уродливые формы, как спортивная, нужно сознательное усилие по ее формированию. Чтобы национализм не был уродливым, надо не атрофировать национальное чувство, а окультуривать его.
<...>
Интерфакс-Религия: Материалы СМИ: Андрей Кураев: <i>"Бог есть, но мы Ему не нужны"</i>
Комментарий