Твитнуть
Радио ЭХО Москвы :: Особое мнение, 12.04.2013 19:08: Аркадий Островский
"...Предсказуемость потому, что российская экономика невероятно зависима и бюджет российский невероятно зависим от нефти. Не просто от нефти, а от роста цены на нефть. Эта цена на нефть давно уже не растет, последний год-полтора. Рост цены на нефть был главным источником, главным мотором, в сущности, российской экономики. Не бизнес-активность, не диверсификация российской экономики, о которой все говорили. Но поскольку, действительно, на протяжении очень долгих лет цена на нефть повышалась, то все устали от этих нудных, как всем казалось, разговоров, потому что денег прибавлялось, все было хорошо. Но то, что это должно было произойти, структура экономики так устроена российской. И поскольку никаких институтов реальных, так сказать, бизнес-климат здесь не улучшался, инвестиционный климат не улучшался, а коррупция росла... А коррупция это такие, знаете, как пробки на дороге, это сужение мест. Потому что когда нету конкуренции открытой, а есть коррупция вместо этого, то очень сложно вкладывать деньги. Ну, это такое, рациональное поведение инвесторов. Они не хотят вкладывать деньги, когда нету потенциала роста, нету потенциала развития, нету нормальных институтов, нету защиты прав собственности. Вот, все эти школьные такие из учебника истины они остаются в силе. От того, что Россия, действительно, стояла под этим дождем нефтяных денег на протяжении всего этого времени, эти азбучные из учебника истины они не менялись. И теперь, когда рост цены на нефть прекратился, а за это время ничего сделано не было, по большому счету, в смысле институциональной среды, то есть условий для ведения бизнеса, вот результат всего этого.
Невозможно хамить одной стране в Европе и думать, что все другие как-то закроют на это глаза. Это очень медленный механизм, поскольку Европа и политики в Европе, и политики в Америке не эмоционально реагируют на все это, а институционально. То есть запускается некоторый механизм. Это накапливается на протяжении какого-то периода. Потом это начинает проявляться. Вот, сейчас мы наблюдаем момент, когда это... Можно сказать «А почему именно сейчас?» Да потому что это, на самом деле, накапливалось довольно давно. А когда начались рейды на еще НКО, да еще и немецкие НКО, то, конечно, сейчас это будет... В этом смысле отношение, я думаю, в Европе отношение к делу Навального будет совершенно иным, чем оно было бы, ну, скажем, 6 или 7 лет назад.
М.КОРОЛЁВА: Вы хотите сказать, что Европа будет защищать Навального в отличие от Ходорковского, скажем, в свое время?
А.ОСТРОВСКИЙ: Я думаю, что критика будет гораздо более резкой. И чувствительной. Потому что, понимаете, ведь, что произошло сейчас с Германией и что произошло с Кипром?
А.ОСТРОВСКИЙ: Нет. Как раз Россия оказалась очень уязвима, несмотря на или именно из-за всех этих антизападных выкриков. Ну, так вот не бывает, понимаете, чтобы... Ну, не бывает так, чтобы писать в Twitterе, чтобы глава... Сейчас я сформулирую. Глава международного комитета у нас есть в Думе, писал, что Сталинград это та точка, когда последний раз завоеватель пришел с Запада. Да? Про Сталинград. Что Гитлер был последним, кто пришел... Это точка в цивилизационной войне между Россией и Западом. А потом надеяться, что с тобой кто-то посоветуется по поводу Кипра. А на Кипре, между прочим, зависло довольно, действительно, большое количество денег. Кроме того, российский бизнес потерял главный свой плацдарм оффшорный, с которого велся весь бизнес. Это дело не в том, что там отмывали деньги, дело не в этом совершенно. Там не в этом проблема. А проблема в том, что Кипр существует по английскому праву, это оффшорная зона, из нее очень удобно было делать инвестиции. Треть всех инвестиций из России шла на Кипр, четверть всех инвестиций в Россию из-за рубежа шло с Кипра. И основная вся активность сделок, поглощений и слияний тоже происходила через Кипр.
А.ОСТРОВСКИЙ: Я не знаю. Можно залезть в книжки всякие исторические, можно посмотреть учебники истории, например. Можно посмотреть, что там было в Советском Союзе в 80-е годы и в 70-е, что там было, когда цены упали на нефть? В каком году это произошло? В 1985-м? А Чернобыль? А, вот, как это все потом было? Вот, как началась Перестройка? Как за несколько лет ничегонеделанья страна подошла фактически к порогу голода? Как из магазинов исчезли продукты? Я тут утрирую. Конечно, российская экономика это не советская экономика, в том смысле, что она гораздо более открытая, в ней, действительно, есть хоть какая-то частная собственность, есть какой-то рынок. Но в сущности все проблемы, зависимости экономики от нефти, всех ограничений, которые существуют, они были и тогда. Именно с этим, отчасти с этим была связана перестройка. Если ничего не делать, то, ну, в какой-то момент Россия подойдет к этой черте здесь. Причем, политические риски огромные, потому что, все-таки, вся легитимность режима держалась на экономическом благополучии. И пока что недовольным было, как мы видели по митингам и протестам прошлого года, недовольным было, в основном, обеспеченное городское население, то есть люди с довольно высоким достатком.
Если сейчас вот это недовольство верхушки, как бы мы их там ни называли, там, креативный, городской класс, не важно, средний класс. Если сейчас это недовольство попадет в резонанс, в шаг с недовольством людей в малых и средних городах, которые были основной поддержкой этой власти, которые будут чувствовать чем дальше, тем больше, что их доходы снижаются, потому что инфляция съедает их деньги... Вот, если этот протест попадет в резонанс с недовольством... Это не сразу произойдет, а...
М.КОРОЛЁВА: А вот скажите, как быстро происходят такие процессы? Сколько для этого нужно? Несколько месяцев, несколько лет, сейчас?
А.ОСТРОВСКИЙ: Никто не может этого сказать. Я думаю, что несколько лет. Это не дело недели, наверное, не месяцев. Хотя, ну, я думаю, что это ближайшая какая-то такая перспектива, год-два, не больше. Потому что, конечно, в России были очень хорошо налажены какие-то механизмы экономические в первый срок путинский в самом начале 2000-х годов. У России, действительно, очень сравнительно небольшой долг, который можно наращивать, можно вливать деньги в экономику. Но, понимаете, это все равно... Как бы, это не решит проблемы. Если не будет экономического роста, если не будет бизнес-активности, то этому росту просто неоткуда будет взяться, потому что шансов надеяться на то, что цены на нефть опять пойдут сильно вверх, честно говоря, довольно было бы странно в нынешней ситуации, поскольку мы видим, что происходит в мире. В России, действительно, открытая экономика, не то, что у всех всё хорошо, мы видим рецессии в некоторых европейских странах...
"...Предсказуемость потому, что российская экономика невероятно зависима и бюджет российский невероятно зависим от нефти. Не просто от нефти, а от роста цены на нефть. Эта цена на нефть давно уже не растет, последний год-полтора. Рост цены на нефть был главным источником, главным мотором, в сущности, российской экономики. Не бизнес-активность, не диверсификация российской экономики, о которой все говорили. Но поскольку, действительно, на протяжении очень долгих лет цена на нефть повышалась, то все устали от этих нудных, как всем казалось, разговоров, потому что денег прибавлялось, все было хорошо. Но то, что это должно было произойти, структура экономики так устроена российской. И поскольку никаких институтов реальных, так сказать, бизнес-климат здесь не улучшался, инвестиционный климат не улучшался, а коррупция росла... А коррупция это такие, знаете, как пробки на дороге, это сужение мест. Потому что когда нету конкуренции открытой, а есть коррупция вместо этого, то очень сложно вкладывать деньги. Ну, это такое, рациональное поведение инвесторов. Они не хотят вкладывать деньги, когда нету потенциала роста, нету потенциала развития, нету нормальных институтов, нету защиты прав собственности. Вот, все эти школьные такие из учебника истины они остаются в силе. От того, что Россия, действительно, стояла под этим дождем нефтяных денег на протяжении всего этого времени, эти азбучные из учебника истины они не менялись. И теперь, когда рост цены на нефть прекратился, а за это время ничего сделано не было, по большому счету, в смысле институциональной среды, то есть условий для ведения бизнеса, вот результат всего этого.
Невозможно хамить одной стране в Европе и думать, что все другие как-то закроют на это глаза. Это очень медленный механизм, поскольку Европа и политики в Европе, и политики в Америке не эмоционально реагируют на все это, а институционально. То есть запускается некоторый механизм. Это накапливается на протяжении какого-то периода. Потом это начинает проявляться. Вот, сейчас мы наблюдаем момент, когда это... Можно сказать «А почему именно сейчас?» Да потому что это, на самом деле, накапливалось довольно давно. А когда начались рейды на еще НКО, да еще и немецкие НКО, то, конечно, сейчас это будет... В этом смысле отношение, я думаю, в Европе отношение к делу Навального будет совершенно иным, чем оно было бы, ну, скажем, 6 или 7 лет назад.
М.КОРОЛЁВА: Вы хотите сказать, что Европа будет защищать Навального в отличие от Ходорковского, скажем, в свое время?
А.ОСТРОВСКИЙ: Я думаю, что критика будет гораздо более резкой. И чувствительной. Потому что, понимаете, ведь, что произошло сейчас с Германией и что произошло с Кипром?
А.ОСТРОВСКИЙ: Нет. Как раз Россия оказалась очень уязвима, несмотря на или именно из-за всех этих антизападных выкриков. Ну, так вот не бывает, понимаете, чтобы... Ну, не бывает так, чтобы писать в Twitterе, чтобы глава... Сейчас я сформулирую. Глава международного комитета у нас есть в Думе, писал, что Сталинград это та точка, когда последний раз завоеватель пришел с Запада. Да? Про Сталинград. Что Гитлер был последним, кто пришел... Это точка в цивилизационной войне между Россией и Западом. А потом надеяться, что с тобой кто-то посоветуется по поводу Кипра. А на Кипре, между прочим, зависло довольно, действительно, большое количество денег. Кроме того, российский бизнес потерял главный свой плацдарм оффшорный, с которого велся весь бизнес. Это дело не в том, что там отмывали деньги, дело не в этом совершенно. Там не в этом проблема. А проблема в том, что Кипр существует по английскому праву, это оффшорная зона, из нее очень удобно было делать инвестиции. Треть всех инвестиций из России шла на Кипр, четверть всех инвестиций в Россию из-за рубежа шло с Кипра. И основная вся активность сделок, поглощений и слияний тоже происходила через Кипр.
А.ОСТРОВСКИЙ: Я не знаю. Можно залезть в книжки всякие исторические, можно посмотреть учебники истории, например. Можно посмотреть, что там было в Советском Союзе в 80-е годы и в 70-е, что там было, когда цены упали на нефть? В каком году это произошло? В 1985-м? А Чернобыль? А, вот, как это все потом было? Вот, как началась Перестройка? Как за несколько лет ничегонеделанья страна подошла фактически к порогу голода? Как из магазинов исчезли продукты? Я тут утрирую. Конечно, российская экономика это не советская экономика, в том смысле, что она гораздо более открытая, в ней, действительно, есть хоть какая-то частная собственность, есть какой-то рынок. Но в сущности все проблемы, зависимости экономики от нефти, всех ограничений, которые существуют, они были и тогда. Именно с этим, отчасти с этим была связана перестройка. Если ничего не делать, то, ну, в какой-то момент Россия подойдет к этой черте здесь. Причем, политические риски огромные, потому что, все-таки, вся легитимность режима держалась на экономическом благополучии. И пока что недовольным было, как мы видели по митингам и протестам прошлого года, недовольным было, в основном, обеспеченное городское население, то есть люди с довольно высоким достатком.
Если сейчас вот это недовольство верхушки, как бы мы их там ни называли, там, креативный, городской класс, не важно, средний класс. Если сейчас это недовольство попадет в резонанс, в шаг с недовольством людей в малых и средних городах, которые были основной поддержкой этой власти, которые будут чувствовать чем дальше, тем больше, что их доходы снижаются, потому что инфляция съедает их деньги... Вот, если этот протест попадет в резонанс с недовольством... Это не сразу произойдет, а...
М.КОРОЛЁВА: А вот скажите, как быстро происходят такие процессы? Сколько для этого нужно? Несколько месяцев, несколько лет, сейчас?
А.ОСТРОВСКИЙ: Никто не может этого сказать. Я думаю, что несколько лет. Это не дело недели, наверное, не месяцев. Хотя, ну, я думаю, что это ближайшая какая-то такая перспектива, год-два, не больше. Потому что, конечно, в России были очень хорошо налажены какие-то механизмы экономические в первый срок путинский в самом начале 2000-х годов. У России, действительно, очень сравнительно небольшой долг, который можно наращивать, можно вливать деньги в экономику. Но, понимаете, это все равно... Как бы, это не решит проблемы. Если не будет экономического роста, если не будет бизнес-активности, то этому росту просто неоткуда будет взяться, потому что шансов надеяться на то, что цены на нефть опять пойдут сильно вверх, честно говоря, довольно было бы странно в нынешней ситуации, поскольку мы видим, что происходит в мире. В России, действительно, открытая экономика, не то, что у всех всё хорошо, мы видим рецессии в некоторых европейских странах...
Комментарий