О том, чем может обернуться инициатива РПЦ МП по интеграции мигрантов.

[аким]

МОНИТОРИНГ СМИ: Адаптация к православию. Борис Фаликов о том, чем может обернуться инициатива РПЦ МП по интеграции мигрантов

РПЦ по соглашению с ФМС намерена активно адаптировать гастарбайтеров. Церковь уверяет, что не намерена принуждать их к вере, но эти усилия скорее приведут к обострению межрелигиозных отношений. Русская православная церковь хочет помочь приезжим. Патриарх Кирилл подписал соглашение о сотрудничестве с главой Федеральной миграционной службы Константином Ромодановским. РПЦ будет обучать мигрантов русскому языку и знакомить с русской культурой и духовными традициями. Патриарх отметил, что без таких знаний им трудно будет освоиться в новой для них реальности. Да и вообще помощь страждущим долг каждого христианина. С этим не поспоришь, хотя намерения РПЦ вызвали бурное негодование у националистов зачем интегрировать, когда надо избавляться. Интегрировать, конечно, надо. Вопрос в другом сможет ли церковь сыграть в этом нелегком деле полезную роль? Хорошо известно, что в основном мигранты приезжают к нам из Средней Азии. Больше всего из Узбекистана два с половиной миллиона, из Таджикистана 1,1 миллиона человек, из Киргизии не менее полумиллиона, список можно продолжить. Специалисты прогнозируют дальнейший приток гастарбайтеров именно из этих стран. Очень многие из них плохо говорят по-русски, с этим мы сталкиваемся на каждом шагу, и помочь им в изучении языка, безусловно, нужно. Но почему этим должна заниматься РПЦ? Обычные школьные педагоги справились бы гораздо лучше. Другое дело ознакомление с духовными традициями. Понятно, что речь идет прежде всего о православии. Но мигранты из Средней Азии, как известно, мусульмане. Могу предположить, что они отнесутся к интенсивному ознакомлению с чужой религией по-разному. У кого-то она вызовет отторжение мы не хотим, чтобы нам навязывали не нашу веру а кто-то благоразумно решит, что на новом месте жительства новая религия совсем не помешает, а даже наоборот. На самом деле оба эти варианта не сулят ничего хорошего. В первом случае отношение к христианству из нейтрального или даже благожелательного может легко стать подозрительным, а то и раздраженным. Во втором вера, принятая под влиянием внешних обстоятельств, редко бывает прочной. Не говоря о том, что прозелитизм (так называют всякое принуждение к вере) всегда был причиной обид и конфликтов между религиями. Пока лидеры российского ислама не возражают против сотрудничества РПЦ с ФМС. Они и сами охотно на него идут, заключая с миграционной службой региональные соглашения. Но по мере того, как взаимодействие между церковью и ФМС начнет набирать обороты, трения неминуемо усилятся. Уже сейчас некоторые муфтии говорят о том, что русскому языку своих единоверцев лучше обучать им самим, благо в российских мечетях, учитывая интернациональный состав верующих, проповеди читаются именно на этом языке. А знакомиться с православием новоприбывшим вовсе ни к чему, у них есть собственная вера ислам, ее пусть и углубляют. Вот только углублять негде, при таком постоянном притоке верующих катастрофически не хватает мечетей, особенно в крупных городах вроде Москвы. Поэтому, говорят муфтии, дайте нам возможность строиться, а уж с интеграцией мы сами как-нибудь разберемся. Понимая, что претензии и подозрения будут расти, в РПЦ всячески подчеркивают, что сотрудничество с миграционной службой носит сугубо светский характер. Мы совершенно не собираемся заниматься миссионерской работой среди мигрантов, а тем более принуждать их к вере. Взять, к примеру, великих русских миссионеров прошлого. Отправляясь в Сибирь и Азию, они не начинали там с ходу проповедовать Евангелие, а учили инородцев русскому языку, создавали школы, занимались просвещением и благотворительностью. Так и мы действуем из самых благородных и гуманных побуждений. Однако ясно, что, обучив якутов или ненцев русскому языку, миссионеры переходили к проповеди Евангелия и крещению местного населения, какие они были бы иначе миссионеры? И лукаво отказываться от своей истории РПЦ как-то не к лицу. Но и забывать о том, что происходило, когда проповедь веры превращалась в прозелитизм, тоже не стоит. Об этом есть очень поучительный рассказ Лескова "На краю света". Он актуален и сегодня. Поскольку ясно и четко предупреждает, что увеличивать своими руками и без того немалое число условно православных не только бессмысленно, но и опасно. Но это внутрицерковные проблемы, речь о другом. Если в РПЦ так настаивают на светском характере сотрудничества, возникает вопрос а зачем самой церкви выступать в такой малоестественной для себя роли? В основе сотрудничества с ФМС лежит совместный проект "Просвещение: языковая и культурная адаптация мигрантов". Он позиционируется в качестве не только светского, но и инновационного. Мне кажется, оба эти слова оказались очень кстати, когда проект подавался на конкурс президентских грантов. А уж то, что он его выиграл, совершенно неудивительно. И таким образом получил неплохое финансирование. Теперь церковные центры социокультурной адаптации будут создаваться по всем городам и весям. Более того, два на Ставрополье и в Хабаровске уже созданы и проходят апробацию. В этих светских центрах мигрантов и знакомят с православным вероучением. То есть, как ни крути, занимаются, пусть и не впрямую, миссионерской деятельностью за счет бюджета. Все это вносит ясность зачем церковь берет на себя не свойственные ей функции. Но главное не в этом, а в том, что ей вряд ли удастся выполнять их хорошо. Вместо такой нужной вещи, как интеграция мигрантов в российский социум и культуру, мы рискуем получить совершенно ненужное обострение межрелигиозных отношений. Во всяком случае, лучше они точно не станут, как не стали в Ставрополье. По-русски мигранты, возможно, говорить и научатся, но если на этом языке они начнут выяснять отношения не только с православными, но и с другими обитателями приютившей их страны, пользы не будет никому. Борис Фаликов, "ГАЗЕТА.РУ", 29 апреля 2013 г.