Твитнуть
МОНИТОРИНГ СМИ: Церковное рейдерство: как это делают в Рязани. Московская патриархия при содействии местных администраций отбирает все больше и больше у музеев, школ, больниц, домов культуры
--------------------------------------------------------------------------------
Пока столица протестует против нелегитимного, по мнению граждан, президента, в регионах пытаются решить свои проблемы, которые только на первый взгляд кажутся частными. Продолжается тихая необъявленная война между чиновниками и РПЦ, с одной стороны, и защитниками исторических памятников, которые Московская патриархия при содействии местных администраций отбирает у музеев, школ, больниц, домов культуры. Так, уже больше пяти лет идёт неравное противостояние сотрудников Рязанского музея-заповедника с Рязанской епархией по поводу кремля и других памятников архитектуры. Сейчас музей практически выселен из храмов кремля, новое здание существует только на бумаге, а уникальные соборы, иконостасы разрушаются вследствие неправильной эксплуатации и реконструкции, которую проводит епархия, к ним затруднён доступ не только туристов, но и специалистов-исследователей.
О ситуации рассказывает Ирина Гасановна Кусова, канд. истор. наук, координатор Общественного комитета защиты музея-заповедника "Рязанский кремль".
Какие действия предпринимала РПЦ в отношении Рязанского кремля до принятия закона "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности" (де-факто о реституции) и какая ситуация сложилась на момент его вступления в силу?
Начиная с 2006 года епархия озвучивала свои претензии на владения всем Кремлем, то есть речь шла о том, что музей должен быть выведен за пределы Кремля, а здесь все передано епархии. И в нарушение законов, в нарушение того же Гражданского кодекса РФ началась передача зданий, то есть на музей было оказано настолько сильное давление, что администрация решила идти на компромисс, поскольку все говорили про то, что нужен компромисс, хотя, в общем-то, и до того мы сотрудничали с церковью, и было много совместных проектов и совместно мы существовали на территории. Но, тем не менее, нужен был какой-то показательный компромисс, и тогда из управления музея передали епархии пять памятников, которые музей использовал условно, т.е. те, где позиция музея с точки зрения законодательства была уязвима. Из пяти памятников два храма были в аренде у области - на момент организации музея они уже были за областью, и музей фактически не имел к ним доступа, поскольку с момента его создания и до передачи епархии они продолжали использоваться исключительно областным правительством.
Как они использовались?
В одном располагался читальный зал Государственного архива области, а во втором - областной архив ЗАГСа, то есть это были два архивных учреждения. Кроме того, в совместном пользовании музея и епархии была Соборная колокольня и еще один собор, Христорождественский, незадолго до того освобожденный архивом. К тому времени мы и без передачи епархии практически полностью предоставили храм им в пользование, только если группу туристов заводили туда на осмотр. И последний, пятый, памятник - это Гостиница Знати на территории Спасского монастыря. С ней вообще темная история. С 1995 года, после того как оттуда расселили всех жильцов, ее заняла епархия, хотя здание и продолжало числиться на балансе музея. Как утверждает тогдашний директор музея-заповедника Л.Максимова, был некий подлог. То есть, директор музея, подписала какую-то бумагу, доверившись чиновнику областного отдела культуры Г. Карпицкому, а потом оказалось, что это здание в пользовании у епархии. Но поскольку на бумаге оно продолжало числиться за музеем, в 2007 г. вместе с другими "неиспользованными" памятниками передали и его. Специально устроенных экспозиций ни в одном из пяти памятников не было, поэтому и решено было передать именно их епархии. Далее, после передачи этих пяти памятников директора Рязанского музея заслуженного работника культуры и кавалера церковного ордена (!) Людмилу Максимову Швыдкой увольняет "за отсутствие компромисса с церковью". Это совершенно анекдотично, но было именно так. И ставит во главе музея чиновницу горадминистрации Г. Соколову, которая являлась человеком Провоторова, бывшего "слоновца", до мая 2012 г. возглавлявшего Рязань (глава муниципального образования Федор Провоторов). Соколова должна была выполнить функции ликвидационного менеджера.
"Слоны" - это, если не ошибаюсь, рязанская преступная группировка?
Да, известная, громкая. Слона до сих пор не поймали, а слоновские собратья выходят после отсидки, и в городе начинается новый передел. Так вот ставят директором музея госпожу Соколову. Соколова сдает совершенно без раздумий Успенский собор, главный собор Рязанской земли, который с 1993 г. тоже был в совместном пользовании с епархией. Там сохранился иконостас 17 в., совершенно уникальный, резной, и иконы все сохранились, и замечательная резьба. Мы его открывали для экскурсий посетителям, показывали внутреннее убранство собора, с епархией распределялись по часам: в определенное время шли службы, в перерыве между ними мы заводили туда экскурсантов. От Успенского собора музей не хотел отказываться, потому что он очень сложный, проблемный, проблемы там начались с момента построения, и сам собор пока строили, падал, стены рушились и прочее. Там идет подсос воды, очень проблемный, зараженный грибком иконостас. Для лечения собора, иконостаса нужна серьезная федеральная программа комплексного восстановления, реставрации.
Соколова с легкостью передала Успенский собор и то, за что пострадала Максимова - часть Дворца Олега Рязанского. Это светское здание, которое строилось как жилые и хозяйственные помещения, но там была домовая церковь епископа. На основании этого передали самую древнюю, западную часть Дворца Олега. После этого Соколова пошла на повышение, она стала вторым лицом в областной культуре, заместителем председателя комитета культуры, а по ее рекомендации во главе музея-заповедника поставили человека, который не намерен был бороться, хотя при назначении клятвенно повторял бесконечное число раз "будем бороться", но палец о палец не ударил для того, чтобы отстоять интересы музея на исторической территории Кремля. Это уже новый директор музея, О.Кречетова, нарушая закон, сдала епархии еще один собор, Архангельский.
И всё это происходило еще до вступления в силу закона о реституции?
Нет, Архангельский собор она передала уже в 2011 г., а закон вступил в силу в 2010 г. Архангельский сдали без положенного по новому закону компенсационного предоставления площадей . Под обещание построить новое здание.
То есть нового здания музея пока нет?
Нет, пока только идет подготовка проекта, и будут ли его строить - тоже вопрос. Выделить деньги на проект - не значит выделить деньги на строительство.
С новым зданием у нас тоже детективная история. Музей разрабатывал новую концепцию развития на 2011-2015 годы. Привлекали для этого московских разработчиков, так называемую "Экокультуру" во главе с Галиной Зайцевой. По договоренности с Министерством культуры РФ разработали концепцию развития, согласно которой музей практически полностью должен уйти с территории Кремля. За ним здесь оставалось одно-единственное здание. То, что памятники Кремля - особо ценные объекты культуры народов РФ, то, что территория Кремля - это столь же ценный археологический памятник, городище Переяславль Рязанский, то, что это историко-архитектурный музей-заповедник, в расчет не принималось.
В концепции было указано, что архитектурные памятники должны быть переданы РПЦ?
Это уже за пределами концепции, но подразумевалось, конечно. Так вот, Ученый совет музея-заповедника восстал против этой концепции и не принял ее. Концепция была переработана Ученым советом, в состав которого входят ведущая в этой области профессура, доктора наук и рязанские, и Института археологии РАН, потому что у нас, прежде всего, очень значимые археологические памятники. Ученый совет откорректировал концепцию, и в его редакции все звучало уже несколько иначе: сохраняем статус-кво, то есть те храмы, что забрала епархия - они остаются у них, а гражданские постройки Кремля остаются за музеем. На момент принятия концепции было еще два культовых помещения, которые оставались у музея: Архангельский собор и еще одна церковь, где располагается музейная библиотека. Так вот согласно концепции, при условии предоставления дополнительного помещения, музей готов был передать эти два храма епархии. Все остальное сохраняется за музеем. Как признался нам бывший сотрудник музея -заповедника Виталий Толстов (тогда он занимал должность заместителя директора по научной работе), директор Кречетова подделала концепцию. Она не повезла в Минкультуры вариант, утвержденный Учёным советом, поскольку Зайцева поставила ультиматум: или мой вариант, или я вообще отказываюсь от авторства. И предоставила так называемый зайцевский вариант, который предполагал полный вывод музея с территории Кремля. Это подлог, подсудное дело, и этим должна заниматься прокуратура
Дело уже заведено или нет?
Нет, пока. Но поскольку мы это знаем, думаю, этим делом займемся. Говоря "мы", я подразумеваю Комитет защиты музея-заповедника "Рязанский кремль". О комитете следует сказать особо. Он возник по инициативе рязанской общественности после того, как началась рейдерская атака на музей, в апреле 2006 года. И сначала комитет рука об руку работал с музеем. То есть что-то делал музей, очень последовательно, очень грамотно отстаивая свою позицию, свои законные права на существование в Кремле. Комитет поставил себе цель информировать общественность: выпускать информационные бюллетени, освещать ситуацию в СМИ. Сотрудничество комитета и музея закончилось ровно тогда, когда во главе музея встала Кречетова. То есть нынешний директор музея, несмотря на свои обещания бороться, видит в комитетчиках злейших врагов, которые мешают ей жить спокойно, поэтому вся борьба за сохранение этого замечательного музея-заповедника легла теперь на плечи общественности, а музей в лице администрации официально устранился. Директор запретила мне (я занимаюсь пресс-связями музея и общественными связями) комментировать ситуацию с епархией в ранге музейного сотрудника, хотя юристы смеются - это, конечно, смешно совершенно. Но, тем не менее, когда я комментирую в СМИ проблему , представляюсь исключительно координатором Общественного комитета. Все легло на плечи комитета, и если комитет решит, мы будем обращаться в прокуратуру, но при этом не обольщаемся: с этим "достойным" учреждением общаемся 5 лет и прекрасно понимаем, что оно из себя представляет. Когда мы пишем, что нарушается Гражданский кодекс РФ, нарушается федеральный закон "О музеях", нам на голубом глазу отвечают, что все было сделано правильно на основании Постановления Совмина №490. То есть подзаконный акт ставится выше, чем Конституция и Гражданский кодекс.
Возможно это решать на уровне арбитражного суда?
Арбитражный суд предполагает спор двух юридических лиц, а Общественный комитет не регистрировался, он не юридическое лицо, поэтому мы обращаемся только в прокуратуру. В суды обращались граждане как физические лица, но физические лица могут обращаться в суд, только если нарушаются их права. Что писали в заявлениях: нарушено наше конституционное право на доступ к объектам культурного наследия. На что суды уже отвечали, что ничего не нарушено, пожалуйста, приходите, смотрите, что там в храме. Так что с судами мы попробовали, с 2008 года заявление от физических лиц лежит в Страсбургском суде, и мы периодически, по мере появления новых материалов, все это в дело туда же досылаем. Последние материалы дослали по Архангельскому собору.
А с вашей точки зрения, как повлияет передача памятников культуры РПЦ на их состояние, на их доступность? Каковы способы реставрации, реконструкции, которые применяются в РПЦ сейчас?
Что касается доступа, я считаю, здесь есть нарушения. Принадлежность памятника одной конфессии - это ограничение для множества людей, которые являются представителями другой конфессии или для атеистов, которые не ходят и не хотят туда идти в силу своих убеждений. А с точки зрения сохранности, тут все очень весело.
Что с резным иконостасом, например?
С иконостасом пока ничего не решают и не делают. В последние годы перед передачей храма епархии музей начал серьезные реставрационные работы на иконах, но проблема в том, что если не проводить комплексную реставрацию иконостаса - это во многом пустые хлопоты. Получается, что иконы реставрировали и вставляли в больное тело, которое вновь заражало эти иконы.
Проблему грибка так и не решили?
Это очень сложно и затратно. Нужно лечить тело, а потом уже иконы. Если подходить комплексно и грамотно, прежде всего надо сделать вентиляционные окна в барабанах наверху, нужно решить проблему с подклетом, где идет подсос воды. Это если говорить вообще о работах в Успенском, а если конкретно об иконостасе, то нужно вынуть все иконы и пролечить каркас, освободить его от грибка. Потом здесь же проводить реставрацию икон, потому что для их сохранности оптимально, если их будут лечить здесь же, в храме, не вынося за его пределы. Тогда можно чего-то добиться.
К вопросу о реставрации со стороны епархии: когда они только претендовали на музейные памятники, вопросы о том, как вы собираетесь все это содержать, звучали в публичном пространстве, и звучали ответы на эти вопросы. Выглядели они примерно так: у нас есть возможности, спонсоры, деньги, не волнуйтесь, все будет в порядке.
А какой-то доступ музейным работникам, контроль с их стороны, они гарантировали или нет?
Это другой вопрос, об этом тоже поговорим.
--------------------------------------------------------------------------------
Пока столица протестует против нелегитимного, по мнению граждан, президента, в регионах пытаются решить свои проблемы, которые только на первый взгляд кажутся частными. Продолжается тихая необъявленная война между чиновниками и РПЦ, с одной стороны, и защитниками исторических памятников, которые Московская патриархия при содействии местных администраций отбирает у музеев, школ, больниц, домов культуры. Так, уже больше пяти лет идёт неравное противостояние сотрудников Рязанского музея-заповедника с Рязанской епархией по поводу кремля и других памятников архитектуры. Сейчас музей практически выселен из храмов кремля, новое здание существует только на бумаге, а уникальные соборы, иконостасы разрушаются вследствие неправильной эксплуатации и реконструкции, которую проводит епархия, к ним затруднён доступ не только туристов, но и специалистов-исследователей.
О ситуации рассказывает Ирина Гасановна Кусова, канд. истор. наук, координатор Общественного комитета защиты музея-заповедника "Рязанский кремль".
Какие действия предпринимала РПЦ в отношении Рязанского кремля до принятия закона "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности" (де-факто о реституции) и какая ситуация сложилась на момент его вступления в силу?
Начиная с 2006 года епархия озвучивала свои претензии на владения всем Кремлем, то есть речь шла о том, что музей должен быть выведен за пределы Кремля, а здесь все передано епархии. И в нарушение законов, в нарушение того же Гражданского кодекса РФ началась передача зданий, то есть на музей было оказано настолько сильное давление, что администрация решила идти на компромисс, поскольку все говорили про то, что нужен компромисс, хотя, в общем-то, и до того мы сотрудничали с церковью, и было много совместных проектов и совместно мы существовали на территории. Но, тем не менее, нужен был какой-то показательный компромисс, и тогда из управления музея передали епархии пять памятников, которые музей использовал условно, т.е. те, где позиция музея с точки зрения законодательства была уязвима. Из пяти памятников два храма были в аренде у области - на момент организации музея они уже были за областью, и музей фактически не имел к ним доступа, поскольку с момента его создания и до передачи епархии они продолжали использоваться исключительно областным правительством.
Как они использовались?
В одном располагался читальный зал Государственного архива области, а во втором - областной архив ЗАГСа, то есть это были два архивных учреждения. Кроме того, в совместном пользовании музея и епархии была Соборная колокольня и еще один собор, Христорождественский, незадолго до того освобожденный архивом. К тому времени мы и без передачи епархии практически полностью предоставили храм им в пользование, только если группу туристов заводили туда на осмотр. И последний, пятый, памятник - это Гостиница Знати на территории Спасского монастыря. С ней вообще темная история. С 1995 года, после того как оттуда расселили всех жильцов, ее заняла епархия, хотя здание и продолжало числиться на балансе музея. Как утверждает тогдашний директор музея-заповедника Л.Максимова, был некий подлог. То есть, директор музея, подписала какую-то бумагу, доверившись чиновнику областного отдела культуры Г. Карпицкому, а потом оказалось, что это здание в пользовании у епархии. Но поскольку на бумаге оно продолжало числиться за музеем, в 2007 г. вместе с другими "неиспользованными" памятниками передали и его. Специально устроенных экспозиций ни в одном из пяти памятников не было, поэтому и решено было передать именно их епархии. Далее, после передачи этих пяти памятников директора Рязанского музея заслуженного работника культуры и кавалера церковного ордена (!) Людмилу Максимову Швыдкой увольняет "за отсутствие компромисса с церковью". Это совершенно анекдотично, но было именно так. И ставит во главе музея чиновницу горадминистрации Г. Соколову, которая являлась человеком Провоторова, бывшего "слоновца", до мая 2012 г. возглавлявшего Рязань (глава муниципального образования Федор Провоторов). Соколова должна была выполнить функции ликвидационного менеджера.
"Слоны" - это, если не ошибаюсь, рязанская преступная группировка?
Да, известная, громкая. Слона до сих пор не поймали, а слоновские собратья выходят после отсидки, и в городе начинается новый передел. Так вот ставят директором музея госпожу Соколову. Соколова сдает совершенно без раздумий Успенский собор, главный собор Рязанской земли, который с 1993 г. тоже был в совместном пользовании с епархией. Там сохранился иконостас 17 в., совершенно уникальный, резной, и иконы все сохранились, и замечательная резьба. Мы его открывали для экскурсий посетителям, показывали внутреннее убранство собора, с епархией распределялись по часам: в определенное время шли службы, в перерыве между ними мы заводили туда экскурсантов. От Успенского собора музей не хотел отказываться, потому что он очень сложный, проблемный, проблемы там начались с момента построения, и сам собор пока строили, падал, стены рушились и прочее. Там идет подсос воды, очень проблемный, зараженный грибком иконостас. Для лечения собора, иконостаса нужна серьезная федеральная программа комплексного восстановления, реставрации.
Соколова с легкостью передала Успенский собор и то, за что пострадала Максимова - часть Дворца Олега Рязанского. Это светское здание, которое строилось как жилые и хозяйственные помещения, но там была домовая церковь епископа. На основании этого передали самую древнюю, западную часть Дворца Олега. После этого Соколова пошла на повышение, она стала вторым лицом в областной культуре, заместителем председателя комитета культуры, а по ее рекомендации во главе музея-заповедника поставили человека, который не намерен был бороться, хотя при назначении клятвенно повторял бесконечное число раз "будем бороться", но палец о палец не ударил для того, чтобы отстоять интересы музея на исторической территории Кремля. Это уже новый директор музея, О.Кречетова, нарушая закон, сдала епархии еще один собор, Архангельский.
И всё это происходило еще до вступления в силу закона о реституции?
Нет, Архангельский собор она передала уже в 2011 г., а закон вступил в силу в 2010 г. Архангельский сдали без положенного по новому закону компенсационного предоставления площадей . Под обещание построить новое здание.
То есть нового здания музея пока нет?
Нет, пока только идет подготовка проекта, и будут ли его строить - тоже вопрос. Выделить деньги на проект - не значит выделить деньги на строительство.
С новым зданием у нас тоже детективная история. Музей разрабатывал новую концепцию развития на 2011-2015 годы. Привлекали для этого московских разработчиков, так называемую "Экокультуру" во главе с Галиной Зайцевой. По договоренности с Министерством культуры РФ разработали концепцию развития, согласно которой музей практически полностью должен уйти с территории Кремля. За ним здесь оставалось одно-единственное здание. То, что памятники Кремля - особо ценные объекты культуры народов РФ, то, что территория Кремля - это столь же ценный археологический памятник, городище Переяславль Рязанский, то, что это историко-архитектурный музей-заповедник, в расчет не принималось.
В концепции было указано, что архитектурные памятники должны быть переданы РПЦ?
Это уже за пределами концепции, но подразумевалось, конечно. Так вот, Ученый совет музея-заповедника восстал против этой концепции и не принял ее. Концепция была переработана Ученым советом, в состав которого входят ведущая в этой области профессура, доктора наук и рязанские, и Института археологии РАН, потому что у нас, прежде всего, очень значимые археологические памятники. Ученый совет откорректировал концепцию, и в его редакции все звучало уже несколько иначе: сохраняем статус-кво, то есть те храмы, что забрала епархия - они остаются у них, а гражданские постройки Кремля остаются за музеем. На момент принятия концепции было еще два культовых помещения, которые оставались у музея: Архангельский собор и еще одна церковь, где располагается музейная библиотека. Так вот согласно концепции, при условии предоставления дополнительного помещения, музей готов был передать эти два храма епархии. Все остальное сохраняется за музеем. Как признался нам бывший сотрудник музея -заповедника Виталий Толстов (тогда он занимал должность заместителя директора по научной работе), директор Кречетова подделала концепцию. Она не повезла в Минкультуры вариант, утвержденный Учёным советом, поскольку Зайцева поставила ультиматум: или мой вариант, или я вообще отказываюсь от авторства. И предоставила так называемый зайцевский вариант, который предполагал полный вывод музея с территории Кремля. Это подлог, подсудное дело, и этим должна заниматься прокуратура
Дело уже заведено или нет?
Нет, пока. Но поскольку мы это знаем, думаю, этим делом займемся. Говоря "мы", я подразумеваю Комитет защиты музея-заповедника "Рязанский кремль". О комитете следует сказать особо. Он возник по инициативе рязанской общественности после того, как началась рейдерская атака на музей, в апреле 2006 года. И сначала комитет рука об руку работал с музеем. То есть что-то делал музей, очень последовательно, очень грамотно отстаивая свою позицию, свои законные права на существование в Кремле. Комитет поставил себе цель информировать общественность: выпускать информационные бюллетени, освещать ситуацию в СМИ. Сотрудничество комитета и музея закончилось ровно тогда, когда во главе музея встала Кречетова. То есть нынешний директор музея, несмотря на свои обещания бороться, видит в комитетчиках злейших врагов, которые мешают ей жить спокойно, поэтому вся борьба за сохранение этого замечательного музея-заповедника легла теперь на плечи общественности, а музей в лице администрации официально устранился. Директор запретила мне (я занимаюсь пресс-связями музея и общественными связями) комментировать ситуацию с епархией в ранге музейного сотрудника, хотя юристы смеются - это, конечно, смешно совершенно. Но, тем не менее, когда я комментирую в СМИ проблему , представляюсь исключительно координатором Общественного комитета. Все легло на плечи комитета, и если комитет решит, мы будем обращаться в прокуратуру, но при этом не обольщаемся: с этим "достойным" учреждением общаемся 5 лет и прекрасно понимаем, что оно из себя представляет. Когда мы пишем, что нарушается Гражданский кодекс РФ, нарушается федеральный закон "О музеях", нам на голубом глазу отвечают, что все было сделано правильно на основании Постановления Совмина №490. То есть подзаконный акт ставится выше, чем Конституция и Гражданский кодекс.
Возможно это решать на уровне арбитражного суда?
Арбитражный суд предполагает спор двух юридических лиц, а Общественный комитет не регистрировался, он не юридическое лицо, поэтому мы обращаемся только в прокуратуру. В суды обращались граждане как физические лица, но физические лица могут обращаться в суд, только если нарушаются их права. Что писали в заявлениях: нарушено наше конституционное право на доступ к объектам культурного наследия. На что суды уже отвечали, что ничего не нарушено, пожалуйста, приходите, смотрите, что там в храме. Так что с судами мы попробовали, с 2008 года заявление от физических лиц лежит в Страсбургском суде, и мы периодически, по мере появления новых материалов, все это в дело туда же досылаем. Последние материалы дослали по Архангельскому собору.
А с вашей точки зрения, как повлияет передача памятников культуры РПЦ на их состояние, на их доступность? Каковы способы реставрации, реконструкции, которые применяются в РПЦ сейчас?
Что касается доступа, я считаю, здесь есть нарушения. Принадлежность памятника одной конфессии - это ограничение для множества людей, которые являются представителями другой конфессии или для атеистов, которые не ходят и не хотят туда идти в силу своих убеждений. А с точки зрения сохранности, тут все очень весело.
Что с резным иконостасом, например?
С иконостасом пока ничего не решают и не делают. В последние годы перед передачей храма епархии музей начал серьезные реставрационные работы на иконах, но проблема в том, что если не проводить комплексную реставрацию иконостаса - это во многом пустые хлопоты. Получается, что иконы реставрировали и вставляли в больное тело, которое вновь заражало эти иконы.
Проблему грибка так и не решили?
Это очень сложно и затратно. Нужно лечить тело, а потом уже иконы. Если подходить комплексно и грамотно, прежде всего надо сделать вентиляционные окна в барабанах наверху, нужно решить проблему с подклетом, где идет подсос воды. Это если говорить вообще о работах в Успенском, а если конкретно об иконостасе, то нужно вынуть все иконы и пролечить каркас, освободить его от грибка. Потом здесь же проводить реставрацию икон, потому что для их сохранности оптимально, если их будут лечить здесь же, в храме, не вынося за его пределы. Тогда можно чего-то добиться.
К вопросу о реставрации со стороны епархии: когда они только претендовали на музейные памятники, вопросы о том, как вы собираетесь все это содержать, звучали в публичном пространстве, и звучали ответы на эти вопросы. Выглядели они примерно так: у нас есть возможности, спонсоры, деньги, не волнуйтесь, все будет в порядке.
А какой-то доступ музейным работникам, контроль с их стороны, они гарантировали или нет?
Это другой вопрос, об этом тоже поговорим.
Комментарий