Твитнуть
Небольшая зарисовка-воспоминание.
Вообще-то потянуло бы на коротенькую статью, но может, кому будет интересно.
Слава, слава, слава героям!
Им, впрочем, довольно воздали дани.
Теперь поговорим о дряни. (В. Маяковский)
А мы не о дряни, а о грязи. Зачем мы начинаем этот разговор, узнаете в конце. И уверяю вас, у вас не сложится впечатления, что потеряли время даром. Я постараюсь не быть скучным и многословным, но к главной своей мысли подберусь издалека.
Грязь неприятная штука. Психически здоровый человек ее не любит, нравственно здоровый ее не гнушается. Он принимает меры предосторожности и идет спокойно исполнять свои обязанности, не боясь испачкаться.
Вот, например, такая необходимая работа, как разборка старой печки. Респиратор, плотная одежда, перчатки, кирочка, лопата вперед. Сначала вроде не так уж пыльно, но с каждым новым снятым рядом кладки пыль и грязь нарастают стремительно. Уже не можете дотянутся до кирпичей и начинаете выгребать сажу, золу и мусор лопатой. Час, другой, третий. Ведро за ведром. Респиратор забивается, дышать тяжело, невозможно почесать нос или вытереть пот, плюнуть, в конце концов. Потом глаза начинают болеть от множества оседающей пыли, а в очках работать было бы еще труднее: совсем ничего не видно в этой пыли.
Под конец уже пошатываешься. Ну, еще два рядочка, еще один. Когда же это кончится?! Но надо дотерпеть до конца. Единственное утешение: все-таки это еще не в шахте!
Зато какое наслаждение, когда можно будет снять сперва перчатки, потом респиратор и вытряхнуть грязный халат! Подойти к зеркалу, взглянуть в глаза стоящему перед вами чудищу и наконец-то умыться, прогоняя чудище и подгоняя свое лицо к его обычному виду. Впрочем, до конца отмыться не получится. Будете пару дней ходить в косметике: с длинными черными ресницами и тенями на веках, словно накрашенная девчонка. Все просто: сажа отмывается мылом, абразивом и механическим воздействием. Ничего из этих трех вы не можете приложить к своим глазным векам. Придется походить подкрашенным и плеваться до вечера черными плевками.
А пока вы умываетесь, хозяйка побрызгает пол, подметет его, может быть, и помоет.
А вечером непременно будет баня. С каким наслаждением вы из нее вылезете! А на завтра будет гораздо меньшая грязь от сырых глиняных растворов. И вы с наслаждением скажете себе: грязь отступила.
Впрочем, это еще самое простенькое, что встречается в мире грязи. Это, так сказать, производственная грязь. А есть еще бытовая, нравственная, духовная. Много ее видов, и многого она требует терпения.
Вот, например, доводилось мне проводить ту же перекладку печки в казенной квартире, где жили девицы с пониженной социальной ответственностью, как теперь выражаются. О, это было что-то! Ко всем этим клубам пыли добавьте все, что у них там висело по стенам, валялось на полу, орало из телеящика и извергалось из их собственных уст! Право же, печная пыль была там не самым трудным испытанием на грязь! И никуда не уйдешь работа такая, это был, повторю, не частный заказ. Слава Богу, меня самого, покрытого толстым слоем грязи, они не воспринимали в качестве объекта рассмотрения или клиента.
- - - Добавлено - - -
А доводилось ли вам бывать в таких трущобах, когда в них находятся еще и больные люди? Или сопровождать священника к таким людям в гости, чтобы причастить больного, умирающего? Главное, что тяжелее всего терпеть в таких местах это даже не зрелище, это запахи. Порой не респиратор, а противогаз хочется надеть.
Входит священник к больному и растеряно озирается по сторонам. Во всем этом хламе, во всей этой грязи и вони ему не найти и двадцати квадратных сантиметров, где бы можно было положить Евангелие и дароносицу. Стол или табуретка вроде есть, но прикоснуться к ним, кажется, можно только ногою в обуви. В рабочей обуви.
Какую-то салфетку найдем, точнее, принесем с собою. Внутри поневоле вьется крик души:
- Господи, прости нас, что мы так вынуждены обращаться с Твоими святынями.
Но обратно батюшка выходит чуть просветленный. Все-таки и здесь, кажется, грязь отступила. Пусть, не эта бытовая, а та, которая важнее бытовой.
Печнику нельзя быть брезгливым. Священнику тем более. Врачу еще более.
Трущобы, где лежит больной человек, доводилось мне посещать не раз. И эта картина как-то представилась мне при чтении давно уже зачитанных молитв к причащению: Господи, несмь достоин, да под кров внидеши храма души моея. А может быть, Господу храмина нашей души представляется примерно такою же? Где, прежде чем наступить, еще надо взглянуть, куда наступаешь. Где не найдешь места для крошечной дароносицы. А ведь мы приглашаем Его к себе всего, чтобы Он полностью заполнил этот самый храм души. А не будет ли Ему здесь очень противно? Каков здесь дух и запах? Хорошо, что мы еще как-то готовимся к причастию: где-то помолимся, где-то покаемся, с кем-то помиримся. Прибираемся в душе. Но если взять все помыслы и желания, обитающие в нашей душе, все родившиеся там невысказанные (а еще и высказанные!) слова, то, быть может, такое сравнение не столь уж фантастично? Сколько в нашей душе может быть всего самого-самого грязного! Грязь бытовая и нравственная, душевная часто соседствуют одна с другою, взаимно друг друга подпитывая.
Как ни грязны трущобы, но я понимаю, что это далеко не предел. Сума, тюрьма, война есть гораздо более тяжкие виды грязи и лишений, до коих мне доныривать не доводилось по милости Божией. Я начинаю с модельных картинок, чтобы немножко расшевелить воображение и память и перейти к тому, что важно по-настоящему.
На торной дороге лежит комочек грязи. Над ним прошла не одна пара ног. Случайно пинали, случайно топтали. Но вот чей-то глаз пригляделся к комочку, чья-то рука протянулась к нему, угадав знакомые очертания. Не возгнушавшись поднять, пальцы потерли находку. И оказалось, что это монета. Она еще грязная, ее еще надо очищать, может, и кислотой проработать. Но уже виден на ней царский образ и надпись. Грязь отступила.
Нашедший узнал, что искал. Показал находку тем, кто топтал ее, не замечая, и сказал:
- Радуйтесь со мною! Я нашел потерянную монету.
И, кажется, никто не понял, что на монете Его собственное изображение. Ему отвечали:
- Что ты, она фальшивая. Не валяются монеты на дорогах. Да и нашел ее не ты. И вообще, она не твоя
Никто не радовался его находке.
Видали такое классическое изображение: пастух с овечкой на плечах? Если бы не иконописный канон, право же стоило бы и одежду пастуха и шкурку овечки нарисовать не в столь парадных красках. Овечка грязна, вся в репьях и колючках. Она несколько дней бегала в каких-то дебрях, шарахаясь от любого шороха. Вообще-то, она чудом осталась в живых. И найдена она тоже чудом. Найдена живою, но это не значит, невредимою. И уж, конечно, не белоснежною!
А пастух, прошедший за нею такой путь, тоже весьма далек от любимой им чистоты. От одного только перенесения такой скотинки на плечах его одежда тоже пропитается всеми ароматами, по-другому быть не может. Но гнать ее пешком невозможно. Овечка не дойдет. Придется нести. Хотя грязь от нее уже отступила.
И самым тяжелым будет последний участок пути. Пастух приветствует соседей:
- Радуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу!
А в ответ перешептывание:
- Стоило такую дрянь искать!
- Все равно сбежит!
- Да и не его это овца, спер он ее где-то. Уж не из нашей ли отары?
М-да Грязь отступила, но не от всех.
- - - Добавлено - - -
Касаться грязи порой необходимо. Чистить ее это нормально. Чисто там, где и не сорят, и убирают, соблюдая одновременно оба условия. Никак иначе. Жить в грязи и любить грязь, бытовую, душевную, нравственную, - вот это ненормально. Здесь требуется поворот-разворот. И он иногда случается.
Образно описанные выше сцены иногда совершаются. О грязи мы говорили только затем, чтобы читатель поверил, что выход из грязи это просто чудо. Если человек вжился в свою грязь и сам стал ее частью, то его выход из грязи никогда не совершится обычными человеческими способами.
Монетка не вспрыгнет на стол нумизмата.
Овечка не придет на голос пастуха.
И однако же, в нашей жизни иногда такое случается. Человек выходит из своей грязи. Значит, его выводят, значит, его достают.
И кажется, для здорового зрителя это повод к радости! Повод к тому, чтобы расслышать Искавшего и выполнить его маленькую просьбу:
- Порадуйтесь со мною!
Если вы не поторопились оценить значение события, то, может быть, дело в том, что вам не хватает личного опыта в контактах с грязью? (Так и тянет написать слово с большой буквы, но я грязь не уважаю, чтобы сделать это). Может быть, вы слишком легко и рьяно от нее отворачивались? Иначе, скажите, зачем вы ищете и находите повод к тому, чтобы не испытать никакой радости, если такой случай сам подворачивается вам на пути?
Вот жил человек во всем комплексе грязи и вот, он выходит из нее. Выведен, то есть. Выведен не чем-нибудь, а верою в Иисуса Христа, рассказавшего притчи о монете и об овце и оба раза повелевшего нам (пригласившего нас, если так лучше) порадоваться о Его находке. Ну почему Он должен встречать какой-то скверный шепот:
- Не от Бога сей Человек, ибо не хранит субботы. Что означает: если он и покаялся, то вряд ли искренне, и главное не в нашей церкви!
Мало я встречал тут радующихся, зато вот такие шепотки слышал часто. И страшно сказать: сам когда-то их повторял и перенимал. Но вот, если разобрав печку, вы помоетесь в бане и сравните себя с собою же, только что снявшим респиратор, то должны же всем своим существом ощутить, чем же была эта грязь, когда она уже отступила.
Так вот, настал момент, когда подобная грязь духовная от меня отступила. И с тех пора она мне гораздо более мерзка, чем грязь моих обычных печек, которые приходится время от времени разбирать.
Как-то раз, похоже, я расслышал Пастыря, нашедшего овцу и монету, и понял Его просьбу. А заодно расслышал Его сообщение, данное в соседних строках, что о каждом таком человеке бывает радость ангелов на небесах.
А ведь и вправду, там есть чему порадоваться! Ведь собственно именно за этим делом достать овцу и монету из грязи Он и приходил на землю.
Бессмысленно радоваться в праздник пасхи Воскресению Христову, если при этом ты не радуешься тому, что твой брат, которого ты бы никогда в жизни не счел своим братом, стал им в реальности, сиречь вернулся к твоему же Небесному Отцу верою в твоего же Спасителя. Если человек поднят из этого комплекса грязи, то ведь именно ради этого страдал и умирал Христос. И обратно: именно такие события, выведение человека из грязи, они-то и утверждают нас в вере во Христа. Если бы Христос не воскрес, никто бы из человеков верою в Него не вышел бы из своей помойки.
В том числе и я.
В том числе и ты.
Мы ведь тоже извлечены оттуда же, каждый из своей лужи, из своей трущобы, из своей ямы, как хотите, назовите.
Повторю: извлеченный не стал безгрешным. Радуясь за него, не считаем его святым. Общаемся с ним просто и обычно, как ни в чем не бывало. И это правильно.
Но попрощавшись с ним, войдем в келью свою, закроем дверь свою и обратимся к Отцу, Который в тайне:
- Отче, я сегодня радуюсь с Тобою и сыном Твоим, Который нашел и эту потерянную драхму! Я больше не завидую тому, что это произошло без всякой помощи с моей стороны и со стороны нашего церковного сообщества. Я просто радуюсь с Тобою и благодарю Тебя за это!
Найдете в себе силы такое сказать? Богу сказать! Честно сказать! И знаете, что случится в вашей душе?
Целый хор ангелов грянет оглушительный гимн во славу Спасителя. От этого пения когда-то в клочья разлетелись ворота ада и цепи его узников. Вы войдете с ними в радость Господа своего. Вы почувствуете себя очевидцем Воскресения Христа в большей степени, нежели Фома! Вы переживете самые светлые минуты на своей молитве, которые когда-либо бывали у вас в жизни. Это потому, что самая липкая, самая внутренняя грязь, грязь духовная, от вас наконец отступила.
Наш Господь не брезглив, - к большому нашему счастью. И не обидчив. Он легко примет вас в свою радость, едва только вы устраните главное к ней препятствие.
В самом деле, а чем вы планируете заняться в вечности? Чем иным, как не прославлением Господа своего за Его победу над адом и смертью?! Но ведь вы сегодня, говоря с братом, поднятым из грязи, лично присутствовали при победе своего Господа над адом и смертью, при начале этой победы. Хотя бы в отдельно взятой душе. Разве не подобает вам сегодня разделить со своим Спасителем и Пастырем Его победный пир? Разве Он Сам не приглашал вас к этому?
Приглашал! Так за чем же дело стало? Что сложного сказать всем своим сердцем:
- Господи, если Ты снова победил, то поздравляю Тебя, прими и меня в радость своей победы!
Вообще-то потянуло бы на коротенькую статью, но может, кому будет интересно.
Слава, слава, слава героям!
Им, впрочем, довольно воздали дани.
Теперь поговорим о дряни. (В. Маяковский)
А мы не о дряни, а о грязи. Зачем мы начинаем этот разговор, узнаете в конце. И уверяю вас, у вас не сложится впечатления, что потеряли время даром. Я постараюсь не быть скучным и многословным, но к главной своей мысли подберусь издалека.
Грязь неприятная штука. Психически здоровый человек ее не любит, нравственно здоровый ее не гнушается. Он принимает меры предосторожности и идет спокойно исполнять свои обязанности, не боясь испачкаться.
Вот, например, такая необходимая работа, как разборка старой печки. Респиратор, плотная одежда, перчатки, кирочка, лопата вперед. Сначала вроде не так уж пыльно, но с каждым новым снятым рядом кладки пыль и грязь нарастают стремительно. Уже не можете дотянутся до кирпичей и начинаете выгребать сажу, золу и мусор лопатой. Час, другой, третий. Ведро за ведром. Респиратор забивается, дышать тяжело, невозможно почесать нос или вытереть пот, плюнуть, в конце концов. Потом глаза начинают болеть от множества оседающей пыли, а в очках работать было бы еще труднее: совсем ничего не видно в этой пыли.
Под конец уже пошатываешься. Ну, еще два рядочка, еще один. Когда же это кончится?! Но надо дотерпеть до конца. Единственное утешение: все-таки это еще не в шахте!
Зато какое наслаждение, когда можно будет снять сперва перчатки, потом респиратор и вытряхнуть грязный халат! Подойти к зеркалу, взглянуть в глаза стоящему перед вами чудищу и наконец-то умыться, прогоняя чудище и подгоняя свое лицо к его обычному виду. Впрочем, до конца отмыться не получится. Будете пару дней ходить в косметике: с длинными черными ресницами и тенями на веках, словно накрашенная девчонка. Все просто: сажа отмывается мылом, абразивом и механическим воздействием. Ничего из этих трех вы не можете приложить к своим глазным векам. Придется походить подкрашенным и плеваться до вечера черными плевками.
А пока вы умываетесь, хозяйка побрызгает пол, подметет его, может быть, и помоет.
А вечером непременно будет баня. С каким наслаждением вы из нее вылезете! А на завтра будет гораздо меньшая грязь от сырых глиняных растворов. И вы с наслаждением скажете себе: грязь отступила.
Впрочем, это еще самое простенькое, что встречается в мире грязи. Это, так сказать, производственная грязь. А есть еще бытовая, нравственная, духовная. Много ее видов, и многого она требует терпения.
Вот, например, доводилось мне проводить ту же перекладку печки в казенной квартире, где жили девицы с пониженной социальной ответственностью, как теперь выражаются. О, это было что-то! Ко всем этим клубам пыли добавьте все, что у них там висело по стенам, валялось на полу, орало из телеящика и извергалось из их собственных уст! Право же, печная пыль была там не самым трудным испытанием на грязь! И никуда не уйдешь работа такая, это был, повторю, не частный заказ. Слава Богу, меня самого, покрытого толстым слоем грязи, они не воспринимали в качестве объекта рассмотрения или клиента.
- - - Добавлено - - -
А доводилось ли вам бывать в таких трущобах, когда в них находятся еще и больные люди? Или сопровождать священника к таким людям в гости, чтобы причастить больного, умирающего? Главное, что тяжелее всего терпеть в таких местах это даже не зрелище, это запахи. Порой не респиратор, а противогаз хочется надеть.
Входит священник к больному и растеряно озирается по сторонам. Во всем этом хламе, во всей этой грязи и вони ему не найти и двадцати квадратных сантиметров, где бы можно было положить Евангелие и дароносицу. Стол или табуретка вроде есть, но прикоснуться к ним, кажется, можно только ногою в обуви. В рабочей обуви.
Какую-то салфетку найдем, точнее, принесем с собою. Внутри поневоле вьется крик души:
- Господи, прости нас, что мы так вынуждены обращаться с Твоими святынями.
Но обратно батюшка выходит чуть просветленный. Все-таки и здесь, кажется, грязь отступила. Пусть, не эта бытовая, а та, которая важнее бытовой.
Печнику нельзя быть брезгливым. Священнику тем более. Врачу еще более.
Трущобы, где лежит больной человек, доводилось мне посещать не раз. И эта картина как-то представилась мне при чтении давно уже зачитанных молитв к причащению: Господи, несмь достоин, да под кров внидеши храма души моея. А может быть, Господу храмина нашей души представляется примерно такою же? Где, прежде чем наступить, еще надо взглянуть, куда наступаешь. Где не найдешь места для крошечной дароносицы. А ведь мы приглашаем Его к себе всего, чтобы Он полностью заполнил этот самый храм души. А не будет ли Ему здесь очень противно? Каков здесь дух и запах? Хорошо, что мы еще как-то готовимся к причастию: где-то помолимся, где-то покаемся, с кем-то помиримся. Прибираемся в душе. Но если взять все помыслы и желания, обитающие в нашей душе, все родившиеся там невысказанные (а еще и высказанные!) слова, то, быть может, такое сравнение не столь уж фантастично? Сколько в нашей душе может быть всего самого-самого грязного! Грязь бытовая и нравственная, душевная часто соседствуют одна с другою, взаимно друг друга подпитывая.
Как ни грязны трущобы, но я понимаю, что это далеко не предел. Сума, тюрьма, война есть гораздо более тяжкие виды грязи и лишений, до коих мне доныривать не доводилось по милости Божией. Я начинаю с модельных картинок, чтобы немножко расшевелить воображение и память и перейти к тому, что важно по-настоящему.
На торной дороге лежит комочек грязи. Над ним прошла не одна пара ног. Случайно пинали, случайно топтали. Но вот чей-то глаз пригляделся к комочку, чья-то рука протянулась к нему, угадав знакомые очертания. Не возгнушавшись поднять, пальцы потерли находку. И оказалось, что это монета. Она еще грязная, ее еще надо очищать, может, и кислотой проработать. Но уже виден на ней царский образ и надпись. Грязь отступила.
Нашедший узнал, что искал. Показал находку тем, кто топтал ее, не замечая, и сказал:
- Радуйтесь со мною! Я нашел потерянную монету.
И, кажется, никто не понял, что на монете Его собственное изображение. Ему отвечали:
- Что ты, она фальшивая. Не валяются монеты на дорогах. Да и нашел ее не ты. И вообще, она не твоя
Никто не радовался его находке.
Видали такое классическое изображение: пастух с овечкой на плечах? Если бы не иконописный канон, право же стоило бы и одежду пастуха и шкурку овечки нарисовать не в столь парадных красках. Овечка грязна, вся в репьях и колючках. Она несколько дней бегала в каких-то дебрях, шарахаясь от любого шороха. Вообще-то, она чудом осталась в живых. И найдена она тоже чудом. Найдена живою, но это не значит, невредимою. И уж, конечно, не белоснежною!
А пастух, прошедший за нею такой путь, тоже весьма далек от любимой им чистоты. От одного только перенесения такой скотинки на плечах его одежда тоже пропитается всеми ароматами, по-другому быть не может. Но гнать ее пешком невозможно. Овечка не дойдет. Придется нести. Хотя грязь от нее уже отступила.
И самым тяжелым будет последний участок пути. Пастух приветствует соседей:
- Радуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу!
А в ответ перешептывание:
- Стоило такую дрянь искать!
- Все равно сбежит!
- Да и не его это овца, спер он ее где-то. Уж не из нашей ли отары?
М-да Грязь отступила, но не от всех.
- - - Добавлено - - -
Касаться грязи порой необходимо. Чистить ее это нормально. Чисто там, где и не сорят, и убирают, соблюдая одновременно оба условия. Никак иначе. Жить в грязи и любить грязь, бытовую, душевную, нравственную, - вот это ненормально. Здесь требуется поворот-разворот. И он иногда случается.
Образно описанные выше сцены иногда совершаются. О грязи мы говорили только затем, чтобы читатель поверил, что выход из грязи это просто чудо. Если человек вжился в свою грязь и сам стал ее частью, то его выход из грязи никогда не совершится обычными человеческими способами.
Монетка не вспрыгнет на стол нумизмата.
Овечка не придет на голос пастуха.
И однако же, в нашей жизни иногда такое случается. Человек выходит из своей грязи. Значит, его выводят, значит, его достают.
И кажется, для здорового зрителя это повод к радости! Повод к тому, чтобы расслышать Искавшего и выполнить его маленькую просьбу:
- Порадуйтесь со мною!
Если вы не поторопились оценить значение события, то, может быть, дело в том, что вам не хватает личного опыта в контактах с грязью? (Так и тянет написать слово с большой буквы, но я грязь не уважаю, чтобы сделать это). Может быть, вы слишком легко и рьяно от нее отворачивались? Иначе, скажите, зачем вы ищете и находите повод к тому, чтобы не испытать никакой радости, если такой случай сам подворачивается вам на пути?
Вот жил человек во всем комплексе грязи и вот, он выходит из нее. Выведен, то есть. Выведен не чем-нибудь, а верою в Иисуса Христа, рассказавшего притчи о монете и об овце и оба раза повелевшего нам (пригласившего нас, если так лучше) порадоваться о Его находке. Ну почему Он должен встречать какой-то скверный шепот:
- Не от Бога сей Человек, ибо не хранит субботы. Что означает: если он и покаялся, то вряд ли искренне, и главное не в нашей церкви!
Мало я встречал тут радующихся, зато вот такие шепотки слышал часто. И страшно сказать: сам когда-то их повторял и перенимал. Но вот, если разобрав печку, вы помоетесь в бане и сравните себя с собою же, только что снявшим респиратор, то должны же всем своим существом ощутить, чем же была эта грязь, когда она уже отступила.
Так вот, настал момент, когда подобная грязь духовная от меня отступила. И с тех пора она мне гораздо более мерзка, чем грязь моих обычных печек, которые приходится время от времени разбирать.
Как-то раз, похоже, я расслышал Пастыря, нашедшего овцу и монету, и понял Его просьбу. А заодно расслышал Его сообщение, данное в соседних строках, что о каждом таком человеке бывает радость ангелов на небесах.
А ведь и вправду, там есть чему порадоваться! Ведь собственно именно за этим делом достать овцу и монету из грязи Он и приходил на землю.
Бессмысленно радоваться в праздник пасхи Воскресению Христову, если при этом ты не радуешься тому, что твой брат, которого ты бы никогда в жизни не счел своим братом, стал им в реальности, сиречь вернулся к твоему же Небесному Отцу верою в твоего же Спасителя. Если человек поднят из этого комплекса грязи, то ведь именно ради этого страдал и умирал Христос. И обратно: именно такие события, выведение человека из грязи, они-то и утверждают нас в вере во Христа. Если бы Христос не воскрес, никто бы из человеков верою в Него не вышел бы из своей помойки.
В том числе и я.
В том числе и ты.
Мы ведь тоже извлечены оттуда же, каждый из своей лужи, из своей трущобы, из своей ямы, как хотите, назовите.
Повторю: извлеченный не стал безгрешным. Радуясь за него, не считаем его святым. Общаемся с ним просто и обычно, как ни в чем не бывало. И это правильно.
Но попрощавшись с ним, войдем в келью свою, закроем дверь свою и обратимся к Отцу, Который в тайне:
- Отче, я сегодня радуюсь с Тобою и сыном Твоим, Который нашел и эту потерянную драхму! Я больше не завидую тому, что это произошло без всякой помощи с моей стороны и со стороны нашего церковного сообщества. Я просто радуюсь с Тобою и благодарю Тебя за это!
Найдете в себе силы такое сказать? Богу сказать! Честно сказать! И знаете, что случится в вашей душе?
Целый хор ангелов грянет оглушительный гимн во славу Спасителя. От этого пения когда-то в клочья разлетелись ворота ада и цепи его узников. Вы войдете с ними в радость Господа своего. Вы почувствуете себя очевидцем Воскресения Христа в большей степени, нежели Фома! Вы переживете самые светлые минуты на своей молитве, которые когда-либо бывали у вас в жизни. Это потому, что самая липкая, самая внутренняя грязь, грязь духовная, от вас наконец отступила.
Наш Господь не брезглив, - к большому нашему счастью. И не обидчив. Он легко примет вас в свою радость, едва только вы устраните главное к ней препятствие.
В самом деле, а чем вы планируете заняться в вечности? Чем иным, как не прославлением Господа своего за Его победу над адом и смертью?! Но ведь вы сегодня, говоря с братом, поднятым из грязи, лично присутствовали при победе своего Господа над адом и смертью, при начале этой победы. Хотя бы в отдельно взятой душе. Разве не подобает вам сегодня разделить со своим Спасителем и Пастырем Его победный пир? Разве Он Сам не приглашал вас к этому?
Приглашал! Так за чем же дело стало? Что сложного сказать всем своим сердцем:
- Господи, если Ты снова победил, то поздравляю Тебя, прими и меня в радость своей победы!
Комментарий