О почитании Божией Матери, храме, молитве за умерших и уверенности в спасении

[Aslave]

Здравствуйте, уважаемые форумчане.
Вчера прочитал "Письма к верующим" Архиепископа Иоанна Сан-Францисского, где нашел замечательное пояснение Православной веры в части указанных в заголовке тем. Каждой теме посвящено отдельное письмо. Хочу поделиться с Вами. Может быть кто-то сможет благодаря им разъяснить для себя отдельные недоумения относительно Православия. Спаси Вас Бог.

О почитании Божией Матери

Вам показалось, что церковное песнопение: "Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды" выражает некоторое "преувеличенное почитание Пресвятой Богородицы". Но почитание Божией Матери может идти в бесконечность, как чрез Нее идут столь многие к Богу. Бог дал Ей славу. Слава только у Бога, и только Бог ее дает. И нет у людей слов достойных, чтобы ублажить Преблагословенную Деву соответственно Ее славе у Бога. Нет у нас, людей, таких ярких и полных слов, чтобы сказать всю правду о Матери Воплощенного Творца, чрез Которую совершилось в мире Боговоплощение.

Божией почести Ей Православная Церковь не воздает ни в одной своей песне, ни в одном своем слове. Та песнь, о которой Вы упомянули, есть поэтически-умилительная песнь, в которой законны гиперболы. Это песнь не для внешних, не для чуждых Церкви людей, а для уверовавших в Господа и движимых всецелым к Нему прилеплением, и оттого ублажающих Ту, чрез Которую Он вошел в мир.

Для тех, кто любит Господа Иисуса Христа, утешение - радоваться Его святым, Его Царству. В радости, в выявлении своей любви, душа далека от аптекарских взвешиваний слов. Душа изливается в песне. И смысл песен Церкви (иной раз и гиперболических не только в отношении Божией Матери, но и святых) открывается лишь нерациональному сознанию. Земные слова не представляют собою монет со строго обозначенной ценностью. Сердце наше всякий раз определяет их вес и содержание.

Представьте себе, что вы купаетесь и начали тонуть. А по берегу идет человек. Чтобы ярко выразить свое состояние гибели и привлечь скорейшую помощь, вы кричите этому человеку: "Спаси меня!" Он бросается в воду и вытаскивает вас на берег. Но вот по берегу идет религиозный рационалист (если хотите, назовите его "сектантом"). Услышав вопль, он, вместо того, чтобы прийти вам на помощь или хотя бы понять вас, начинает осуждать: "Как согрешает сей утопающий брат: не Спасителя зовет он, а делает себе кумира из человека"...

Такими точно являются и рассуждения религиозных рационалистов, не видящих глубины и иррациональности духовного мира, всей его жизненной теплоты, и не понимающих того, что не внешние слова определяют содержание человеческого слова... И оттого не дал Господь нам быть судьями другого человека.

В минуты отвлеченно-теоретических рассуждений может показаться, что слова: "не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычице", - уклоняются от православной веры о первой и последней надежде нашей - Господе Иисусе Христе... Но в духовном опыте человек видит, что такой рационализм есть шелуха и схоластика. Душа верующего в просветленной и мирной пред Богом совести припадает к Божией Матери, воспевая Ей: "Не имамы иныя помощи..." и другие песнопения... В подлинной молитве есть преображение сознания. Ум возвышается в молитвенных призывах, освященных веками благодатной жизни

О храме
Вы пишете: "Вчитываясь в Евангелие, я нигде не видел, чтобы Христос пользовался храмом, как домом молитвы, а в синагогах Его встречали как проповедника и учителя. За молитвой же мы Его встречаем всегда в уединении, и нас Он учил тому же. Роль храма в современном его употреблении приближает к дохристианскому времени; эта роль нами создана, она дело рук человеческих, а потому и масштаб, прикладываемый вами к богослужению, уложиться в него не может".
Вы, несомненно, не различаете внутреннюю, личную, молитву человека и общее моление верующих. Господь, с ясностью утвердивший духовное преимущество соборного начала над индивидуальным ("Где два или три собраны во Имя Мое, там Я посреди них"), мог ли в важнейшем деле жизни, в молитве, не утвердить этой же истины? Конечно, Он ее утвердил и здесь, как непреложную и существеннейшую черту Божиего Царства.

Центром молитвенной жизни первых христиан была евхаристия - совместное, общее их благодарение Богу. Тайная Вечеря - новозаветное богослужение, пришедшее на смену ветхозаветному.
Нет никаких оснований думать, что Господь не молился в Иерусалимском храме. Выгоняя торговцев, Он сказал, что выгоняет их из "дома... молитвы, из дома Отца Его". Пришедший не нарушить, а исполнить закон, подчинившийся закону с первых дней земной жизни, мог ли Он не молиться в храме?! Если бы это было замечено, - какой новый повод был бы для обвинения Его! Однако этого не могли поставить Ему в упрек даже злейшие Его враги. Молитва Спасителя в храме, почитание храма, было совершенной очевидностью для всех. Молитву же уединенную надо было апостолам подчеркнуть и открыть, как некую в то время необязательную и даже непонятную для многих истину Божиего Царства в человеке. Христос, крестившийся от Иоанна со словами, что Ему "подобает исполнить всякую правду", не презирал "Дома Отца Своего", "Дома молитвы". Благодать Божия совершенно видимо почивала на этом храме, пока, в минуту смерти Спасителя на Кресте, не разодралась завеса. Тогда кончился Ветхий Завет, нарушенный людьми. И об этом пророчески высказался ученикам Господь, говоря пред Своими страданиями о грядущем разрушении храма как "единственного места" молитвы. Синагоги ни в древности не были, ни теперь не являются храмами. Это залы собраний, чтения, учения, места религиозно-национального объединения евреев по всему миру.
Сионская горница, где была совершена Тайная Вечеря, стала первым христианским храмом. Вторым храмом стала горница, где ученики были собраны вместе и где явился им Дух Святой в огненных языках. Не в разных местах сошел на апостолов Дух Господень, но - когда они пребывали вместе. С этих пор всякое место, где тайно действует молитва, где люди собраны во имя Христово, - считается храмом. Естественно, что в городах и селах, где жили христиане, такие комнаты их собраний приобретали тип "храмов" и всецело посвящались этой цели.
Исчезновение Иерусалимского храма уже почти 2000 лет есть для всякого человека в мире, и особенно для иудея, явное свидетельство Истины Христовой, подтверждение Нового Завета, знак упразднения Ветхого. У иудеев нет храмов, "жертва" прекращена, и пророчества умолкли. У христиан же совершается на всех алтарях мира Жертва бескровная - Тайная Вечеря, которую Господь ясно заповедал совершать: "Сие творите в Мое воспоминание... Сие есть тело Мое... Сие есть Кровь Моя"... Где приносится эта жертва, там и главное место молитвы христиан. Но они, конечно, не только могут молиться всюду, но не могут не молиться везде и всюду! "Непрестанно молитесь", - заповедует апостол. Непрестанная внутренняя, тайнодействующая молитва ведет к общей, храмовой, уже не в иудейском, а в христианском смысле.
Жизнь первохристианская шла вокруг тех молитвенных горниц, где апостолы совершали "преломление хлеба" (даже один прибор они оставляли в центре незанятым, ради невидимого присутствия Господа Иисуса Христа). Жизнь христиан шла вокруг храмов, в основание которых они клали останки мученически пострадавших за веру во Христа христиан-братьев (совершалась и молитвенная память их, как начало празднований святых). Дело Христово было не только дать людям Истину, но и сплотить их вокруг этой истины. Христианские храмы подвергались запустению только в периоды греховного охлаждения народа к вере либо вследствие разрушительных действий лжепастырей, еретиков, нравственных "волков" (которые "распугивали овец"), либо вследствие внешних гонений.

Заповедь: "войти в комнату свою и затворить дверь свою", - христиане всегда понимали не только буквально. "Комнатой с затворенными дверями" для них было прежде всего их сердце, в котором человек призван все время молиться Отцу своему "втайне". Дар непрестанной внутренней молитвы оставался даром, наиболее желаемым всеми христианами, прикоснувшимися к духовной жизни. Предстоять Господу повсюду "в сердце своем", это - самая великая и радостная тайна верующего человека! Но только одними усилиями человека не достигается эта радость. Она есть дар - непрестанный дар Духа Святого покаянному сердцу! И ища этот дар, многие уходили в пустыню; другие, "верные в малом", и живя в мире, получали дар постоянно действующей в сердце молитвы... Таковы евангельские пути созидания нового человека: человек замыслен, как храм, и призван стать храмом Духа.
Относительно трудности славянского языка, это вопрос другого порядка. Тут нет ничего вероучительного, когда Церковь пользуется тем или другим языком. Язык может меняться. Все языки, все народы в мире равноправны и равночестны. До русской революции уже были сделаны немалые редакционные работы по приближению древнего славянского текста к новому языку. Славянский язык по глубине и выразительности своей - большая ценность для русских людей. И, право, если бы русский человек выучил буквально несколько десятков непонятных ему славянских слов, все богослужение Русской Православной Церкви ожило бы для него.

Молитва за умерших

Углубляясь в смысл притчи о богатом и Лазаре, вы спрашиваете: может ли быть за гробом перемена для умершего? Писание так на это отвечает: "невозможное человекам возможно Богу" (Лк.18:27)! Притча о богатом и Лазаре свидетельствует лишь о том, что своими усилиями нельзя человеку после смерти изменить свою участь. А так как евреи надеялись на своего праотца Авраама, то Господь именно словами Авраама подтверждает невозможность человеку спастись вследствие плотского родства с Авраамом. Для благодати же Божией нет границ. Лишь хула на Духа Святаго, как сказано, не простится ни в сем веке, ни в будущем. Это указывает на то, что в будущем веке могут быть прощены некоторые грехи, кроме греха против Духа Святаго...

Кроме праведников и всех истинно раскаявшихся (как благоразумный разбойник) людей, идущих в рай, и - нераскаянных грешников, воюющих против всякой святыни, подобно бесам, есть еще великое множество людей, способных принять небесную правду душой своею, призывающих имя Господне, но не раскаявшихся вполне, т.е. не вошедших всецело, жизненно, в Дух Царствия Божия. К этим душам и приходит на помощь земная Церковь в молитве за них... Любовь Христова переходит границы этого мира (это так естественно для истинной любви). "Все возможно верующему"! Господь нам дал власть, силой Его воскрешать мертвых! Воскрешать мертвых - только для земной жизни - мало пользы. Благодатью Божией мы можем молитвой оживлять души усопших (но не те, которые этого не хотят и ожесточены против Господа, Духа Святого). Все верующие в Духе - одно Тело: смерть их не разлучает. Смерть прерывает лишь внешние контакты людей в этом мире, но не прерывает истинной любви.

В первой литургии, составленной св. апостолом Иаковом, "братом Господним" (сыном Иосифа от первого брака), апостолом от 70-ти и первым епископом Иерусалимским, есть молитва за усопших. Любовь духовная к людям не может прекратиться, даже если уходят люди в иной мир. И любовь не остается без плода.

Притча о богатом и Лазаре имеет ясную цель: показать безумие людей бессердечных, проводящих дни в одних удовольствиях и не думающих ни о бедняках, ни о милосердии, ни о своей кончине. Господь указывает, что это ведет к великой муке...

Также говорит Господь в притче, что терпеливая бедность есть большое благо ("первые будут последними, и последние первыми" - в другом мире). Полон смысла и конец притчи, - он так ясен... Из притчи никак не вывести мысли, что "нельзя молиться за умерших". Что "пропасть великая утверждена"... Господа нельзя ограничивать "пропастями"! Господь наполняет все пропасти, все бездны, власти Его нет предела. И мы, люди, лишь соработники Его в строении этого Царства.

[Aslave]

Об уверенности в спасении

Вы так просто пишете мне о своих недоумениях. Это мне дает легкость писать Вам. На собраниях с инославными я высказываю, как смотрит Церковь на осуществление в жизни той или другой евангельской истины. И я не замечал, чтобы люди считали это нападением на их понимание Евангелия; скорее это воспринимается как стремление к расширению христианского сознания. Не нападал я ни на кого и на том собрании, о котором вы пишете, а лишь хотел выявить положительную сторону того евангельского процесса второго рождения человека, о котором говорит Спаситель в беседе с Никодимом. И я предупредил, что говорю лишь для верующих и потому не начинаю с раскрытия евангельских основ, которые должны быть известны верующим.

Я убежден, что сознание человеком своей близости к Богу может быть не только знаком его возрождения, но и его самомнения. Сознание же близости Божией к нему будет всегда христианским чувством.

Слово Божие, показывая нам смирение и веру покаявшегося разбойника, не дает право думать, что этот разбойник, висевший рядом со Христом на кресте, счел себя уже спасенным. Разбойник лишь возымел веру и надежду на Христа распятого и по вере своей, по надежде своей, получил обетование, оставшись, конечно, в своих собственных глазах смиренным разбойником. Это смирение и спасло его, т.е. вызвало милость Христову и ввело его в рай. Он просил только "помянуть его" (большего не считал себя достойным), а получил райскую жизнь. Тут совсем не видно, что у разбойника появилось "сознание своего личного спасения" в том смысле, как оно понимается некоторыми верующими, в смысле стопроцентной обеспеченности себе места в раю. Наиболее обеспечен раем, мне кажется, тот христианин, который искренно считает себя недостойным рая, и, чувствуя всю свою скверну, трепещет перед святыней Божией... Грехи прощены покаявшемуся, заглажены Господом его беззакония, но источник возможности греха и самоволия еще остается в человеке, пока он живет в этом мире. Не остережется человек, и может снова вспыхнуть в нем пламя греха и опалить того, кто слишком самоуверенно считает себя уже возрожденным и обновленным. Опасность грозит ему не только от чувственных, грубых грехов: самая опасная греховность - духовная гордыня.

Смиренное чувство возможности своего падения, своей способности изменить любви Божией, ни в какой мере не противоречит непоколебимой надежде человека на благодать Христову. Наоборот, чем больше осознает человек свою слабость без Бога, тем яснее и крепче его надежда на помощь Божию. Оттого и бывает та радость, о которой вы упомянули... Да, мы поистине можем радоваться и ликовать, так как Господь великое дело сделал для нас, призвав в чудный Свой Свет...

Что касается полной отдачи себя Господу, то таковая у человека бывает лишь в решении, в намерении, в воле, но никто из живущих на земле не может про себя сказать, что он уже полностью и до конца отдал себя Господу! Это было бы самопрельщением думать так, потому что в тысячах мелких жизненных случаев, во внутренних движениях своего сердца и воли (даже незаметно для нас самих!), человек, говорящий, что любит Бога, не творит всей воли Божией, но примешивает много; своей самости ко всему, что делает и чувствует.

Потому ясен смысл смиренных слов апостола Петра: "Выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный". Это уже не отвлеченное или рассудочное смирение человека, понимающего, что он "не весь закон исполнил"; это - самое непосредственное ощущение человеком своей духовной нищеты и чудесной близости огня святыни Божией. И такое чувство своей греховности доступно лишь возрождаемому Иисусом Христом человеку. Лишь он, как Петр, знает святыню Господа и страшную ее близость к нам... Такое именно смирение оказалось у той язычницы-хананеянки, вере которой удивился Сам Спаситель. Она отождествила себя с "псом, поядающим крохи, падающие со стола детей". Вот - чувство духовное, являющееся признаком подлинной близости человека к Богу, к раю.

Хочу быть в единомыслии с вами, но не могу скрыть всей ценности церковного понимания евангельского духа как духовной нищеты и в области "возрождения духовного". Относительно же священства моего, напрасно вы думаете, что оно связывает мою духовную свободу, мою мысль: нет - я говорю действительно то, что думаю, во что верю, а не то, что "должен по сану". И стараюсь говорить лишь о том, что "осязал рукою" (1Ин.1:1).

Кто хочет назвать себя возрожденным, пусть лучше называет себя возрождаемым и оставит для Господа сделать с ним еще нечто! Благодать хочет усовершить нас... И "возрожденные" (осознавшие себя таковыми), пребыв в нищете духовной, ничего не потеряют от такого своего смирения. Но сколь многие отпали от Духа Божия, даже из-за самой малой своей гордыни.