Твитнуть
Писать иконы попробовать может каждый, но уверяю вас, что это не всем дается. В православных храмах есть внегласный тест, священник встречается с художником и беседует, и только потом делает предложение или отказывается от услуг художника. Например, мне предложили реставрировать один храм, роспись была императорских художников, колоссальная живопись и техника. Когда меня привезли к батюшке тот посмотрел мне в глаза и сказал, приступайте. До меня был крутой художник, но увы, ему было отказано. Так тот так изошел слюной, что его кинули
Каждый храм, который начинал расписывать, проходил через взор настоятеля храма. Помню я даже подрабатывал сторожем в храме и и то, батюшка сказал, посмотрев мне в глаза: Ваши глаза чисты, мы вас берем на работу. К сожалению, с художеством в церкви не все так просто. Если допустим, я не пью, то бывает, что батюшка прикладывается к вину. Даже был случай. Мне батюшка утром открывает дверь в храм с матом, а как мне потом писать с таким благословением лик Господа? Но скажу то, что даже будучи инославным я молился о батюшке, так он, даже смешно вспомнить, бежит в тапочках на босу ногу, забегает в храм и говорит мне: Ты что, опять обо мне молился? Молитвы достают Бога тогда, когда ты дитя Бога, а не адепт, той или иной конфессии.
Я бывший баптист и при иконописи батюшки знали, что я бывший сектант, они это даже видели. Они видели мое служение, что я не простой рядовой и поэтому обращались ко мне на равных, как служитель к служителю, хотя православные догмы не воспринимают служение в сектах. Однажды перед тем, как писать икону ко мне подошел брат и сказал: Вот священник назвал тебя братом во Христе и поцеловал, а на меня даже и не смотрит.
Ноша иконописца не из лучших, даже в самой церкви. Бабульки всегда привязываются, не по делу, что-то советуют в живописи, оценку дают. Помню, принес икону на заказ в епархию и попы столпившись говорили; не, Господь не тот, и рука не так положена и . Подходит владыка, посмотрел на меня и на икону и без слов благословил. Батюшки все в один голос; Да, как хорошо написано и стали причитать. Икону надо видеть, то есть сам сюжет. Я всегда писал иконы не как православные, что это и есть образ, которому надо кланяться. А как настольный предмет, который может своим сюжетом что-то донести до верующего человека. Всегда был против того, чтобы писать Бога Отца, это однозначно. И мне везло, ибо батюшки попадали, которые так же не желали в своих храмах иметь роспись с Богом Отцем. В РПЦ есть разные подходы к написанию Бога Отца, одни не видят в этом ничего худого, другие против.
Бывало, если я был на день рожденье и выпил, или без повода открыл бутылку пива и напился как свинья, от выпитого количества, то никогда не писал иконы пьяный. Это все во внутреннем человеке, не могу объяснить. Но многие художники православные пьют и рисуют пьяные и сраные. Продают краски и кисти. Есть просто мазилы, чтобы срубить деньги. Один храм расписывали три раза, так как страшно было смотреть на такие росписи. В одном храме мне предложили роспись в стиле палеха, но очень древний греческий стиль. Там особо не усматривается пропорции внешности. Так в нашей группе богомазы такое выделовали, что рисовали по 6 пальцев на ноге. Узкий лоб, все лики через один лик и то, через кальку. Ну все на одно лицо, просто братья близнецы. Как я огорчался от такой нелепицы. Поэтому выпросил стену для другой техники, академического почерка. Мне дано было батюшкой расписывать центральную часть стены, ну как заходишь в храм, так и первая стена в верху была дана мне. Сколько было слез и обид на меня.
В храмах, где я расписывал, ко мне относились православные бережно, уважали, всегда целовали святым поцелуем. Если я заходил в храм, то сразу не оставался без внимания. Они видели, что я не совсем православный, хотя и целовал иконы, делал как бы вид для приличия. Но уважали во мне мой выбор веры. Ведь я же верил в того же Господа. Скорее всего, со мной было исключение, думаю, что не все предоставляется такое уважение из бывших сектантов. Но я же и был в то время инославный. Меня допускали к причастию, всем таинствам, уговаривали на соборование, но я не видел в этом таинстве, что-то особое. Хотя я постеснялся своих тутуеровок, ибо я в молодости был судим и оставил на своем теле картинки, что до сих пор меня смущает. Но это и не дало мне идти в монастырь или стать батюшкой. Я подумал; А как это я буду с левой синей рукой крестить?
В моем дворе был разный люд и подходят ко мне из уголовников и говорят: Сергей, ты же бывший священник. Я отвечаю, я нес проповедническое служение в баптисткой церкви и что, нам надо чтобы ты отпел покойного зека. Не могу, это говорю не мой. Ну прочитай хоть молитву. Ну в общем уговорили. Захожу и в гробу лежит знакомый парнишка, уголовник, попал в автокатастрофу. Стал читать молитву и мать покойного говорит при всех: Этот лежит весь синий в наколках и попа нашли такого же синего. С тех пор у меня как обрезало. Меня и брали в священники, были протеже, и многое что предлагали, но я был не умолим, страх и скромность над синей рукой сильно ворвались в мое сердце. Даже росписи я делал в перчатке. И в столовой не мой открыто показать руку, как-то все ее прячу. Я лишь хочу сказать, что наколки в коей мере уберегли меня от ненужного, хотя и в мире и в церкви было много сулений, высших постов.
Мое понимание к иконам: Они могут быть в церкви, это картины, особые сюжеты. Это своего рода Писание в картинках. Но целование и прочие коленопоклонение, это уж слишком. Первые настенные росписи в катакомбах, именно служили напоминанием, рассказом. Думаю, что Бог видит не саму икону, а то, что мы в нее вкладываем, это есть стержень каждой иконы. Но это совсем уже другое, как преподносят в ПЦ.
С уважением, страж.
Каждый храм, который начинал расписывать, проходил через взор настоятеля храма. Помню я даже подрабатывал сторожем в храме и и то, батюшка сказал, посмотрев мне в глаза: Ваши глаза чисты, мы вас берем на работу. К сожалению, с художеством в церкви не все так просто. Если допустим, я не пью, то бывает, что батюшка прикладывается к вину. Даже был случай. Мне батюшка утром открывает дверь в храм с матом, а как мне потом писать с таким благословением лик Господа? Но скажу то, что даже будучи инославным я молился о батюшке, так он, даже смешно вспомнить, бежит в тапочках на босу ногу, забегает в храм и говорит мне: Ты что, опять обо мне молился? Молитвы достают Бога тогда, когда ты дитя Бога, а не адепт, той или иной конфессии.
Я бывший баптист и при иконописи батюшки знали, что я бывший сектант, они это даже видели. Они видели мое служение, что я не простой рядовой и поэтому обращались ко мне на равных, как служитель к служителю, хотя православные догмы не воспринимают служение в сектах. Однажды перед тем, как писать икону ко мне подошел брат и сказал: Вот священник назвал тебя братом во Христе и поцеловал, а на меня даже и не смотрит.
Ноша иконописца не из лучших, даже в самой церкви. Бабульки всегда привязываются, не по делу, что-то советуют в живописи, оценку дают. Помню, принес икону на заказ в епархию и попы столпившись говорили; не, Господь не тот, и рука не так положена и . Подходит владыка, посмотрел на меня и на икону и без слов благословил. Батюшки все в один голос; Да, как хорошо написано и стали причитать. Икону надо видеть, то есть сам сюжет. Я всегда писал иконы не как православные, что это и есть образ, которому надо кланяться. А как настольный предмет, который может своим сюжетом что-то донести до верующего человека. Всегда был против того, чтобы писать Бога Отца, это однозначно. И мне везло, ибо батюшки попадали, которые так же не желали в своих храмах иметь роспись с Богом Отцем. В РПЦ есть разные подходы к написанию Бога Отца, одни не видят в этом ничего худого, другие против.
Бывало, если я был на день рожденье и выпил, или без повода открыл бутылку пива и напился как свинья, от выпитого количества, то никогда не писал иконы пьяный. Это все во внутреннем человеке, не могу объяснить. Но многие художники православные пьют и рисуют пьяные и сраные. Продают краски и кисти. Есть просто мазилы, чтобы срубить деньги. Один храм расписывали три раза, так как страшно было смотреть на такие росписи. В одном храме мне предложили роспись в стиле палеха, но очень древний греческий стиль. Там особо не усматривается пропорции внешности. Так в нашей группе богомазы такое выделовали, что рисовали по 6 пальцев на ноге. Узкий лоб, все лики через один лик и то, через кальку. Ну все на одно лицо, просто братья близнецы. Как я огорчался от такой нелепицы. Поэтому выпросил стену для другой техники, академического почерка. Мне дано было батюшкой расписывать центральную часть стены, ну как заходишь в храм, так и первая стена в верху была дана мне. Сколько было слез и обид на меня.
В храмах, где я расписывал, ко мне относились православные бережно, уважали, всегда целовали святым поцелуем. Если я заходил в храм, то сразу не оставался без внимания. Они видели, что я не совсем православный, хотя и целовал иконы, делал как бы вид для приличия. Но уважали во мне мой выбор веры. Ведь я же верил в того же Господа. Скорее всего, со мной было исключение, думаю, что не все предоставляется такое уважение из бывших сектантов. Но я же и был в то время инославный. Меня допускали к причастию, всем таинствам, уговаривали на соборование, но я не видел в этом таинстве, что-то особое. Хотя я постеснялся своих тутуеровок, ибо я в молодости был судим и оставил на своем теле картинки, что до сих пор меня смущает. Но это и не дало мне идти в монастырь или стать батюшкой. Я подумал; А как это я буду с левой синей рукой крестить?
В моем дворе был разный люд и подходят ко мне из уголовников и говорят: Сергей, ты же бывший священник. Я отвечаю, я нес проповедническое служение в баптисткой церкви и что, нам надо чтобы ты отпел покойного зека. Не могу, это говорю не мой. Ну прочитай хоть молитву. Ну в общем уговорили. Захожу и в гробу лежит знакомый парнишка, уголовник, попал в автокатастрофу. Стал читать молитву и мать покойного говорит при всех: Этот лежит весь синий в наколках и попа нашли такого же синего. С тех пор у меня как обрезало. Меня и брали в священники, были протеже, и многое что предлагали, но я был не умолим, страх и скромность над синей рукой сильно ворвались в мое сердце. Даже росписи я делал в перчатке. И в столовой не мой открыто показать руку, как-то все ее прячу. Я лишь хочу сказать, что наколки в коей мере уберегли меня от ненужного, хотя и в мире и в церкви было много сулений, высших постов.
Мое понимание к иконам: Они могут быть в церкви, это картины, особые сюжеты. Это своего рода Писание в картинках. Но целование и прочие коленопоклонение, это уж слишком. Первые настенные росписи в катакомбах, именно служили напоминанием, рассказом. Думаю, что Бог видит не саму икону, а то, что мы в нее вкладываем, это есть стержень каждой иконы. Но это совсем уже другое, как преподносят в ПЦ.
С уважением, страж.
Комментарий