500 лет Реформации коту под хвост

[umka]

Парадокс Мартина Лютера


Имя Мартина Лютера вызывает в еврейской среде однозначную реакцию: «Юдофоб!» Что тут возразить?! Заслужил он эту репутацию. Но очень немногие знают, что приверженцы Римской церкви называли отца Реформации при жизни не иначе как «объевреившийся Лютер», а если не щадить чувств читателя и говорить без обиняков, то надо сказать, что звали они его полжида. Чем заслужил он такую «честь»? И как совместить несовместимое?


В ХVI веке к традиционным обвинениям в адрес евреев Германии прибавилось ещё одно: они якобы повинны в начавшейся Реформации. Подозревать, будто протестантское движение развязали евреи, было абсурдом, но ведь обвиняли же евреев в использовании христианской крови в ритуальных целях, в осквернении христианских святынь и даже в шпионаже в пользу турок. Это тоже были нелепицы, наветы, но им верили. Новое обвинение противоречило очевидным фактам:



Реформацию в Германии осуществил Мартин Лютер, его сторонники и последователи из числа единоверцевхристиан. Однако было нечто, что дало повод противникам Реформации негодовать и возводить поклёп на евреев. Речь идёт о еврейском «колорите» раннего протестантизма (особенно его левого крыла), о присутствии иудейского элемента в реформистском христианстве.


Несмотря на возраставшее напряжение в отношениях между евреями и христианами, каждое реформистское движение, будь то гуситы, лютеране или пуритане, анабаптисты (перекрещенцы) или субботники, сопровождалось стремлением к обновлению христианства в апостольском духе, возвращением к истокам христианства, к Ветхому Завету, а следовательно к еврейским духовным ценностям. Ведь и Иисус (Иешуа), и Павел (Савл), создатель христианской церкви, вышли из еврейского народа.









А что происходит в Германии в начале ХVI века? Там зарождается и набирает силу движение за обновление церкви Реформация. Очевидно стремление реформаторов поставить Библию в центр христианской жизни. Наблюдается демонстративный отказ от пышности католицизма, доходящий до иконоборчества.



Ширится протест против сложной системы католической теологии. Налицо намерение устранить посредническую функцию священников, возврат к простоте раннего христианства. Заметны растущий интерес христианских теологов к древнееврейскому языку, попытки прочесть древние писания в оригинале (эта тенденция усилилась после «спора о еврейских книгах» и победы Рёйхлина), предпочтение, отдаваемое персонажам Ветхого Завета в качестве образцов для подражания. Всё это давало почву папистам обвинять Лютера в «иудаизации», как обвиняли они в том гуманистов и Рёйхлина, Меланхтона и родоначальника унитаристского движения Сервета, Кальвина и пуритан. По мнению папистов, лютеранство ведёт к кальвинизму, кальвинизм к унитаризму, унитаризм к адвентизму (то есть к секте субботников), а от адвентизма до иудаизма один шаг.






Но так ли велика была опасность «иудаизации», исходящая от отца Реформации? И как соединить неизвестные большинству из нас обвинения Римской церкви против Лютера в иудаизации с его стойкой репутацией страшного юдофоба? Писания Лютера против евреев следует рассматривать не изолированно, а в совокупности с другими работами, где он позитивно пишет о евреях. Но ещё важнее включить еврейскую тему в общий разговор о личности, жизни, учении и деяниях Мартина Лютера. Только в таком контексте может быть понята амплитуда его высказываний по еврейскому вопросу.

[umka]

Монах повстанец

Мартин Лютер родился в 1483 году в маленьком городке Эйслебене (Мансфельдское графство). Там он и умер в 1546 году. За время между его рождением и смертью ничто в городке не изменилось, жизнь здесь как бы текла вне времени. Это была немецкая глубинка, где ещё долго сохранялась средневековая атмосфера. Средневековым был и облик городка: старинные церкви, любовно сбережённые, бюргерские дома и амбары, строения с незаделанными балками фахверки, круглые башенки под островерхими крышами, мощённые булыжниками маленькие площади, ратуша, соединившая в себе архитектурные стили готики и ренессанса.

Дед Лютера был крестьянином; отец, бросив деревню, переселился в город в поисках лучшей доли. В Эйслебене в это время как раз начинали добычу меди, и сюда стекалось множество таких же, как Лютеры, вчерашних крестьян. Пройдёт немало времени, пока Гансу Лютеру удастся из крестьянина и рабочего перейти в сословие бюргеров. Детство Мартина прошло в жестокой бедности и крайней строгости, он рос в атмосфере страха и подавленности. И в родительском доме, и в школе, куда его отдали восьмилетним, он знал лишь побои и голод.

«Дайте хлеба ради Бога!» этот жалобный припев сопровождал его детство и отрочество. Милостыней жил юный Лютер поначалу и в Эйзенахе он учился в местной церковной школе, куда отец отослал его в тринадцать лет. Здесь улыбнулась ему судьба в образе умной, доброй и состоятельной Урсулы Котт, которая стала опекать подростка, разглядев незаурядность его натуры. Благодаря ей смог он в семнадцать лет поступить в лучший тогда в Германии Эрфуртский университет, получить в 1502 году степень бакалавра, а через три года стать магистром философии.

Добрая слава о нём дошла до отца, который к этому времени поправил свои дела и даже стал высылать сыну пособие. Отец в мечтах видел его юристом, законником. Мартин подчинился его воле, но летом 1505 года неожиданно для всех стал послушником в монастыре августинцев, а через год вопреки воле отца принял постриг. Карьере законника он предпочёл веру. О своей жизни в монастыре он пишет: «Я изнурял себя постами, бдением, молитвой, кроме того, я среди зимы стоял и мёрз, стриженный, под жалким капюшономЯ всегда думал: о, когда же, наконец, я стану праведным и завоюю милосердие Божье? И всё-таки ничего не добился».

Внешняя жизнь его шла своим чередом, а внутренняя, по его собственному признанию, «была адом»: «Под наружной святостью в сердце моём было сомнение, страх и тайное желание ненавидеть Бога». «Обида охватывала меня всякий раз, как я видел Распятого». При этом он исступлённо любил Иисуса Христа, это была мужицкая, простосердечная и назойливая страсть. Вот первый парадокс Лютера. Он хотел общаться с Богом прямо, без посредников, даже если таким посредником будет сам Папа. Он и говорил со своим Богом «бесцеремонно», по выражению Ницше. Так станет ли он церемониться со смертными?!

Главный наместник Августинского братства Иоганн Штаупиц, ставший духовным отцом и другом Лютера, направляет его в Виттенбергский университет, где он получает первую, а затем вторую учёную степень уже не по философии, а по теологии. В 1510 году по делам ордена он был послан в Рим, куда шёл три недели как паломник с посохом и котомкой и явился чуть живой. В Риме он пробыл четыре недели, не переставая удивляться и негодовать на этот «вертеп негодяев», где царит древняя Волчица алчность, где, по словам Данте, «каждый день продаётся Христос».

На обратном пути он посетил Зальцбург, чтобы повидать Штаупица и поделиться римскими впечатлениями. Тот молча слушал его, а затем сказал: «Потерпи немного, сын мой. Не минует Божья кара этих злодеев. Есть древнее пророчество, что всё это рухнет, когда монах Августинова братства восстанет на Рим». Ни старец, ни брат Мартин в этот момент ещё не подозревают, что время это не за горами, а повстанец-монах пока и вовсе сидит за столом напротив наместника.
Осенью 1512 года Лютер получил степень доктора теологии в Виттенбергском университете, стал его профессором. Одновременно его делают помощником настоятеля монастыря. Он читает лекции студентам и проповеди монастырской братии и прихожанам, делит время между чтением, сочинительством, проповедничеством и писанием писем. В 1515 году Лютера избрали викарием деканата, под его началом оказалось 11 монастырей Тюрингии и бурграфства Мейсен.


Во время «спора о еврейских книгах» Лютер был на стороне Рёйхлина, осудив в 1514 году разнузданные выпады в адрес учёного со стороны доминиканца Ортуина Грация. Когда Лютера будут в дальнейшем упрекать в «иудаизации», он станет сравнивать себя с Рёйхлином, защитником еврейских книг. Однако современные евреи не находились в центре интересов Лютера, как, впрочем, и Рёйхлина. Его представления о них всецело в духе средневековой христианской традиции, т.е. книжные, основанные на Евангелии и трудах отцов Церкви.

Евреи для него народ, отверженный Богом за то, что они не признали Его Сына и распяли его. Признаки Божьего гнева налицо: разрушение Храма, само рассеяние евреев и их тщетное ожидание прихода Мессии. В его глазах, это упрямый народ, отрекшийся от правды и упорствующий в своих заблуждениях. Вслед за средневековыми теологами Лютер резко высказывается против Талмуда, хотя его не знает. Он обвиняет евреев в богохульстве, считает, что их верования враждебны христианству и не собирается деятельно участвовать в судьбе еврейства.

В 1516 году Лютер начинает учить древнееврейский язык, пользуясь учебником Рейхлина и грамматикой Кимхи, достаточно быстро продвигаясь в нём. Этот шаг продиктован его намерением перевести заново Библию, в чем ему поможет язык оригинала. Древнееврейский язык для него язык Божественный, богатый и простой одновременно. Он усваивает гневные интонации грозного еврейского Бога. Его ученик, а в дальнейшем друг и сподвижник Меланхтон, слушавший Лютера с университетской кафедры, запишет: «Молниям были подобны иные слова твои, Лютер». Но это были ещё не молнии, а лишь зарницы великой грозы, которая разразилась в 1517 году.

[pit bull]

Парадокс Мартина Лютера


Имя Мартина Лютера вызывает в еврейской среде однозначную реакцию: «Юдофоб!» Что тут возразить?! Заслужил он эту репутацию. Но очень немногие знают, что приверженцы Римской церкви называли отца Реформации при жизни не иначе как «объевреившийся Лютер», а если не щадить чувств читателя и говорить без обиняков, то надо сказать, что звали они его полжида. Чем заслужил он такую «честь»? И как совместить несовместимое?


В ХVI веке к традиционным обвинениям в адрес евреев Германии прибавилось ещё одно: они якобы повинны в начавшейся Реформации. Подозревать, будто протестантское движение развязали евреи, было абсурдом, но ведь обвиняли же евреев в использовании христианской крови в ритуальных целях, в осквернении христианских святынь и даже в шпионаже в пользу турок. Это тоже были нелепицы, наветы, но им верили. Новое обвинение противоречило очевидным фактам:



Реформацию в Германии осуществил Мартин Лютер, его сторонники и последователи из числа единоверцевхристиан. Однако было нечто, что дало повод противникам Реформации негодовать и возводить поклёп на евреев. Речь идёт о еврейском «колорите» раннего протестантизма (особенно его левого крыла), о присутствии иудейского элемента в реформистском христианстве.


Несмотря на возраставшее напряжение в отношениях между евреями и христианами, каждое реформистское движение, будь то гуситы, лютеране или пуритане, анабаптисты (перекрещенцы) или субботники, сопровождалось стремлением к обновлению христианства в апостольском духе, возвращением к истокам христианства, к Ветхому Завету, а следовательно к еврейским духовным ценностям. Ведь и Иисус (Иешуа), и Павел (Савл), создатель христианской церкви, вышли из еврейского народа.









А что происходит в Германии в начале ХVI века? Там зарождается и набирает силу движение за обновление церкви Реформация. Очевидно стремление реформаторов поставить Библию в центр христианской жизни. Наблюдается демонстративный отказ от пышности католицизма, доходящий до иконоборчества.



Ширится протест против сложной системы католической теологии. Налицо намерение устранить посредническую функцию священников, возврат к простоте раннего христианства. Заметны растущий интерес христианских теологов к древнееврейскому языку, попытки прочесть древние писания в оригинале (эта тенденция усилилась после «спора о еврейских книгах» и победы Рёйхлина), предпочтение, отдаваемое персонажам Ветхого Завета в качестве образцов для подражания. Всё это давало почву папистам обвинять Лютера в «иудаизации», как обвиняли они в том гуманистов и Рёйхлина, Меланхтона и родоначальника унитаристского движения Сервета, Кальвина и пуритан. По мнению папистов, лютеранство ведёт к кальвинизму, кальвинизм к унитаризму, унитаризм к адвентизму (то есть к секте субботников), а от адвентизма до иудаизма один шаг.






Но так ли велика была опасность «иудаизации», исходящая от отца Реформации? И как соединить неизвестные большинству из нас обвинения Римской церкви против Лютера в иудаизации с его стойкой репутацией страшного юдофоба? Писания Лютера против евреев следует рассматривать не изолированно, а в совокупности с другими работами, где он позитивно пишет о евреях. Но ещё важнее включить еврейскую тему в общий разговор о личности, жизни, учении и деяниях Мартина Лютера. Только в таком контексте может быть понята амплитуда его высказываний по еврейскому вопросу.

Умка, ну понятно что реформация меняет информацию, во блин какие умные понятия )))
Умка, а какая самая "первая" была информация, ну у человека допустим, или у общества, ну не Лютер же придумал информацию и реформацию,
и не думай что мы сейчас от "темы" удаляемся )

- - - Добавлено - - -

Но ещё важнее включить еврейскую тему в общий разговор о личности, жизни, учении и деяниях Мартина Лютера. Только в таком контексте может быть понята амплитуда его высказываний по еврейскому вопросу.

Безусловно, да безусловно.

[umka]

Еретик и ниспровергатель

Гроза грянула не вдруг. Сразу после вступления в монастырь Лютер стал испытывать душевные терзания из-за того, что не мог совладать с искушениями, с «тройным вожделением», как он сам называл три человеческие страсти: похоть, гнев и гордыню. Напрасно он истязал себя аскезой. Сколько покаянных слёз пролил он перед Штаупицем! Он досконально проанализировал природу греховности перед студентами и прихожанами. Он был уже на грани отчаяния, когда вдруг повеяло долгожданным ветром освобождения.


Перепробовав все виды самоограничения и не добившись душевного покоя, он понял их тщетность и иллюзорность. «Законы плоти властно влекут тебя к сатане, к греху и к нестерпимым мукам совести», пишет он в 1516 году. Но грех не искупается аскезой! И вот, преодолевая внутреннее сопротивление, Лютер приходит к убеждению, что спасением своим человек обязан одному лишь Христу, ибо Он своей жертвой искупил людские грехи. Бог после Искупления вообще простил все грехи, Иисус Христос утолил Божий гнев на людей. Лютеру наконец открылась Божья благодать. Спасшись от владевшего им отчаяния, Лютер понял свой долг в том, чтобы спасти от него других.




В Германию прибыли посланники из Рима с папской буллой о великом Отпущении грехов. Саксонский курфюрст Фридрих Мудрый запретил продажу индульгенций в своих владениях, но горожане сбегались толпами в соседний городок поглазеть на торжественное шествие, послушать проповедь. Падали монеты в железную кружку со многими печатями, и уплатившие получали пергаментные грамоты папы. «Денежка в ящике звяк душа из чистилища прыг!» приговаривал монах-доминиканец.


Отпущение грехов, по мнению Лютера, всё равно, что разрешение грешить вновь. «Нас, германцев, за скотов почитают в Италии», заявил он. 31 октября 1517 года, в канун праздника Всех Святых, он прибил к церковным дверям виттенбергского замка свои «95 тезисов», общий смысл которых выражен в одном из них: «Вечному осуждению подвергаются те, кто учит, и те, кто верит, будто бы Отпущением грехов люди спасаются». Решаясь на этот шаг, Лютер следовал примеру Христа, а быть может, и чувствовал себя Христом, изгоняющим торговцев из Храма.
В течение месяца Тезисы распространились по всей Европе. Святейшая инквизиция донесла на еретика Лютера. Римская волчица ощетинилась. Продажа индульгенций дело доходное. Папе нужны деньги, он строит собор св. Петра в Ватикане.


Лев Х не собирается менять планы из-за какого-то взбунтовавшегося монаха. Желая потушить пламя пожара как можно быстрее, папа вызывает Лютера в Рим. Но Фридрих Мудрый, понимая, что дело пахнет костром, а он не собирается лишать своё детище, Виттенбергский университет, такого авторитета как Лютер, настоял на том, чтобы разбирательство происходило в Аугсбурге. Оно состоялось в октябре 1518 года. Фридрих выхлопотал для своего подопечного императорскую охранную грамоту, но ведь в своё время подобная грамота не спасла Яна Гуса... Папскому легату не удалось склонить Лютера к покаянию в Аугсбурге.


В Лейпциге был назначен диспут Лютера с доминиканцем доктором Экком из Ингольштадта. Он продолжался шесть дней. Присутствовали герцог Георг Саксонский, множество священников, монахов, аббатов, докторов богословия. В этом споре впервые со всей ясностью был поставлен вопрос, кто глава Вселенской Церкви Папа или Христос?



Иоганн Экк и вся Римская церковь отвечают: «Папа!» Лютер и Протестантство отвечают: «Христос!» Принципиально разошёлся Лютер с католиками и в том, что на первый план поставил индивидуальную, личную веру и противопоставил её выполнению церковных обрядов (по Лютеру, самое важное, чтобы Бог был в сердце). Человек может спасти свою душу только посредством веры, которая непосредственно даруется Богом, без помощи церкви. «Вера всегда есть дар Божий». «Бог не может и не хочет позволять господствовать над душой никому, разве лишь самому себе», таковы положения Лютера. Учение Лютера о спасении или оправдании силою «одной только веры» стало основным постулатом протестантизма.





Он пришел к отрицанию папства, духовной иерархии, целибата и даже монашества как учреждений, которые извратили дух первоначального христианства. «Восстав против монашеской жизни и оправдав тем самым свой индивидуальный бунт, Лютер нарушил баланс сил, долгие годы удерживаемый отцами Церкви». Лютер взорвал также и спасительное равновесие между Разумом и Откровением, которое было достигнуто в средневековой теологии. Тем самым он совершил доселе неслыханную революцию в христианском сознании.


За диспутом последовало в 1521 году отлучение еретика Лютера от церкви. Лютер публично сжигает папскую буллу об отлучении, понося «чёртову свинью папу» последними словами (натура страстная и при том мужицкая, он не стеснялся в выражениях). Однако и в пору открытой борьбы с Римом Лютера не покидают мучительные сомнения, и почти одновременно произносит он противоречащие друг другу слова: «Я готов подчиниться Папе, как самому Христу» и «Я теперь несомненно уверен, что Папа Антихрист». На отлучение он отвечает обращением «К христианскому дворянству немецкой нации», призывая к реформе церкви. Единственным авторитетом в вопросах веры им было признано Священное Писание.




Папа Лев Медичи, утончённый флорентиец, этот греческий философ в тиаре, друг Рафаэля, человек Ренессанса со всеми его достоинствами и пороками, «вероятно, посмеивался над бедным, целомудренным, наивным монахом, вообразившим, будто Евангелие есть конституционная хартия христианства и будто хартия эта есть истина!» напишет позже Гейне. Возможно, Папа даже не захотел вникать в аргументы Лютера, но этот немец ему мешал. Значит, нужно было заставить его молчать.




Далее последовал вызов на рейхстаг в Вормс, где Лютер продолжал стоять на своём: «Я не верю ни в Папу, ни в соборы. Я не могу и не хочу отречься ни от одного из своих слов». Его упорство в отстаивании своей позиции потрясло не только очевидцев его речи, но спустя столетия стало, по верному замечанию С.Аверинцева, назиданием всем нам. Лютеровы слова Hier stehe ich ich kann nicht anders стали девизом для Осипа Мандельштама, их можно найти в набросках к стихотворению «К немецкой речи». Поэт вначале переводит изречение Лютера буквально: «Здесь я стою я не могу иначе», а затем появляется другой вариант: «Вот я стою и нет со мною сладу».


ладить с ними и впрямь не удалось ни с Мандельштамом, ни с Лютером. Поэта убили, Лютера тронуть не решились. Папа в послании к императору требовал «покончить с этой чумой». Но Карл V не хотел восстановить против себя народ: «Здесь, в Германии, действие Лютера на все умы таково, что схватить и казнить его ... значило бы поднять во всём народе восстание».


Лютеру удалось беспрепятственно покинуть Вормс и скрыться. Указом императора он был объявлен вне закона. Ходили слухи о том, что он убит фанатиками-папистами (такие попытки и впрямь предпринимались). На самом деле Фридрих Мудрый, эта старая "саксонская лисица", возглавлявший анти-императорскую оппозицию, предоставил Лютеру убежище в своем замке Вартбург в Тюрингии, где тремястами годами ранее проходили знаменитые турниры миннезингеров.


Поначалу он жил там, как узник, но с отъездом императора на войну с Франциском I начались послабления. Лютер много работал. Иногда день и ночь напролёт он читал, писал. Изучал древнееврейский и греческий. Здесь написано им много акафистов, проповедей, трактатов, книга «О Христе и Антихристе». К этому времени у Лютера сложилась своя концепция религиозной свободы. Она на удивление близка еврейской трактовке понятия свободы.

[umka]

Миссионер

У язычников человек был всецело подчинён богам. Больше трех тысяч лет назад между евреями и остальным языческим миром возникла пропасть именно в силу особого понимания отношений между человеком и Богом. «Согласно еврейской религии Бог наделил человека свободой воли, а потому он может по своему выбору либо обратиться к Богу, либо отвернуться от Него. По еврейским представлениям, не всякая удача обусловлена благословением Божьим» (М. Даймонт).




Человек может преуспеть и потому, что идёт на всё, вплоть до преступления, ради достижения цели, не считаясь с моралью, с другими людьми, и в этом случае он добивается успеха вовсе не потому, что ему помогает Бог. Это даёт, в свою очередь, свободу Богу возлагать на человека ответственность за совершённые поступки, как за добрые, так и за злые. Лютеровская трактовка отношений человека с Богом близка к еврейской. Так что упрёки, которые бросали Лютеру в «объевреивании», не были совсем уж беспочвенны.




Впервые Лютер вступил в контакт с евреями в апреле 1521 года в Вормсе, где в ту пору существовала крупная еврейская община. Не Лютер, но сами евреи искали встречи с ним, желая понять, что представляет собой этот отважный монах из Виттенберга, в чём суть его учения и что может принести им его победа. Он принял их приглашение. Лютер говорил о том, что христианство, которое преследовало евреев в средние века далеко от настоящего Евангелия.



Из-за Папы, этого антихриста, из-за его дополнений и искажений учение превратилось в искусственный свод правил. Вполне закономерно, что евреи отшатнулись от извращённого христианства. «Будь я евреем, я бы предпочёл десять раз подвергнуться колесованию, чем принять папизм». Участники круглого стола признались, что Лютер евреям понравился.




Будучи не только теоретиком, но и практиком, Лютер, оказавшись в Вартбурге, вплотную берётся за «решение еврейского вопроса». Прежде всего, считает он, нужно переломить общественное мнение, необходимо расположить народ к евреям. В первом же сочинении, написанном в июне 1521 года, Лютер, цитируя слова девы Марии из Евангелия от Луки («Как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века»), утверждает, что милость Божья, которой Израиль сподобился через рождение Христа, в авраамовом семени, т.е. в евреях, будет длиться вечно. Лютер стыдил единоверцев за недружественное отношение к иудеям и объяснял, что «евреи лучшая кровь на земле». «Только через них святой Дух пожелал дать священное Писание миру; они Божьи дети, а мы гости и чужие; мы, подобно ханаанской жене, должны довольны быть тем, что, как псы, питаемся крошками, падающими со стола своих господ».




Эрцгерцог Фердинанд Австрийский, брат императора Карла V, на рейхстаге в Нюрнберге обвинил Лютера в том, что он, причисляя Христа к Авраамову семени, отвергает его божественное происхождение, а это богохульство. Вот тогда-то и пишет Лютер свой памфлет «Иисус Христос, рождённый евреем» (1523).



Он адресуется не евреям, а единоверцам. Он всегда пишет о евреях в третьем лице: мы, христиане, они, евреи. Он заключает памфлет призывом: «Советую, прошу каждого поступать с евреями по доброте и обучать их Евангелию. В таком случае мы можем надеяться, что они придут к нам. Если же мы употребляем грубую силу и поносим их, обвиняем их в использовании христианской крови, чтобы освободиться от зловония, и не знаю, в каком ещё вздоре, поступаем с ними как с собаками, то чего доброго мы можем ждать от них? Наконец, как мы можем ждать их исправления, когда мы запрещаем им трудиться среди нас в нашем сообществе, вынуждаем их заниматься ростовщичеством? Если мы хотим им помочь, то мы должны относиться к ним не по папистскому закону, а по правилам христианского милосердия. Мы должны по-дружески их принимать, позволить им жить и работать вместе с нами, и тогда они сердцем будут с нами, а если некоторые и останутся при своём упорстве, что плохого в том? И из нас не каждый добрый христианин!»




Эти слова дали основание видеть в Лютере друга евреев. Во всяком случае немецкие евреи радостно приветствовали реформатора из Виттенберга, они даже отправили сочинение Лютера своим единоверцам в Испанию (в 1524 году вышел его перевод на латинский), ибо он даровал надежду. Их можно понять: на протяжении нескольких столетий перед евреями маячила угроза изгнания. Сердца их возрадовались, услышав защитительные речи Лютера, направленные против лживых наветов и против дискриминации.




Однако нужно иметь в виду, что главная цель Лютера была миссионерской. Прежде всего, считает он, нужно привлечь евреев добрым отношением и обратить в христианство, убедив их в ошибочности ожидания Мессии, поскольку Мессия и есть Христос. В своём памфлете Лютер утверждает, что в Ветхом Завете содержатся зашифрованные упоминания о Богоматери, предсказания о рождении Христа, которые злодеи-талмудисты якобы скрывали от евреев, толкуя слово Божье вкривь и вкось.

И если евреи прочтут Тору без «помощи» талмудистов, они обретут истину. В его попытке объединить христиан и евреев на основе Священного писания не было никакого коварства. Осуждая насильственное крещение, которым прославилась Римская церковь, Лютер предлагал евреям вернуться к вере праотцев и пророков, не извращённой последующими толкованиями (кстати, и в еврейской среде находились противники Талмуда секта караимов, возникшая в IХ-Х вв.). Лютер призывал христиан протянуть евреям руку, ибо Библия учит: все мы братья. Он понимал, что присоединение евреев к Реформации было бы веским аргументом для той значительной части немцев, которые пока не могли сделать выбор между католицизмом и протестантизмом.
__________________

[саша 71]

По крайней мере с точки зрения ЭСТЕТИКИ, реформация, безусловно, была процессом злокачественной реиудаизации христианства:
"Христианство, на горе себе, не могло отделаться от неправильного отождествления своего Бога с богом Авраама, не могло освободить себя от Ветхого Завета этой великой и замечательной книги, которая, однако, может только выиграть в глазах христианина, если он перестанет видеть в ней книгу откровения. Виной была иудеохристианская иллюзия, будто приход Христа был возвещен ветхозаветными пророками иллюзия, так основательно и так немилосердно разбитая совместной работой как еврейских, так и христианских исследователей новейших времен. Средневековая церковь, чуя опасность, делала все от нее зависящее, чтобы ее предупредить: она, с одной стороны, развивала эллинские элементы христианства в обрядности и богословии, развивала успешно, местами даже превосходя свой первообраз вспомним задушевный символизм вечернего благовеста, che pare iI giorno pianga, che si muore, величавую музыку органа, задумчивую красоту стрельчатых сводов, благодетельность человеколюбивых учреждений с их тихим миром и действенной верой а с другой стороны, она старалась по мере возможности обезвредить другой корень своего учения. Но отсечь его она не могла: а его сохранение грозило, рано или поздно, реиудаизацией христианства.
Она наступила в XVI в.; имя ей реформация. Вторично было устранено объявление Бога в красоте; иконоборство разрушило церковную живопись средневековья, оно разрушило и зародыши дальнейшего ее развития: Дюрер, Кранах, Гольбейн уже не нашли себе последователей в протестантской Германии. Была разрушена также и красивая, символическая обрядность средневековой церкви: вопреки психологии, но в угоду синагоге богослужение было сосредоточено исключительно в слове. Природа вновь была обезбожена: исчезли Распятия, знаменовавшие вершины холмов и перекрестки дорог, часовни и образа Богородицы и святых, освящавшие урочища и рощи, каменные гроты и дупла старинных деревьев и напоминавшие странникам о присутствии божества.
Реакцией и здесь был неогуманизм XVIII века: сближение с античностью неизбежно повело за собой и сближение с эллинским христианством. Правоверные протестанты и теперь не могут примириться с тем, что Шиллер становится «католиком» в "Орлеанской деве" и в "Марии Стюарт", Гете «католиком» в «Фаусте», особенно в его второй части. Но делать нечего; роковой круг эволюции совершился, иудаизованное христианство само себя опровергло в последнем фазисе своего развития, в школе Гарнака. Оно признало правоту вещего слова Гете: Gefuehl ist alles. Религиозное чувство ядро религии; все остальное лишь притча." ( Фаддей Зелинский).