Твитнуть
Благие намерения
Цель помещения данного материала, в доведении до сведения Христиан, мнения и размышлений Русской Интелегенции, о пути которым сегодня идёт Русская Православная Церковь.
( Я прошу не воспринимать эту статью как призыв к поношению РПЦ. Речь идёт только о том, как мы Христиане должны воспринимать надвигающиеся события. )
Русский Журнал / Политика /
Благие намерения
Сергей Маркедонов
Дата публикации: 14 Апреля 2004
Русская православная церковь сегодня сильна как никогда за весь период после октябрьских событий 1917 года. Во главе российского государства стоит человек воцерковленный и всячески свою воцерковленность подчеркивающий. РПЦ имеет мощных лоббистов и в президентской администрации, и в обеих палатах российского парламента. Сегодня услышать из уст власть предержащих атеистические сентенции столь же невозможно, как лет 15 назад услышать от членов Политбюро ЦК КПСС призывы укрепляться в вере.
Подобное усиление позиций церкви получает неоднозначную оценку и со стороны экспертного сообщества, и со стороны простых граждан. Однако споры об активном наступлении РПЦ и возможных его последствиях ограничиваются, как правило, двумя проблемами. У специалистов в области естественнонаучного знания усиление религиозного компонента культуры (в широком смысле ее понимания) ассоциируется с отказом от прогресса. По мнению Сергея Капицы, "религиозный взгляд на устройство мира - это этап, который остался в прошлом. Невозможно принимать достояние современной науки и совмещать его с догматическим взглядом на устройство мира и божественное происхождение человека". Но при подобном подходе к оценке религии остается неясным, как совмещали свои естественнонаучные прозрения с жаркой и осознанной верой Исаак Ньютон и Блез Паскаль, отец Павел Флоренский и Альберт Эйнштейн?
У людей же далеких от физики, химии и биологии претензии РПЦ на духовную монополию рождают страхи нового идеологического диктата, при котором идеология коммунизма будет заменена идеологией православизма, весьма далекой от толерантности и плюралистического взгляда на мир. Наступление РПЦ рассматривается гуманитариями также как потенциальная угроза нарушения статей российского Основного закона и в конечном итоге - как угроза демократии. На этот аргумент можно было бы найти немало контраргументов. В таком бастионе демократии, как Британия, существует возглавляемая монархом государственная Англиканская церковь, а по своему фактическому (не формально-юридическому) влиянию институты церкви во вполне демократических Испании, Италии, Польше, Греции не менее сильны, чем аналогичные институты РПЦ. Демократическим государством (насколько это возможно в условиях перманентной войны на Ближнем Востоке) является и Израиль. Но вряд ли в этой стране добьется успеха тот политик (независимо от того, правый он или левый), который открыто ополчится на религиозных деятелей.
Думается, в дискуссиях по поводу перспектив РПЦ необходимо сделать акцент не на теологические вопросы, не на противопоставление религии научному знанию и даже не на формально-юридическую сторону дела. Настала пора признать церковь серьезным политическим игроком и рассмотреть, насколько предлагаемый РПЦ политико-идеологический проект соответствует нынешним социально-экономическим и политическим задачам российского общества.
Президент неоднократно упрекал российское правительство в неамбициозности при выработке социально-экономических планов и прогнозов. Но есть вещи, очевидные и для каждого простого россиянина. Без завершения модернизационного проекта, начавшегося десять лет назад, без большей адекватности социальных и политических институтов задачам формирования эффективной рыночной экономики Россия будет обречена играть в догонялки с Португалией и Бразилией. По поводу экономической модели в российской политической элите и обществе достигнут консенсус. Рыночные реалии признали даже лидеры и активисты КПРФ и более мелких "левых" объединений. Для основной же части РПЦ (отдельные либералы типа отца Александра Борисова не в счет, т.к. они сведены на положение маргиналов) модернизация страны вовсе не является столь уж очевидным благом. Нельзя не заметить, что между идеологией современной РПЦ и идеологическими построениями, казалось бы, заклятых врагов церкви - большевиков есть немало общего. Слышал ли кто-нибудь из уст иерархов РПЦ одобрительные слова - нет, не о приватизации и либерализации цен, а хотя бы о предприимчивости, личном успехе, богатстве как факторах позитивных? Оценка событий 1990-х годов как "развала великой державы" доминирует в выступлениях церковных деятелей. А ведь именно во многом благодаря демократизации последних десяти лет РПЦ добилась того социального статуса, которым сегодня обладает. Не является РПЦ горячим поборником демократии и прав человека, предпочитая тесную унию с государственными институтами всех уровней и направлений.
Политико-идеологический проект РПЦ не просто несовременен и не соответствует задачам модернизации российского общества. Он потрясающе ретроспективен. Ключевым понятием в выступлениях иерархов церкви является понятие "возрождение". И обществу предлагается "Золотой век", "Россия, которую мы потеряли", размытый идеал "соборной Руси". Но хотелось бы получить ответ, а что же собственно РПЦ собирается возрождать. Ведь, как известно, до секуляризации церковных земель в 1762 году РПЦ владела тысячами душ крепостных крестьян. До 1917 года православие было государственной религией Российской империи, и Закон Божий был обязательным предметом для учащихся. Православная церковь до Петра Великого и после его церковных реформ - это два разных института. Какой из них более богополезный? Известно, что после петровского царствования священника обязывали доносить на пришедшего на исповедь прихожанина, ежели у последнего был некий "умысел". Та же "почетная обязанность" была и у священников в советскую эпоху. Так что же из всего перечисленного выше собираются "возрождать" иерархи РПЦ? Где идеал Руси православной - в эпоху Ивана Грозного, Петра Великого или Николая II? Вопросы не праздные.
"Темные страницы" характерны не только для РПЦ. Но нашли же в себе силы церковные институты Испании покаяться за сотрудничество с режимом каудильо Франко. Смогли же европейские католики выработать принципы "теологии после Освенцима" и критически переоценить свою роль в трагедии Холокоста. Увы, но рефлексия не стала сильной стороной нынешней РПЦ, и каяться за сотрудничество с коммунистическим (не просто людоедским, но и атеистическим, между прочим) режимом наши иерархи, сделавшие в советские времена свои карьеры, не хотят. Зато с большой охотой занимаются поиском идеологических противников и с успехом находят таковых в лице конкурентов на своем религиозном поле - католиков, протестантов, "сектантов". Отсюда и церковный изоляционизм, ксенофобия и охранительные тенденции. Отдельная тема - антисемитизм среди духовенства. И если иерархи РПЦ не произносят погромных проповедей, то в книжных лавках православных храмов вместе со Священным Писанием нередко можно встретить "Сионские протоколы" и прочие антисемитские экстремистские сочинения.
Вопросы веры и принадлежности к той или иной конфессии - сложный личный (даже интимный) выбор каждого человека. В течение всего кровавого XX века россияне платили слишком большую цену за осознание этого права. Возможность ходить в православный храм, мечеть или синагогу должен реализовывать сам человек по подсказке собственной совести, а не мудрого госчиновника или духовного иерарха. Попытка же заменить безбожный атеизм на насаждаемый сверху "православизм" будет иметь только одно последствие - рост атеистических настроений и не только отказ от хождений во храм, но и отрыв от религии как таковой. Так что стоит подумать и власть предержащим, и отцам церкви над тем, что благие намерения сверху "воскресить" в людях веру могут стать дорогой в атеистический ад...
( Я прошу не воспринимать эту статью как призыв к поношению РПЦ. Речь идёт только о том, как мы Христиане должны воспринимать надвигающиеся события. )
Русский Журнал / Политика /
Благие намерения
Сергей Маркедонов
Дата публикации: 14 Апреля 2004
Русская православная церковь сегодня сильна как никогда за весь период после октябрьских событий 1917 года. Во главе российского государства стоит человек воцерковленный и всячески свою воцерковленность подчеркивающий. РПЦ имеет мощных лоббистов и в президентской администрации, и в обеих палатах российского парламента. Сегодня услышать из уст власть предержащих атеистические сентенции столь же невозможно, как лет 15 назад услышать от членов Политбюро ЦК КПСС призывы укрепляться в вере.
Подобное усиление позиций церкви получает неоднозначную оценку и со стороны экспертного сообщества, и со стороны простых граждан. Однако споры об активном наступлении РПЦ и возможных его последствиях ограничиваются, как правило, двумя проблемами. У специалистов в области естественнонаучного знания усиление религиозного компонента культуры (в широком смысле ее понимания) ассоциируется с отказом от прогресса. По мнению Сергея Капицы, "религиозный взгляд на устройство мира - это этап, который остался в прошлом. Невозможно принимать достояние современной науки и совмещать его с догматическим взглядом на устройство мира и божественное происхождение человека". Но при подобном подходе к оценке религии остается неясным, как совмещали свои естественнонаучные прозрения с жаркой и осознанной верой Исаак Ньютон и Блез Паскаль, отец Павел Флоренский и Альберт Эйнштейн?
У людей же далеких от физики, химии и биологии претензии РПЦ на духовную монополию рождают страхи нового идеологического диктата, при котором идеология коммунизма будет заменена идеологией православизма, весьма далекой от толерантности и плюралистического взгляда на мир. Наступление РПЦ рассматривается гуманитариями также как потенциальная угроза нарушения статей российского Основного закона и в конечном итоге - как угроза демократии. На этот аргумент можно было бы найти немало контраргументов. В таком бастионе демократии, как Британия, существует возглавляемая монархом государственная Англиканская церковь, а по своему фактическому (не формально-юридическому) влиянию институты церкви во вполне демократических Испании, Италии, Польше, Греции не менее сильны, чем аналогичные институты РПЦ. Демократическим государством (насколько это возможно в условиях перманентной войны на Ближнем Востоке) является и Израиль. Но вряд ли в этой стране добьется успеха тот политик (независимо от того, правый он или левый), который открыто ополчится на религиозных деятелей.
Думается, в дискуссиях по поводу перспектив РПЦ необходимо сделать акцент не на теологические вопросы, не на противопоставление религии научному знанию и даже не на формально-юридическую сторону дела. Настала пора признать церковь серьезным политическим игроком и рассмотреть, насколько предлагаемый РПЦ политико-идеологический проект соответствует нынешним социально-экономическим и политическим задачам российского общества.
Президент неоднократно упрекал российское правительство в неамбициозности при выработке социально-экономических планов и прогнозов. Но есть вещи, очевидные и для каждого простого россиянина. Без завершения модернизационного проекта, начавшегося десять лет назад, без большей адекватности социальных и политических институтов задачам формирования эффективной рыночной экономики Россия будет обречена играть в догонялки с Португалией и Бразилией. По поводу экономической модели в российской политической элите и обществе достигнут консенсус. Рыночные реалии признали даже лидеры и активисты КПРФ и более мелких "левых" объединений. Для основной же части РПЦ (отдельные либералы типа отца Александра Борисова не в счет, т.к. они сведены на положение маргиналов) модернизация страны вовсе не является столь уж очевидным благом. Нельзя не заметить, что между идеологией современной РПЦ и идеологическими построениями, казалось бы, заклятых врагов церкви - большевиков есть немало общего. Слышал ли кто-нибудь из уст иерархов РПЦ одобрительные слова - нет, не о приватизации и либерализации цен, а хотя бы о предприимчивости, личном успехе, богатстве как факторах позитивных? Оценка событий 1990-х годов как "развала великой державы" доминирует в выступлениях церковных деятелей. А ведь именно во многом благодаря демократизации последних десяти лет РПЦ добилась того социального статуса, которым сегодня обладает. Не является РПЦ горячим поборником демократии и прав человека, предпочитая тесную унию с государственными институтами всех уровней и направлений.
Политико-идеологический проект РПЦ не просто несовременен и не соответствует задачам модернизации российского общества. Он потрясающе ретроспективен. Ключевым понятием в выступлениях иерархов церкви является понятие "возрождение". И обществу предлагается "Золотой век", "Россия, которую мы потеряли", размытый идеал "соборной Руси". Но хотелось бы получить ответ, а что же собственно РПЦ собирается возрождать. Ведь, как известно, до секуляризации церковных земель в 1762 году РПЦ владела тысячами душ крепостных крестьян. До 1917 года православие было государственной религией Российской империи, и Закон Божий был обязательным предметом для учащихся. Православная церковь до Петра Великого и после его церковных реформ - это два разных института. Какой из них более богополезный? Известно, что после петровского царствования священника обязывали доносить на пришедшего на исповедь прихожанина, ежели у последнего был некий "умысел". Та же "почетная обязанность" была и у священников в советскую эпоху. Так что же из всего перечисленного выше собираются "возрождать" иерархи РПЦ? Где идеал Руси православной - в эпоху Ивана Грозного, Петра Великого или Николая II? Вопросы не праздные.
"Темные страницы" характерны не только для РПЦ. Но нашли же в себе силы церковные институты Испании покаяться за сотрудничество с режимом каудильо Франко. Смогли же европейские католики выработать принципы "теологии после Освенцима" и критически переоценить свою роль в трагедии Холокоста. Увы, но рефлексия не стала сильной стороной нынешней РПЦ, и каяться за сотрудничество с коммунистическим (не просто людоедским, но и атеистическим, между прочим) режимом наши иерархи, сделавшие в советские времена свои карьеры, не хотят. Зато с большой охотой занимаются поиском идеологических противников и с успехом находят таковых в лице конкурентов на своем религиозном поле - католиков, протестантов, "сектантов". Отсюда и церковный изоляционизм, ксенофобия и охранительные тенденции. Отдельная тема - антисемитизм среди духовенства. И если иерархи РПЦ не произносят погромных проповедей, то в книжных лавках православных храмов вместе со Священным Писанием нередко можно встретить "Сионские протоколы" и прочие антисемитские экстремистские сочинения.
Вопросы веры и принадлежности к той или иной конфессии - сложный личный (даже интимный) выбор каждого человека. В течение всего кровавого XX века россияне платили слишком большую цену за осознание этого права. Возможность ходить в православный храм, мечеть или синагогу должен реализовывать сам человек по подсказке собственной совести, а не мудрого госчиновника или духовного иерарха. Попытка же заменить безбожный атеизм на насаждаемый сверху "православизм" будет иметь только одно последствие - рост атеистических настроений и не только отказ от хождений во храм, но и отрыв от религии как таковой. Так что стоит подумать и власть предержащим, и отцам церкви над тем, что благие намерения сверху "воскресить" в людях веру могут стать дорогой в атеистический ад...
Комментарий