Твитнуть
Всем Божий мир!
Хочу рассказать, как Бог прославился в моей жизни.
Звать меня Алексей. Мне 30 лет. Родился в Кемеровской области (Западная Сибирь). При родах полу*чил тяжё*лую травму головы, вследствие чего до трёх лет был практически недви*жим, не мог даже пере*вернуться. Только после лечения в Москве и Евпатории появились значительные улучшения: уже держал голову и начинал ползать. Роди*тели не теряли надежду, что смогут поставить меня на ноги. Ради этого они пере*ехали в Крым. До школы-интер*ната я часто лежал в санатории. В семь лет меня показали хирургу-ортопеду, кото*рый отговорил родителей делать операцию, мо*тивируя тем, что я всё равно не пойду. Инвалидная коляска стала моим обитали*щем. Руки не работали, писать не мог. Говорил с большим трудом. Мою речь по*нимали только близкие люди. При этом я рос смышлёным: рано научился читать, играть в шахматы и шашки. Но был очень нервный и обозлённый. В семь лет поя*вилась эпи*лепсия, которая с возрастом прогрессировала. Сначала приступ слу*чался раз в 23 месяца, а в 12 лет мог по*вториться несколько раз за неделю.
Тогда я уже учился в цюрупинском интернате для инвалидов. Воспитатели по*могли привыкнуть к новой обстановке и найти друзей. Мне нравилась коллектив*ная, детдомовская жизнь. Однако душа моя не обрела радости и покоя.
Уже с пятого класса я стал задумываться над смыслом жизни. «Для чего я ро*дился? Что будет со мной после окончания школы?» от подобных вопросов, на которые не находил ответа, рождалось отчаяние. Осознавая безвыходность своего положения, я не хотел жить.
С 1991 г. наш интернат начали посещать христиане. Однажды мой воспитатель попросил их побеседовать со мной. По его словам, мне оставалось жить не*сколько месяцев, так как во время приступа я мог захлебнуться слюной. Вскоре меня пригласили на богослужение, и я согласился ради интереса, чтобы прока*титься по городу.
Богослужение показалось мне длинным и скучным, потому что я ничего не по*нял. Перед заключительной мо*литвой ко мне подошёл пастор и взял меня на руки. «Этот мальчик страдает эпилепсией, сказал он. Давайте за него помолимся». Все встали. Пастор молился со слезами. Тогда меня это тронуло: совершенно чу*жой человек, которого впервые видел, так глубоко мне со*страдает!
Но этой молитве я не предал должного значения, продолжая плыть по течению пустой и безотрадной жизни. Так прошло месяцев девять, и приступ у меня по*вторился. Однако на этот раз он был лёгкий. Когда в интернат пришли христиане, я обратился к ним с претензией: «Ага! Вы мо*лились Богу, а у меня опять был приступ». На это мои верующие друзья ответили: «Да, Лёша, мы молились за тебя. Но Бог ждёт, когда ты сам обратишься к Нему с ве*рой, и Он войдёт в твоё сердце». Тогда на коленях я воззвал со слезами к Богу, и с тех пор (с марта 1993 г.) у меня ни разу не было приступа.
В интернате я окончил девять классов, и в 1995 г. родители забрали меня домой. Мне было очень тяжело без друзей, без духовного общения. Из-за одиночества и тоски я начал пробовать писать стихи. К тому времени руки стали работать лучше, и я мог «выводить» подобие букв. Эти «иероглифы» никто, кроме меня, не понимал. Поэтому стихи мама записывала в тетрадь под мою диктовку.
Как-то раз свои стихи я дал почитать учительнице русского языка. После её проверки сильно огорчился: в каждом сти*хотворении были речевые и логические ошибки. Мне посоветовали учиться. В итоге я окончил на дому 10 и 11 классы сельской школы, затем, неожиданно для себя, поступил в Таврический нацио*нальный университет на филологический факультет (г. Симферополь). Собеседо*вание у меня принимали заведующие кафедрой лингвистики. Я сразу заявил, что грамматику русского языка не знаю, а потому приехал учиться. Показал им свои стихи. Задав мне несколько вопросов, доценты зачислили меня на первый курс заочного отделения.
На время сдачи экзаменов мы сни*мали комнату в частном доме. Меня с коляской таскали по этажам университета. Со мной сидели в аудиториях и конспектировали лекции. Учебная программа ока*залась объёмней и тяжёлей, чем я предполагал. Поэтому на втором курсе я уже хотел бросить учиться такой гуж, думал, мне тянуть не под силу. Но проучился все шесть лет. Более того, университет окончил с двумя красными дипло*мами бакалавра и специалиста русского языка и литературы.
Однако колоссальные перемены в моей жизни произошли после того, как в христи*анском журнале «Вера и жизнь» была опубликована со стихами моя статья «По*чему я верю». Мне стали писать из России, Финляндии, Израиля, Латвии, Эсто*нии, США и других стран. Из Германии написали Марк и Галина, просили разре*шения приехать. Вскоре встреча состоялась. Гости спросили у нас напрямую: «Вы все, наверное, смирились с тем, что Алёша никогда не будет ходить?». Что ж, это действительно было так. В 16 лет мне бессрочно определили 1 группу инвалидно*сти, и я согласился в душе с тем, что буду пожизненно нести свой крест.
«Разве ты не желаешь оставить свою коляску? Но этого тем более хочет Бог, убеждали Марк и Галина. Ведь Он уже начал действовать в твоей жизни, когда избавил тебя от приступов эпилепсии. Давай будем молиться, Бог желает, чтобы мы поверили Ему». Гости как бы перелили в наши сердца часть своей сильной веры в живого и могущего Бога. И сразу после их отъезда я начал поститься. Почти четверо суток я ничего не ел и не пил. Очень тяжело было в летний зной обходиться без воды. Но эти трудности я преодолевал верой, что получу ответ от Бога. «Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное» (Евр. 10:36) тогда этими словами Господь проговорил к моему сердцу.
На третьи сутки поста я сказал, что у меня болят икры. А мама подумала: «Ка*кие икры?! Их у тебя нету кожа да кости». Вечером же, когда дневная жара спала и подул прохладный ветерок, у меня замёрзли ноги. Это было настоящим чудом, так как к двадцати годам мои стопы уже перестали чувствовать холод. «Алёша, обратилась ко мне мама, тебе не кажется, что у тебя ноги ожили? А ну-ка встань!» И я, держась рукой за стол, встал!
Вся семья находилась под впечатлением этого чуда. Отец соорудил мне во дворе специальные брусья, за которые, держась руками, я начал упорно учиться ходить. Сердце, казалось, выскочить от напряжения весь мокрый, на полусогну*тых ногах я преодолевал метр за метром.
О моих успехах узнали верующие друзья. Для меня в церкви подобрали специ*аль*ные ходунки. Облокачиваясь на них, я вставал на цыпочки и волочил ноги. При такой «ходьбе» до крови тёрлись друг о друга колени. Поэтому мне врачи порекомендовали сделать операцию, чтобы выровнять ноги. Для этого мы обра*тились в Евпаторийский детский клинический санаторий при министерстве обо*роны.
На консилиуме нам хирурги объяснили, что они оперируют детей до пятнадцати*летнего возраста. А у меня, мол, организм сформирован, к тому же сильная кон*трактура суставов. Врачи опасались, что после операции мой орга*низм не выдержит гипсования по причине сильных гиперкинез (непроизвольных движений) и что все мои мучения в таком случае окажутся напрасными. Со мной серьёзно беседовали, объяс*няли, на какой риск я иду. Но я, доверившись Богу, решился на операцию.
11 сентября 2003 г. меня оперировали два подполковника. Операция шла около трёх часов. На каждой ноге было сделано по четыре больших пореза бедро, пах и два под коленом. Хирурги не смогли полностью выровнять мои ноги. Целый день я спал под наркозом, в себя пришёл только вечером. Ноги были загипсо*ваны, а между ними закреплена широкая распорка, из-за которой все по*следующие дни я не мог лежать на боку. Спина и живот были в гипсовом корсете. Из-за гипер*кинез меня начало сильно подбрасывать на постели, что причиняло невыразимую боль. Позже я узнал, что в этот день в симферопольской церкви за меня совер*шалась круглосуточная молитва. Бог поддержал меня в тяжёлые ми*нуты жизни.
На восьмой день после операции началось этапное гипсование, которое длилось месяц. Мне с силой разгибали ноги и сразу же гипсовали. Каждый раз, когда меня завозили в гипсовочную и клали на стол, я преодолевал в себе страх. Во время та*ких «процедур» от большой боли я обильно потел, а лицо то бледнело, то багро*вело. В этот момент я кричал: «Господи, помоги!».
После последнего гипсования я не мог заснуть четверо суток так болели ноги. Жилы натянуты были упруго, словно струны. Ночи я проводил в сидячем поло*жении (так я пытался гасить гиперкинезы, от которых постоянно сводило ноги). Мышцы находились в постоянном напряжении, отчего появлялась большая уста*лость. Это продолжалось 75 суток, пока не сняли гипс.
21 октября мне оперировали надколенники и ахилловые сухожилья. Эту опе*ра*цию я перенёс намного легче.
За всё время, которое я был в гипсе, мышцы не получили полную растяжку. Это и не удивительно, если ноги были кривыми 25 лет. Поэтому больше полугода я разрабатывал ноги.
Сейчас дома хожу с двумя палочками, научился ходить вдоль стенки. От палочек болят и немеют руки. Поэтому на дальние расстояния хожу с хо*дунками.
Хочу рассказать, как Бог прославился в моей жизни.
Звать меня Алексей. Мне 30 лет. Родился в Кемеровской области (Западная Сибирь). При родах полу*чил тяжё*лую травму головы, вследствие чего до трёх лет был практически недви*жим, не мог даже пере*вернуться. Только после лечения в Москве и Евпатории появились значительные улучшения: уже держал голову и начинал ползать. Роди*тели не теряли надежду, что смогут поставить меня на ноги. Ради этого они пере*ехали в Крым. До школы-интер*ната я часто лежал в санатории. В семь лет меня показали хирургу-ортопеду, кото*рый отговорил родителей делать операцию, мо*тивируя тем, что я всё равно не пойду. Инвалидная коляска стала моим обитали*щем. Руки не работали, писать не мог. Говорил с большим трудом. Мою речь по*нимали только близкие люди. При этом я рос смышлёным: рано научился читать, играть в шахматы и шашки. Но был очень нервный и обозлённый. В семь лет поя*вилась эпи*лепсия, которая с возрастом прогрессировала. Сначала приступ слу*чался раз в 23 месяца, а в 12 лет мог по*вториться несколько раз за неделю.
Тогда я уже учился в цюрупинском интернате для инвалидов. Воспитатели по*могли привыкнуть к новой обстановке и найти друзей. Мне нравилась коллектив*ная, детдомовская жизнь. Однако душа моя не обрела радости и покоя.
Уже с пятого класса я стал задумываться над смыслом жизни. «Для чего я ро*дился? Что будет со мной после окончания школы?» от подобных вопросов, на которые не находил ответа, рождалось отчаяние. Осознавая безвыходность своего положения, я не хотел жить.
С 1991 г. наш интернат начали посещать христиане. Однажды мой воспитатель попросил их побеседовать со мной. По его словам, мне оставалось жить не*сколько месяцев, так как во время приступа я мог захлебнуться слюной. Вскоре меня пригласили на богослужение, и я согласился ради интереса, чтобы прока*титься по городу.
Богослужение показалось мне длинным и скучным, потому что я ничего не по*нял. Перед заключительной мо*литвой ко мне подошёл пастор и взял меня на руки. «Этот мальчик страдает эпилепсией, сказал он. Давайте за него помолимся». Все встали. Пастор молился со слезами. Тогда меня это тронуло: совершенно чу*жой человек, которого впервые видел, так глубоко мне со*страдает!
Но этой молитве я не предал должного значения, продолжая плыть по течению пустой и безотрадной жизни. Так прошло месяцев девять, и приступ у меня по*вторился. Однако на этот раз он был лёгкий. Когда в интернат пришли христиане, я обратился к ним с претензией: «Ага! Вы мо*лились Богу, а у меня опять был приступ». На это мои верующие друзья ответили: «Да, Лёша, мы молились за тебя. Но Бог ждёт, когда ты сам обратишься к Нему с ве*рой, и Он войдёт в твоё сердце». Тогда на коленях я воззвал со слезами к Богу, и с тех пор (с марта 1993 г.) у меня ни разу не было приступа.
В интернате я окончил девять классов, и в 1995 г. родители забрали меня домой. Мне было очень тяжело без друзей, без духовного общения. Из-за одиночества и тоски я начал пробовать писать стихи. К тому времени руки стали работать лучше, и я мог «выводить» подобие букв. Эти «иероглифы» никто, кроме меня, не понимал. Поэтому стихи мама записывала в тетрадь под мою диктовку.
Как-то раз свои стихи я дал почитать учительнице русского языка. После её проверки сильно огорчился: в каждом сти*хотворении были речевые и логические ошибки. Мне посоветовали учиться. В итоге я окончил на дому 10 и 11 классы сельской школы, затем, неожиданно для себя, поступил в Таврический нацио*нальный университет на филологический факультет (г. Симферополь). Собеседо*вание у меня принимали заведующие кафедрой лингвистики. Я сразу заявил, что грамматику русского языка не знаю, а потому приехал учиться. Показал им свои стихи. Задав мне несколько вопросов, доценты зачислили меня на первый курс заочного отделения.
На время сдачи экзаменов мы сни*мали комнату в частном доме. Меня с коляской таскали по этажам университета. Со мной сидели в аудиториях и конспектировали лекции. Учебная программа ока*залась объёмней и тяжёлей, чем я предполагал. Поэтому на втором курсе я уже хотел бросить учиться такой гуж, думал, мне тянуть не под силу. Но проучился все шесть лет. Более того, университет окончил с двумя красными дипло*мами бакалавра и специалиста русского языка и литературы.
Однако колоссальные перемены в моей жизни произошли после того, как в христи*анском журнале «Вера и жизнь» была опубликована со стихами моя статья «По*чему я верю». Мне стали писать из России, Финляндии, Израиля, Латвии, Эсто*нии, США и других стран. Из Германии написали Марк и Галина, просили разре*шения приехать. Вскоре встреча состоялась. Гости спросили у нас напрямую: «Вы все, наверное, смирились с тем, что Алёша никогда не будет ходить?». Что ж, это действительно было так. В 16 лет мне бессрочно определили 1 группу инвалидно*сти, и я согласился в душе с тем, что буду пожизненно нести свой крест.
«Разве ты не желаешь оставить свою коляску? Но этого тем более хочет Бог, убеждали Марк и Галина. Ведь Он уже начал действовать в твоей жизни, когда избавил тебя от приступов эпилепсии. Давай будем молиться, Бог желает, чтобы мы поверили Ему». Гости как бы перелили в наши сердца часть своей сильной веры в живого и могущего Бога. И сразу после их отъезда я начал поститься. Почти четверо суток я ничего не ел и не пил. Очень тяжело было в летний зной обходиться без воды. Но эти трудности я преодолевал верой, что получу ответ от Бога. «Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное» (Евр. 10:36) тогда этими словами Господь проговорил к моему сердцу.
На третьи сутки поста я сказал, что у меня болят икры. А мама подумала: «Ка*кие икры?! Их у тебя нету кожа да кости». Вечером же, когда дневная жара спала и подул прохладный ветерок, у меня замёрзли ноги. Это было настоящим чудом, так как к двадцати годам мои стопы уже перестали чувствовать холод. «Алёша, обратилась ко мне мама, тебе не кажется, что у тебя ноги ожили? А ну-ка встань!» И я, держась рукой за стол, встал!
Вся семья находилась под впечатлением этого чуда. Отец соорудил мне во дворе специальные брусья, за которые, держась руками, я начал упорно учиться ходить. Сердце, казалось, выскочить от напряжения весь мокрый, на полусогну*тых ногах я преодолевал метр за метром.
О моих успехах узнали верующие друзья. Для меня в церкви подобрали специ*аль*ные ходунки. Облокачиваясь на них, я вставал на цыпочки и волочил ноги. При такой «ходьбе» до крови тёрлись друг о друга колени. Поэтому мне врачи порекомендовали сделать операцию, чтобы выровнять ноги. Для этого мы обра*тились в Евпаторийский детский клинический санаторий при министерстве обо*роны.
На консилиуме нам хирурги объяснили, что они оперируют детей до пятнадцати*летнего возраста. А у меня, мол, организм сформирован, к тому же сильная кон*трактура суставов. Врачи опасались, что после операции мой орга*низм не выдержит гипсования по причине сильных гиперкинез (непроизвольных движений) и что все мои мучения в таком случае окажутся напрасными. Со мной серьёзно беседовали, объяс*няли, на какой риск я иду. Но я, доверившись Богу, решился на операцию.
11 сентября 2003 г. меня оперировали два подполковника. Операция шла около трёх часов. На каждой ноге было сделано по четыре больших пореза бедро, пах и два под коленом. Хирурги не смогли полностью выровнять мои ноги. Целый день я спал под наркозом, в себя пришёл только вечером. Ноги были загипсо*ваны, а между ними закреплена широкая распорка, из-за которой все по*следующие дни я не мог лежать на боку. Спина и живот были в гипсовом корсете. Из-за гипер*кинез меня начало сильно подбрасывать на постели, что причиняло невыразимую боль. Позже я узнал, что в этот день в симферопольской церкви за меня совер*шалась круглосуточная молитва. Бог поддержал меня в тяжёлые ми*нуты жизни.
На восьмой день после операции началось этапное гипсование, которое длилось месяц. Мне с силой разгибали ноги и сразу же гипсовали. Каждый раз, когда меня завозили в гипсовочную и клали на стол, я преодолевал в себе страх. Во время та*ких «процедур» от большой боли я обильно потел, а лицо то бледнело, то багро*вело. В этот момент я кричал: «Господи, помоги!».
После последнего гипсования я не мог заснуть четверо суток так болели ноги. Жилы натянуты были упруго, словно струны. Ночи я проводил в сидячем поло*жении (так я пытался гасить гиперкинезы, от которых постоянно сводило ноги). Мышцы находились в постоянном напряжении, отчего появлялась большая уста*лость. Это продолжалось 75 суток, пока не сняли гипс.
21 октября мне оперировали надколенники и ахилловые сухожилья. Эту опе*ра*цию я перенёс намного легче.
За всё время, которое я был в гипсе, мышцы не получили полную растяжку. Это и не удивительно, если ноги были кривыми 25 лет. Поэтому больше полугода я разрабатывал ноги.
Сейчас дома хожу с двумя палочками, научился ходить вдоль стенки. От палочек болят и немеют руки. Поэтому на дальние расстояния хожу с хо*дунками.
для меня это критерий христианина.
И не о какой ущербности речи не может быть.Разве что о духовой.. по отношению к ивалидности.Своим равнодушием.
Комментарий