Твитнуть
«Мои родители развелись, когда мне было 4 года. Я был младшим в семье и жил с моей мамой и сестрой в маленьком коттедже в лесу. Я старался быть утешением для них, когда они преодолевали жизненные невзгоды. Хотя сам тоже нуждался в утешении. Мать моя, художник и прямой потомок Авраама Линкольна, научила меня слову «сострадание». Единственным моим утешением было тихо сидеть в лесу и думать о сострадании до тех пор, пока не заплачу.
Когда я мог чувствовать скорбь, я знал, что жив. Это чувство скорби было дорого мне. Это была Истина. Курирующий в колледже профессор любил меня, потому что я мог слезно скорбеть по малейшему поводу. Везде я находил причину для слез и скорбных воздыханий. Я оплакивал падение первых людей. Оплакивал удаленность от Бога.
Я всегда искал повод быть осмеянным. Я желал быть гонимым и ненавидимым миром. Мир не мог про щать, и я не заботился о том, замучит ли он меня, повесит ли или оставит как мертвого. Когда мне было 19 лет, я начал посещать собрания методистов, но после них у меня оставалось смущение. Казалось, что мир проник всюду. Однажды я пришел к методистам в шортах и футболке с надписью «Хранить веру катакомбы» с изображением кулака сверху. Никто со мной тогда не желал разговаривать.
Рос я вблизи Нью-Йорка и всегда ездил в город на автобусе самостоятельно. Мама моя беспокоилась из-за этого, и я прибегал ко лжи. Я слонялся вокруг бомжей и везде рисовал граффити. Моя подпись была «монах». Я был другом тех, кто не «шел куда-то в этот мир». Я носил одну и ту же одежду месяцами и редко мылся Я хотел быть один и чувствовать одиночество С людьми я чувствовал несовместимость лишь открою рот, как все на меня с удивлением смотрят я писал песни, наша музыкальная группа имела название «Монах». Мои друзья называли меня «монах». Я сам желал познать, что такое монах. Не раз мне приходили мысли о самоубийстве. Я пытался покончить с собой и ругался с психотерапевтами в школе, которые больше всех меня расстраивали. Любил тяжелую физическую работу, но трудоустроиться не мог. Единственная личность, которая давала смысл жизни мне, был Христос. Я не спрашивал Его. Я изучал буддизм, индуизм, даосизм в поисках Христа.
В Нью-Йорке я стал работать почтальоном, разъезжая по городу, как маньяк. Я был в отчаянии, зная, что есть более важное в жизни, чем еда, одежда и крыша над головой. Мир был подобен жестокой машине, упорно роющей собственную бездонную могилу.
В 1994 году я жил девять месяцев в общине «Церкви объединения». Я думал, что, возможно, я монах. Продавал цветы водителям, останавливающимся на красный светофор. Однажды ночью девушка пересекала улицу, возвращаясь из колледжа. Я подарил ей цветок. Ее имя было Наталья. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответил, что ищу Бога и пытаюсь услышать Его ответ. Она, кажется, поняла. Я долго до этого думал, что никто меня не понимает. Мы обменялись адресами. «Церковь» начала просить меня взять на себя обязательства, которые я определенно не мог выполнить, и я уехал оттуда.
Летом 1995-го мой хороший друг Майк нашел меня в лесах восточной Пенсильвании. Он привез мне книгу в подарок, сказав: «Я прочитал и понял, что тебе нужно иметь ее сейчас же». Называлась она «Путь странника». Нет слов, как я благодарен был другу за эту маленькую книжку. Казалось, что она описывает Небеса: странник путешествовал по русским краям, ища духовных наставников, чтобы научиться от них непрестанной молитве. Там были монастыри, духовные отцы. Было ощущение, что это фантастическая история! Но нет, это была правда. Что за странные слова: «Утреня», «Литургия»?.. Я носил с собой только эту книжку и карманную Библию. Лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф. 8, 20).
По окончании лета стало все труднее определяться с жизнью. Не было у меня планов. Единственное, чего я хотел, это сотрудничать с чем-то, что больше меня и мира.
Осень 1995 и зиму 9596 годов я пережил в подземном туннеле. Рядом со мной был близкий друг Джим. Мне было тогда 23 года. Мы соорудили жилище, куда забирались по веревке, собирали воду и мылись у водозаборного крана. Пищей нашей были выброшенные в мусорку продукты в пакетах. Провели электричество от портового блока питания. Грелись у костра, который разжигали деревяшками со строительных свалок. Зима тогда выдалась самая холодная за всю историю Нью-Йорка. Над землей минус 10, под землей минус 20. Ветер выл в туннеле, как ураган. Я вспоминал Наталью. Связался с ней. Встретились в парке. Показал ей мой «Путь странника». Ей была знакома книга. Рассказал, что живу, как странник, в туннеле, и был удивлен, что она попросила меня показать ей наше жилище. На прощание она оставила мне номер журнала «Смерть миру». В конце января она вернулась и пригласила меня на вечернюю службу в православную русскую церковь в районе Ист-Виллидж, о которой я никогда не слышал. Когда богослужение в этой маленькой церкви закончилось, я испросил у священника в черной рясе возможности встречаться с ним.
С середины февраля я устроился на работу вахтовым методом на судне в Беринговом море у берегов Аляски, благодаря случайно увиденной в газете рекламной строке: «Трудоустройство на Аляске заработать денег». Неделями я не видел дневного света и едва мог стоять на палубе из-за огромных волн. С собой у меня всегда был «Путь странника», а когда я ослабевал, читал: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».
Тем временем Наталья бросила свои курсы в колледже и улетела в Сиэтл. Там женщина дала ей бесплатный билет в порт Анкоридж (Аляска). В горах к северу от Анкориджа она отыскала небольшую христианскую общину, где ее пригласили пожить какое-то время. После завершения вахты я присоединился к ней и там обнаружил подшивки журналов «Смерть миру». Вскоре Наталья представила меня как странника отцу Павлу в черной рясе и с длинной черной бородой. Он приветливо отнесся ко мне и благословил готовиться к Утрени. Утреня? Как в книге? Я потерял дар речи. Лишь тихо поблагодарил Бога и уснул. Утреня проходила в маленькой часовне Святого Сергия. В последующие несколько дней я начал осознавать, что благодатью Божией был поставлен на путь жизни «странника». Здесь тоже была Литургия и духовные наставники В изумлении я рассказал им о туннеле, книге «Путь странника», церкви в Ист-Виллидж, вахте на корабле. Они направили меня на маленький остров рядом с Кдьяком, где я мог бы встретить живых монахов.
То, что я пережил на этом острове, нельзя выразить словами. Там было мирное уединение. Спокой ствие и полная тишина проникли в мою душу. Все вокруг меня огромные покрытые мхом деревья, острые утесы берега слушало Бога и было совершенно покорно Ему. Насколько ниже я был всей этой твар-ной природы в своей упорной вольности! Как я желал оставаться с природой и пребывать в полном послушании у Бога! Когда я стоял среди тихого леса, я желал только одного быть прощенным. Я хотел быть толь ко православным христианином. Монахи приняли меня неприспособленного к жизни человека из кишащего крысами туннеля, изгоя общества. В маленькой церкви после панихиды я упал на пол перед Живым Богом и зарыдал, не имея силы сдерживать себя. Насколько я потерялся в своем поиске! Как далеко я удалился от Жизни! Сама душа моя была представлена мне. Было так, как будто я стоял в ярком свете и мог видеть все мои горделивые мысли, слова и дела. Как же их много! Как я мог судить других! Когда-то думал, что покаяние это глупое понятие, но теперь оно стало для меня нужнее пищи и какой-либо земной вещи!
8 Марта 1997 года я был крещен с именем Сергий в честь святого пустынножителя, чья память празднуется в день моего рождения. Святой Сергий и позвал меня из темного туннеля на Аляску, где Жизнь нашла меня Жизнь моя пришла в таинственное единство с тех пор, как я стал православным, и я молюсь, чтобы вера наполнила мою жизнь, чтобы вся пустота моих прошлых поступков сменилась бы крестным знамением и молитвой Раньше я жил в туннеле под Нью-Йорком, думая, что слушаюсь Бога. А перед этим следовал за ложным пророком, потому что думал, что он бог и я могу за ним следовать. Сейчас я хочу, чтобы моя жизнь была Христовой, а Христова жизнь была моей Не я выбрал Православие Православие выб рало меня. Грехи мои многочисленны. Отче, прости все мои прошлые грехи столь мерзкие. Я молюсь в моменты смущений каждый день, потому что в моей ду ше каждый день это время смущения. Молюсь, что бы Бог отнесся ко мне со Своей великой милостью и состраданием. Кажется, я всегда хотел иметь что-то стоящее того, чтобы отдать за это свободу, волю и жизнь».
«Смерть миру», № 11, 1997 год.
Продолжением см. тут:
Обретение веры. Признания американской молодежи :: Журнал "Православие и Мир"
Когда я мог чувствовать скорбь, я знал, что жив. Это чувство скорби было дорого мне. Это была Истина. Курирующий в колледже профессор любил меня, потому что я мог слезно скорбеть по малейшему поводу. Везде я находил причину для слез и скорбных воздыханий. Я оплакивал падение первых людей. Оплакивал удаленность от Бога.
Я всегда искал повод быть осмеянным. Я желал быть гонимым и ненавидимым миром. Мир не мог про щать, и я не заботился о том, замучит ли он меня, повесит ли или оставит как мертвого. Когда мне было 19 лет, я начал посещать собрания методистов, но после них у меня оставалось смущение. Казалось, что мир проник всюду. Однажды я пришел к методистам в шортах и футболке с надписью «Хранить веру катакомбы» с изображением кулака сверху. Никто со мной тогда не желал разговаривать.
Рос я вблизи Нью-Йорка и всегда ездил в город на автобусе самостоятельно. Мама моя беспокоилась из-за этого, и я прибегал ко лжи. Я слонялся вокруг бомжей и везде рисовал граффити. Моя подпись была «монах». Я был другом тех, кто не «шел куда-то в этот мир». Я носил одну и ту же одежду месяцами и редко мылся Я хотел быть один и чувствовать одиночество С людьми я чувствовал несовместимость лишь открою рот, как все на меня с удивлением смотрят я писал песни, наша музыкальная группа имела название «Монах». Мои друзья называли меня «монах». Я сам желал познать, что такое монах. Не раз мне приходили мысли о самоубийстве. Я пытался покончить с собой и ругался с психотерапевтами в школе, которые больше всех меня расстраивали. Любил тяжелую физическую работу, но трудоустроиться не мог. Единственная личность, которая давала смысл жизни мне, был Христос. Я не спрашивал Его. Я изучал буддизм, индуизм, даосизм в поисках Христа.
В Нью-Йорке я стал работать почтальоном, разъезжая по городу, как маньяк. Я был в отчаянии, зная, что есть более важное в жизни, чем еда, одежда и крыша над головой. Мир был подобен жестокой машине, упорно роющей собственную бездонную могилу.
В 1994 году я жил девять месяцев в общине «Церкви объединения». Я думал, что, возможно, я монах. Продавал цветы водителям, останавливающимся на красный светофор. Однажды ночью девушка пересекала улицу, возвращаясь из колледжа. Я подарил ей цветок. Ее имя было Наталья. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответил, что ищу Бога и пытаюсь услышать Его ответ. Она, кажется, поняла. Я долго до этого думал, что никто меня не понимает. Мы обменялись адресами. «Церковь» начала просить меня взять на себя обязательства, которые я определенно не мог выполнить, и я уехал оттуда.
Летом 1995-го мой хороший друг Майк нашел меня в лесах восточной Пенсильвании. Он привез мне книгу в подарок, сказав: «Я прочитал и понял, что тебе нужно иметь ее сейчас же». Называлась она «Путь странника». Нет слов, как я благодарен был другу за эту маленькую книжку. Казалось, что она описывает Небеса: странник путешествовал по русским краям, ища духовных наставников, чтобы научиться от них непрестанной молитве. Там были монастыри, духовные отцы. Было ощущение, что это фантастическая история! Но нет, это была правда. Что за странные слова: «Утреня», «Литургия»?.. Я носил с собой только эту книжку и карманную Библию. Лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф. 8, 20).
По окончании лета стало все труднее определяться с жизнью. Не было у меня планов. Единственное, чего я хотел, это сотрудничать с чем-то, что больше меня и мира.
Осень 1995 и зиму 9596 годов я пережил в подземном туннеле. Рядом со мной был близкий друг Джим. Мне было тогда 23 года. Мы соорудили жилище, куда забирались по веревке, собирали воду и мылись у водозаборного крана. Пищей нашей были выброшенные в мусорку продукты в пакетах. Провели электричество от портового блока питания. Грелись у костра, который разжигали деревяшками со строительных свалок. Зима тогда выдалась самая холодная за всю историю Нью-Йорка. Над землей минус 10, под землей минус 20. Ветер выл в туннеле, как ураган. Я вспоминал Наталью. Связался с ней. Встретились в парке. Показал ей мой «Путь странника». Ей была знакома книга. Рассказал, что живу, как странник, в туннеле, и был удивлен, что она попросила меня показать ей наше жилище. На прощание она оставила мне номер журнала «Смерть миру». В конце января она вернулась и пригласила меня на вечернюю службу в православную русскую церковь в районе Ист-Виллидж, о которой я никогда не слышал. Когда богослужение в этой маленькой церкви закончилось, я испросил у священника в черной рясе возможности встречаться с ним.
С середины февраля я устроился на работу вахтовым методом на судне в Беринговом море у берегов Аляски, благодаря случайно увиденной в газете рекламной строке: «Трудоустройство на Аляске заработать денег». Неделями я не видел дневного света и едва мог стоять на палубе из-за огромных волн. С собой у меня всегда был «Путь странника», а когда я ослабевал, читал: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».
Тем временем Наталья бросила свои курсы в колледже и улетела в Сиэтл. Там женщина дала ей бесплатный билет в порт Анкоридж (Аляска). В горах к северу от Анкориджа она отыскала небольшую христианскую общину, где ее пригласили пожить какое-то время. После завершения вахты я присоединился к ней и там обнаружил подшивки журналов «Смерть миру». Вскоре Наталья представила меня как странника отцу Павлу в черной рясе и с длинной черной бородой. Он приветливо отнесся ко мне и благословил готовиться к Утрени. Утреня? Как в книге? Я потерял дар речи. Лишь тихо поблагодарил Бога и уснул. Утреня проходила в маленькой часовне Святого Сергия. В последующие несколько дней я начал осознавать, что благодатью Божией был поставлен на путь жизни «странника». Здесь тоже была Литургия и духовные наставники В изумлении я рассказал им о туннеле, книге «Путь странника», церкви в Ист-Виллидж, вахте на корабле. Они направили меня на маленький остров рядом с Кдьяком, где я мог бы встретить живых монахов.
То, что я пережил на этом острове, нельзя выразить словами. Там было мирное уединение. Спокой ствие и полная тишина проникли в мою душу. Все вокруг меня огромные покрытые мхом деревья, острые утесы берега слушало Бога и было совершенно покорно Ему. Насколько ниже я был всей этой твар-ной природы в своей упорной вольности! Как я желал оставаться с природой и пребывать в полном послушании у Бога! Когда я стоял среди тихого леса, я желал только одного быть прощенным. Я хотел быть толь ко православным христианином. Монахи приняли меня неприспособленного к жизни человека из кишащего крысами туннеля, изгоя общества. В маленькой церкви после панихиды я упал на пол перед Живым Богом и зарыдал, не имея силы сдерживать себя. Насколько я потерялся в своем поиске! Как далеко я удалился от Жизни! Сама душа моя была представлена мне. Было так, как будто я стоял в ярком свете и мог видеть все мои горделивые мысли, слова и дела. Как же их много! Как я мог судить других! Когда-то думал, что покаяние это глупое понятие, но теперь оно стало для меня нужнее пищи и какой-либо земной вещи!
8 Марта 1997 года я был крещен с именем Сергий в честь святого пустынножителя, чья память празднуется в день моего рождения. Святой Сергий и позвал меня из темного туннеля на Аляску, где Жизнь нашла меня Жизнь моя пришла в таинственное единство с тех пор, как я стал православным, и я молюсь, чтобы вера наполнила мою жизнь, чтобы вся пустота моих прошлых поступков сменилась бы крестным знамением и молитвой Раньше я жил в туннеле под Нью-Йорком, думая, что слушаюсь Бога. А перед этим следовал за ложным пророком, потому что думал, что он бог и я могу за ним следовать. Сейчас я хочу, чтобы моя жизнь была Христовой, а Христова жизнь была моей Не я выбрал Православие Православие выб рало меня. Грехи мои многочисленны. Отче, прости все мои прошлые грехи столь мерзкие. Я молюсь в моменты смущений каждый день, потому что в моей ду ше каждый день это время смущения. Молюсь, что бы Бог отнесся ко мне со Своей великой милостью и состраданием. Кажется, я всегда хотел иметь что-то стоящее того, чтобы отдать за это свободу, волю и жизнь».
«Смерть миру», № 11, 1997 год.
Продолжением см. тут:
Обретение веры. Признания американской молодежи :: Журнал "Православие и Мир"