Твитнуть
День рождения Сармата.
Полина Иванушкина
Опубликована: 20 августа 2008 00:05:14
Статья из АИФ №34 от 20 августа 2008 00:05:38
Южная Осетия: женщины, дети, новорождённые По правой полосе на горячем асфальте мирно спят пятнистые коровы. По левой - возвращаются танки. Война закончена. Для тех, кто выжил
Палаточный лагерь райцентра Алагир пропах валерьянкой. Женщины и дети пережидают в брезентовых палатках затишье между своим прошлым, закончившимся в подвалах Цхинвала, и будущим.
«Куда нам возвращаться, куда? Моя деревня последняя перед Грузией, дом - первый после неё. Держала 11 коров, сыр делала тоннами - Стелла Маргиева с детьми - в чёрном. - Муж Вася ушёл в разведку, сказал: если дам сигнал, значит - всё, грузины идут, надо уходить. Я с холма за ним следила. Он дал сигнал Бежали, 8 дней по лесам жили! Не знаю, вернулся ли он из разведки. Но коровы мои теперь точно все в Грузии».
Женщины и дети, много детей, щедро рождаемых в осетинских семьях. Беременные женщины. Новорождённые дети. «Я, если честно, и не надеялась, что ребёнок получится После всего». Сармат появился 10 августа семимесячным в роддоме города Владикавказа, через сутки после бегства Эльвиры Бязровой из Цхинвала. В общем, ещё во время войны. Эльвира послала мужу эсэмэску. Он где-то там, на развалинах их жизни. «Я рад», - пришёл ответ. Это в общем даже много, это очень даже хорошо. Жив и рад. В Элиной палате ещё 8 беременных лежат в ожидании своих детей и мужей Сармату, спящему в кувезе, Татьяна Голикова подарила коляску. Эля не знала, куда девать глаза. Министр, пресса она в байковом халате в цветочек в чужом городе. Ещё неделю назад муж на их кухне гладил её по пока маленькому животу Кто купит коляски детям тех восьми женщин? Если до их мужей не дойдут эсэмэски.
«Увидят и убьют».
В Аланском женском монастыре, в центре реабилитации для бесланцев, в комнатах и на балконах расселили цхинвальцев. Дивное место, с синими горами на горизонте, дышащим паром озером с огромными карпами, дикими абрикосами... Бессонные сёстры в чёрном облачении снуют между стайками растерянных легко, даже неприлично для монастыря одетых во что-то чужое беженок.
- Давайте купим наконец Лолите микроавтобус, ну!
Лолита, большая женщина, мать десятерых детей, - звезда послевоенных новостных выпусков. Молодая настоятельница взяла её под своё крыло. Врубив пониженную передачу, матушка Нонна на «Ниве» форсирует ручей - едем к Лолите. «Нива» рычит, матушка хмурит лоб, педаль в пол В первые дни войны вот так же, наверное, нахмурившись, она рванула с гуманитаркой в Цхинвал. У неё там родные. «С ними всё в порядке?» - «Нормально», - стиснув зубы отвечает она, и я не могу понять, насколько нормально. До Цхинвала их не пустили - завернули у Джавы. «На обратном пути решили взять с собой беженцев, остановились на площади, и к машине столько взрослых бросилось: возьмите меня, возьмите меня А они стояли в уголочке и ничего не просили, Лолита и восемь её детей Я взяла их».
Двое старших - на войне. Младшему ребёнку, дочери Линде, 8 месяцев. «Мы очень тихо в подвале сидели, но Линда же маленькая, и я всё боялась, что заплачет и нас найдут». Она сидела с восемью детьми среди банок с маринованными помидорами и молилась: «Лучше бы автоматами, как в ту войну, только не самолёты, только не бомбы. Мальчики мои были как раз с автоматами и знали, что они уже бесполезны, но всё равно ушли: «Мы за родину!» По улице так поливало огнём, что люди не могли даже выйти наружу, чтобы посмотреть на мертвецов в своих огородах и узнать, живы ли сыновья» Старший сын в это же время бегал по городу: «Не видели моих?!» В городе уже знали и передавали друг другу, что на глазах у матери расстреляли многодетную семью. Только это была другая семья. В ней было 12 детей.
Лолита рассказывает, а за моей спиной как будто начинает накрапывать дождь.
«Дети уже знали, что началась война, что опять ворвались фашисты. Сослан, когда слышал выстрелы, начинал раскачиваться. Сосик, мой предпоследний, больной мальчик, когда родился, страшненький такой был, я даже испугалась, но взяла его домой, в коробку положила и под печку сунула, чтобы было тепло, так и выходила Не раскачивайся, Сос, теперь всё хорошо... Грузины подошли близко-близко, из подвала были слышны их голоса: орали, радовались, что много наших убили. Тогда я и подумала: всё, нам конец. А когда голоса смолкли, решила рискнуть. Взяли одеяло большое, воду, хлеб, сыр, бросились в кукурузу за домом. «Увидят и убьют, увидят и убьют» Сосика нёс на руках средний брат, на четвереньках доползли через кукурузу до леса. Верхнюю улицу уже сровняли с землёй А в Джаве нас матушка забрала.
За моей спиной уже явственно что-то хлюпает Я, и не поворачиваясь, понимаю: это плачет мой проводник, взрослый кавказский мужчина. Художник. Это ему сказал президент Кокойты, когда тот носил ещё гражданское: «Отлей мне такой колокол, чтобы на весь Цхинвал было слышно!»
- Походатайствуйте там, в Москве, чтобы ей орден дали, - тихо говорит художник, когда мы выходим от Лолиты.
Четыре поколения Маргиевых.
15 августа 2008-го, на шестой день от рождения Сармата, на четвёртый день после войны, в пятницу, в Аланском женском монастыре крестили детей и женщин, жителей Южной Осетии. «На 10 августа наметили крестить сына Алана и освятить новый дом. Дома больше нет Хоть Алана сейчас покрестим». Маргиевых в монастыре - 4 поколения: прабабушка, бабушка, две мамы и их дочери-сыновья. Родственник их соседей, водитель маршрутки во Владикавказе, не вышел на работу и вместо этого рванул в Цхинвал. Бросил во дворе Маргиевых свою жёлтую «газель», взял ружьё и пошёл воевать. Ключей от маршрутки не оставил. Дворовые мальчишки закоротили там какие-то провода, и Маргиевы с соседями смогли на ней выбраться на север. «Алан плачет. Чтобы его успокоить, пришлось папу попросить позвонить ему и сказать, что и дом, и улица, и детский садик его целы». Папа позвонил, соврал. Он там как раз разгребает завалы.
- Рыбу будете? Сегодня матушка сделала исключение - благословила рыбу: очень много людей
В мире - Олимпиада и летний пост. Уезжают в Москву операторы с телекамерами, и на экраны уже не попадёт «КамАЗ» с 20 тоннами муки, привезёнными епархией на хлебозавод, который будет бесплатно печь хлеб, не попадёт крещение больного Сосика, которого брат опускает в чан. Уехала министр, отведав у сестёр борща. Они один на один со своим будущим. Женщины и дети. Вдовы и девушки. Беременные и младенцы.
- Так поможете мне с Лолитой, а? - У молодой матушки Нонны расправляется складка на лбу, а из-под чёрного облачения вдруг выбивается седая прядка. - Знаете, мне Голикова икону подарила, старинную, хорошую Но меня в ней что потрясло: там, на свитке, который младенец держит, знаете, что написано? У меня мурашки по коже пошли. «Господи, мой Боже, прими их всех!».
Всех.
День рождения Сармата - Аргументы и Факты
Полина Иванушкина
Опубликована: 20 августа 2008 00:05:14
Статья из АИФ №34 от 20 августа 2008 00:05:38
Южная Осетия: женщины, дети, новорождённые По правой полосе на горячем асфальте мирно спят пятнистые коровы. По левой - возвращаются танки. Война закончена. Для тех, кто выжил
Палаточный лагерь райцентра Алагир пропах валерьянкой. Женщины и дети пережидают в брезентовых палатках затишье между своим прошлым, закончившимся в подвалах Цхинвала, и будущим.
«Куда нам возвращаться, куда? Моя деревня последняя перед Грузией, дом - первый после неё. Держала 11 коров, сыр делала тоннами - Стелла Маргиева с детьми - в чёрном. - Муж Вася ушёл в разведку, сказал: если дам сигнал, значит - всё, грузины идут, надо уходить. Я с холма за ним следила. Он дал сигнал Бежали, 8 дней по лесам жили! Не знаю, вернулся ли он из разведки. Но коровы мои теперь точно все в Грузии».
Женщины и дети, много детей, щедро рождаемых в осетинских семьях. Беременные женщины. Новорождённые дети. «Я, если честно, и не надеялась, что ребёнок получится После всего». Сармат появился 10 августа семимесячным в роддоме города Владикавказа, через сутки после бегства Эльвиры Бязровой из Цхинвала. В общем, ещё во время войны. Эльвира послала мужу эсэмэску. Он где-то там, на развалинах их жизни. «Я рад», - пришёл ответ. Это в общем даже много, это очень даже хорошо. Жив и рад. В Элиной палате ещё 8 беременных лежат в ожидании своих детей и мужей Сармату, спящему в кувезе, Татьяна Голикова подарила коляску. Эля не знала, куда девать глаза. Министр, пресса она в байковом халате в цветочек в чужом городе. Ещё неделю назад муж на их кухне гладил её по пока маленькому животу Кто купит коляски детям тех восьми женщин? Если до их мужей не дойдут эсэмэски.
«Увидят и убьют».
В Аланском женском монастыре, в центре реабилитации для бесланцев, в комнатах и на балконах расселили цхинвальцев. Дивное место, с синими горами на горизонте, дышащим паром озером с огромными карпами, дикими абрикосами... Бессонные сёстры в чёрном облачении снуют между стайками растерянных легко, даже неприлично для монастыря одетых во что-то чужое беженок.
- Давайте купим наконец Лолите микроавтобус, ну!
Лолита, большая женщина, мать десятерых детей, - звезда послевоенных новостных выпусков. Молодая настоятельница взяла её под своё крыло. Врубив пониженную передачу, матушка Нонна на «Ниве» форсирует ручей - едем к Лолите. «Нива» рычит, матушка хмурит лоб, педаль в пол В первые дни войны вот так же, наверное, нахмурившись, она рванула с гуманитаркой в Цхинвал. У неё там родные. «С ними всё в порядке?» - «Нормально», - стиснув зубы отвечает она, и я не могу понять, насколько нормально. До Цхинвала их не пустили - завернули у Джавы. «На обратном пути решили взять с собой беженцев, остановились на площади, и к машине столько взрослых бросилось: возьмите меня, возьмите меня А они стояли в уголочке и ничего не просили, Лолита и восемь её детей Я взяла их».
Двое старших - на войне. Младшему ребёнку, дочери Линде, 8 месяцев. «Мы очень тихо в подвале сидели, но Линда же маленькая, и я всё боялась, что заплачет и нас найдут». Она сидела с восемью детьми среди банок с маринованными помидорами и молилась: «Лучше бы автоматами, как в ту войну, только не самолёты, только не бомбы. Мальчики мои были как раз с автоматами и знали, что они уже бесполезны, но всё равно ушли: «Мы за родину!» По улице так поливало огнём, что люди не могли даже выйти наружу, чтобы посмотреть на мертвецов в своих огородах и узнать, живы ли сыновья» Старший сын в это же время бегал по городу: «Не видели моих?!» В городе уже знали и передавали друг другу, что на глазах у матери расстреляли многодетную семью. Только это была другая семья. В ней было 12 детей.
Лолита рассказывает, а за моей спиной как будто начинает накрапывать дождь.
«Дети уже знали, что началась война, что опять ворвались фашисты. Сослан, когда слышал выстрелы, начинал раскачиваться. Сосик, мой предпоследний, больной мальчик, когда родился, страшненький такой был, я даже испугалась, но взяла его домой, в коробку положила и под печку сунула, чтобы было тепло, так и выходила Не раскачивайся, Сос, теперь всё хорошо... Грузины подошли близко-близко, из подвала были слышны их голоса: орали, радовались, что много наших убили. Тогда я и подумала: всё, нам конец. А когда голоса смолкли, решила рискнуть. Взяли одеяло большое, воду, хлеб, сыр, бросились в кукурузу за домом. «Увидят и убьют, увидят и убьют» Сосика нёс на руках средний брат, на четвереньках доползли через кукурузу до леса. Верхнюю улицу уже сровняли с землёй А в Джаве нас матушка забрала.
За моей спиной уже явственно что-то хлюпает Я, и не поворачиваясь, понимаю: это плачет мой проводник, взрослый кавказский мужчина. Художник. Это ему сказал президент Кокойты, когда тот носил ещё гражданское: «Отлей мне такой колокол, чтобы на весь Цхинвал было слышно!»
- Походатайствуйте там, в Москве, чтобы ей орден дали, - тихо говорит художник, когда мы выходим от Лолиты.
Четыре поколения Маргиевых.
15 августа 2008-го, на шестой день от рождения Сармата, на четвёртый день после войны, в пятницу, в Аланском женском монастыре крестили детей и женщин, жителей Южной Осетии. «На 10 августа наметили крестить сына Алана и освятить новый дом. Дома больше нет Хоть Алана сейчас покрестим». Маргиевых в монастыре - 4 поколения: прабабушка, бабушка, две мамы и их дочери-сыновья. Родственник их соседей, водитель маршрутки во Владикавказе, не вышел на работу и вместо этого рванул в Цхинвал. Бросил во дворе Маргиевых свою жёлтую «газель», взял ружьё и пошёл воевать. Ключей от маршрутки не оставил. Дворовые мальчишки закоротили там какие-то провода, и Маргиевы с соседями смогли на ней выбраться на север. «Алан плачет. Чтобы его успокоить, пришлось папу попросить позвонить ему и сказать, что и дом, и улица, и детский садик его целы». Папа позвонил, соврал. Он там как раз разгребает завалы.
- Рыбу будете? Сегодня матушка сделала исключение - благословила рыбу: очень много людей
В мире - Олимпиада и летний пост. Уезжают в Москву операторы с телекамерами, и на экраны уже не попадёт «КамАЗ» с 20 тоннами муки, привезёнными епархией на хлебозавод, который будет бесплатно печь хлеб, не попадёт крещение больного Сосика, которого брат опускает в чан. Уехала министр, отведав у сестёр борща. Они один на один со своим будущим. Женщины и дети. Вдовы и девушки. Беременные и младенцы.
- Так поможете мне с Лолитой, а? - У молодой матушки Нонны расправляется складка на лбу, а из-под чёрного облачения вдруг выбивается седая прядка. - Знаете, мне Голикова икону подарила, старинную, хорошую Но меня в ней что потрясло: там, на свитке, который младенец держит, знаете, что написано? У меня мурашки по коже пошли. «Господи, мой Боже, прими их всех!».
Всех.
День рождения Сармата - Аргументы и Факты