Твитнуть
...Молитвы и богослужения в рамках празднования Тысячелетия Крещения Руси оказали эпохальное и сенсационное действие: в 1989 году происходит неожиданное и поразительное крушение основ советской коммунистической империи, которая казалась почти нерушимой или же обреченной на растерзание в новых и катастрофических мировых войнах.
По принципу домино освобождаются страны-сателлиты; рухнула даже берлинская стена, которая разделяла не только две части Германии, но и, некоторым образом, весь мир. Сам Советский Союз распадется быстро и почти бескровно, не считая противостояния и применения насилия в Литве и в других прибалтийских странах, а также в республиках Закавказья. Регионом особой напряженности становится Западная Украина, где социально-политические волнения переплетаются с отстаиванием религиозной свободы греко-католиками. В конце августа архиепископ Владимир Стернюк распространил пастырское послание, в котором увещевал верных ждать "часа свободы со спокойствием, любовью ко всем и в мире". Чтобы ускорить события, украинские католики планируют различные массовые манифестации.
Рекорд был поставлен 17 сентября (в 50-летнюю годовщину советского вторжения в Западную Украину) во Львове, когда 150 тысяч верующих участвовали в богослужении на открытом воздухе, после чего совершили крестный ход до бывшего греко-католического собора св. Георгия (Юра), переданного в 1946 году РПЦ. Местная милиция, известная своей жестокостью в подавлении любого намека на восстание, на этот раз не вмешивалась; даже городские власти одобрили манифестацию. Ватикан старается не оставаться на задворках событий и посылает апостольского нунция Франческо Коласуонно в особую миссию по Восточной Европе с целью начать реорганизацию структур Католической церкви в этих странах; по его рекомендации 20 октября 1989 года впервые, спустя многие годы, в Риме в сан епископа рукоположен белорусский священник Тадеуш Кондрусевич, который два года спустя переедет в Москву.
С 15 по 21 мая решающего 1989 года проходил большой европейский экуменический конгресс - Базельская ассамблея Мир и справедливость, на которой сопредседательствовали митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий в качестве главы Конференции европейских церквей (КЕЦ) и архиепископ Миланский кардинал Карло Мария Мартини, председатель Совета епископских конференций Европы (СЕКЕ). В ассамблее приняли участие 700 делегатов из 18 стран-членов КЕЦ и из 25 епископских конференций СЕКЕ. По уже укрепившейся традиции экуменического движения, ассамблея рассматривала социальную тематику: равенство мужчин и женщин, упразднение апартеида через отказ от применения насилия, опасность глобальных климатических изменений, списание долгов беднейшим странам, генетические манипуляции в промышленности и сельском хозяйстве. На самом деле более показательным, чем обсуждаемые темы, стал метод организации собрания, которое не ограничивалось комиссиями экспертов и богословов. С целью проведения более широкой и плодотворной дискуссии были приглашены делегаты церквей, а сопредседатели, кардинал Мартини и митрополит Алексий, стали выразителями этого климата, завязав глубокие личные отношения. Эти отношения вышли на новый уровень, когда 7 июня 1990 года митрополит Алексий был избран Поместным собором Русской православной церкви новым Патриархом, сменив скончавшегося Пимена, на протяжении многих лет бывшего символом полного подчинения церкви государству.
Казалось, что эйфория от падения атеистической системы может непосредственно сказаться на межрелигиозных отношениях, в частности, на отношениях между католиками и православными; трудности
предшествующих лет и кризис, разразившийся на Западной Украине, казалось, не имели в тот момент особого значения. Папа Иоанн Павел II торжественно называл это "временем благоприятным, чтобы собирать камни разрушенных стен и вместе строить общий дом".
Следуя призыву Папы, структуры Католической церкви торопятся воспользоваться "благоприятной" возможностью. Как мы видели, уже долгое время наиболее решительно были настроены украинские греко-католики, которые более сорока лет ждали своего часа, заплатив за это очень высокую цену, которую никто в Католической церкви не осмеливался подвергать сомнению, и первым их защитником был сам Иоанн Павел II. "Восстание" униатов, подобно бомбе, взорвало отношения Ватикана и Московской Патриархии. Несмотря на юбилейные празднования, в этих отношениях уже появлялись различные трещины, обусловленные постепенным затуханием "просоветской" экуменической линии 60-х - 70-х годов.
В мае 1989 года делегация верующих, под руководством епископов Курчабы, Дмытерко и Васылыка, передает Горбачеву петицию. С этого момента в Москве четыре месяца сменяют друг друга группы верующих, объявившие голодовку в поддержку легализации Украинской греко-католической церкви. 25 августа 1989 года делегация из трех митрополитов Московской Патриархии, среди которых был и митрополит Киевский Филарет, вручает Иоанну Павлу II конфиденциальное послание Патриарха Пимена, в котором понтифику предлагалось признать законность Львовского собора, но Папа игнорирует его и на встрече 1 декабря представляет Горбачеву требование легализовать Украинскую греко-католическую церковь. После этой встречи агентство печати "Новости" приводит лаконичное заявление украинского Совета по делам религий от 20 ноября, в котором в целом говорится, что "греко-католики могут пользоваться всеми правами, которые предоставляются законом
о религиозных объединениях Республики Украины'.
Украинские католики решительно отвечают на это запоздалое и ограниченное обещание легализации, самостоятельно отвоевывая себе когда-то принадлежавшие им и затем переданные РПЦ культовые здания. Цифры свидетельствуют о широком народном движении: "В начале января 1990 года в Галиции отвоевываются более 120 церквей; в конце месяца число их возрастает до 230 в Львовском и Тернопольской епархиях, до 140 - в Ивано-Франковской епархии. В июне в Львовской епархии 803 церкви реквизируются вновь образовавшимися униатскими общинами, в массе своей еще не зарегистрированными; в Ивано-Франковской епархии занимаются около 500, а в Закарпатье -12 церквей. В Галиции 370 православных священников переходят в Украинскую Греко-католическую церковь; таким образом, число священников-униатов возрастает до 767, включая 186 монахов. В июне в Галиции образуется в целом 1592 греко-католических общины, которые отвоевывают 1303 церкви.
Для католических семинарий, которые еще нужно восстанавливать, среди большого числа желающих отбираются 485 кандидатов на священство. Кроме того, насчитывается 700 монахинь. В тот же самый период около 500 православных приходов переходят в Автокефальную православную церковь, - организацию, выражающую ранее подпольную реальность украинских православных, не желавших признавать впасть Московской Патриархии, поскольку она слишком скомпрометировала себя отношениями с коммунистическим режимом. Массовое "отвоевание" украинскими католиками принадлежащих им когда-то церквей вызывает град протестов православных, Ватикан пытается создать четырехстороннюю комиссию (куда вошли бы представители Святого Престола, Московской Патриархии, украинских греко-католиков, и православных) для разрешения практических вопросов, возникших в процессе нормализации отношений между православными и католиками восточного обряда. Однако работа комиссии (6-13 марта 1990) прекратилась из-за того, что Москва отказалась признать недействительность Львовского собора и каноничность Греко-католической церкви и ее иерархии.
Новым фактором стали выборы в Верховный Совет Украины в марте 1990 года: новые местные и областные власти, избранные народом (в частности, на Западной Украине, одержал убедительную победу демократический блок), принимают незамедлительные меры по выведений процесса легализации Грекокатолической церкви из тупика. 23 апреля новый Совет народных депутатов Ивано-Франковской области принимает долгожданный "закон о свободе совести и религиозных организациях", который среди прочего гарантирует "полную легализацию более чем 30 конфессий", в том числа Греко-католической и Автокефальной православной церкви. 19 августа греко-католикам официально передается собор св. Георгия (Юра) во Львове, а 1 ноября - примыкающий к нему митрополичий дворец. В сентябре начались занятия в семинарии в Рудно близ Львова, где обучаются 250 студентов; еще 47 семинаристов учатся в Дрогобыче. В Ивано-Франковске около 300 студентов, изучающих богословие, посещают общедоступные лекции. Василиане открывают семинарию для семидесяти кандидатов ко священству и новициат в монастыре в Крехиве.
16 января 1991 года Иоанн Павел II назначает пять епископов латинского обряда для Украины и подтверждает статус десяти до тех пор подпольных униатских иерархов. Среди них были Львовский архиепископ Володи мир Стернюк, епископ Ивано-Франковский Софрон Дмытерко и епископ Мукачево-Ужгородский Иван Семеди. Кардинал Любачивский (1914 - 2000, рукоположен в 1938 году в священники митрополитом Андреем Шептицким, кардинал с 1985 года), который в 1984 году сменив кардинала Слипого, возглавил УГКЦ церковь, возвратится во Львов из США 30 марта 1991 года, где его встречала толпа верующих, светские и церковные власти региона. 25 марта 1994 года он публикует пастырское послание, в котором, комментируя шаги, сделанные экуменическим диалогом, и в частности, Баламандское соглашение, напоминает о порученной Провидением его церкви первостепенной миссии стать особым орудием достижения единства христиан.
В эти же годы Католическая церковь реорганизовывалась и на территории России, конечно же, не столь стремительно, как на Украине, но с такой же очевидной решимостью, поощряемой как принятием советским правительством и руководством РСФСР в 1989 и 1990 годах достаточно либеральных законов о свободе совести. Первые католические священники прибывают в Россию с Запада в конце 1989 года - начале 1990. Официально открытых католических церквей было только две (из около 150 существовавших ко времени большевистской революции): св. Людовика в Москве и Лурдской Божией Матери в Ленинграде (который вскоре снова будет переименован в Санкт-Петербург). В них работали два пожилых литовских священника - Станислав Мажейка и Иосиф Павилонис. Имелось и несколько подпольных католических священников, которые начинали действовать в открытую, и пока неофициальные общины - прежде всего, там, где компактно проживали этнические меньшинства: польское, немецкое и литовское, по отношению к которым на местном уровне проявлялась терпимость. Деятельность новых "миссионеров" с самого начала имела двойственное направление: объединить российских католиков, рассеянных по обширнейшей территории страны, и помочь подавляющему большинству населения, состоявшему из неверующих людей, далеких от всякой религиозной традиции, прийти к вере и христианству. Последнее направление как раз и будет истолковано РПЦ как тактика 'прозелитизма", нарушающая и права православия на I его "канонической территории" и правила экуменической fair play. Подобное различие во взглядах католиков и православных на пастырскую деятельность станет причиной глубочайшего разрыва, который приведет две церкви-"сестры" к почти полной отчужденности и даже к враждебным действиям.
На самом деле, каждый из католических священников и монашествующих по своему воспринимал ситуацию, поэтому нельзя обобщать. Прежде всего, это был чистый и простой миссионерский порыв, желание начать, в частности, и в России дело "новой евангелизации", на котором настаивало учительство Иоанна Паела II. Проблема касается не только России, но и всего мира, в котором христианская вера утрачивала позиции на протяжении десятилетиями, если не столетиями. И что может быть лучше для проповеди Евангелия, чем благовестие в атеистической стране, бастионе борьбы с религией а XX веке? Точно так же рассуждали и наводнившие в те годы Россию протестантские общины, которые вели гораздо более активную и организованную пропагандистскую работу, чем католики, в любом случае действовавшие осмотрительно, сознавая, что они находятся в стране "древней евангелизации", а не среди американских индейцев времен Христофора Колумба.
Как бы там ни было, осмотрительность не сдерживала порыв к благовестию, поскольку даже в католических странах, где Евангелие было проповедовано гораздо раньше, чем в России, усердие католиков вдохновлялось подражанием первым христианам в языческом мире. Событием, несомненно обозначившим пастырскую деятельность католиков в этом направлении и по сути ставшим единственным случаем "массовой пропаганды" в отношении русских, где главным действующим лицом был понтифик Иоанн Павел II, стал проводившийся в августе 1991 года в польском монастыре на Ясной Горе в Ченстохове Всемирный день молодежи.
На эту грандиозную встречу были особо приглашены молодые люди из экс-коммунистических стран Восточной Европы. От России участвовало более десяти тысяч молодых людей, из которых католики составляли меньшинство; для многих речь шла о возможности впервые побывать за границей, но и религиозная мотивация, связанная с обаянием Папы-поляка, была, конечно же, большим стимулом. Многие участники во время паломничества принимали крещение от католических священников или вновь приходили к вере через Католическую церковь, а экуменический и универсалистский дух этого начинания исключал всякий намек на полемику или конкуренцию с РПЦ и другими церквами.
Помимо собственно апостольского духа (конечно же, общей черты всех священников и мирян, работавших в те годы в России), у католиков были и другие "второстепенные" мотивы, разительно отличающиеся. В частности, существовали два противоположных представления о "русской миссии", нашедшие отражение внутри самой русской католической общины: "этническое", присущее католикам из бывших коммунистических стран Восточной Европы, и "романтическое", присущее католикам с Запада. Первое представлялось как своего рода право, если не требование, со стороны католиков, которых всегда, задолго до эпохи коммунизма, тяготило "имперское" высокомерие русских; теперь они увидели возможность вернуть с лихвой себе свое влияние. У западных священников, происходящих из стран, географически удаленных от России и с культурной точки зрения очень отличающихся друг от друга (Италии, Франции, Англии, Ирландии, Испании, Соединенных Штатов, а также из африканских, южноамериканских стран и Океании), несмотря на специфические отличия, доминировало сформировавшееся под влиянием определенной идеологии представление о 'Святой Руси" как о стране высокой духовности и мистики. Эта 'Святая Русь" вновь должна "естественно" восстать после падения коммунизма и с воодушевлением заключить в свои объятия братьев - католиков, слетевшихся со всех сторон, чтобы вместе наслаждаться романтическим сиянием этой святости, навеянным великими романами Достоевского и "звуками и светом" литургии, совершаемой в окружении изумительных многоцветных икон.
Очевидно, что действительность России и самой РПЦ не могла удовлетворять подобным идеальным чаяниям, и те недоразумения, которые отсюда вытекали, стали тому сокрушительным доказательством.
Святой Престол прилагал решительные усилия, чтобы упорядочить "русский апостолат" католиков и придать ему наиболее реалистичное направление. На исторической встрече 1 декабря 1989 года между Иоанном Павлом II и Горбачевым, которая закрепила за последним на Западе имидж мирового "духовного лидера", сразу же было предъявлено требование восстановить дипломатические отношения между Ватиканом и Москвой. Предложение принимается и претворяется в жизнь в мае 1990 года, когда в Москву прибывает архиепископ Франческо Коласуонно, разъездной нунций для стран Восточной Европы, а теперь еще и представитель Святого Престола в Советском Союзе. Ватиканская дипломатия решила извлечь всю возможную выгоду из благоприятной ситуации: последние два года правления Горбачева были периодом максимальной свободы и открытости России и очень напоминали семь месяцев Временного правительства Керенского в 1917 году, во время которых Католическая церковь незамедлительно представила проект конкордата с Россией. На этот раз было принято вынужденное решение заняться восстановлением церковных структур, полностью ликвидированных за шестьдесят лет преследований. Нунций с головой ушел в осмотр безграничной русской территории в поисках возможных местных кандидатов, достойных исполнять административный функции при реорганизации епархий и приходов в стране и удивительно быстро, уже в начале 1991 года, сделал определенные выводы.
В январе продолжается процесс систематизации греко-католических епархий Западной Украины, а 16 апреля архиепископ Франческо Коласуонно объявил об учреждении трех новых апостольских администратур: Европейской части России с центром в Москве, вверенной белорусскому архиепископу Тадеушу Кондрусевичу (которого в Белоруссии заменили вновь назначенные монсеньер Казимир Свёнтек в Минске и монсеньер Александр Кашкевич в Гродно), Азиатской с центром в Новосибирске, главой которой стал епископ Иосиф Верт, и Карагандинской в Казахстане, которую возглавил епископ Ян Павел Ленга. Эти назначения свидетельствовали о решении не ставить в РСФСР епископов из Литвы, находившейся тогда в процессе выхода из СССР, но значимость той роли, которую литовская Католическая церковь сыграла в
годы преследований признавалась: новые апостольские администраторы своим священством были обязаны именно литовской церкви (Кондрусевич и Верт окончили семинарию в Каунасе, а Ленга - подпольную семинарию, созданную литовским духовенством). Как бы там ни было, показательным было решение назначить епископов-администраторов, а не ограничиться направлением временных визитаторов более низкого статуса.
На самом деле, Ватикан боялся, что ситуация может в любой момент измениться и новые назначения будут возможны еще Бог знает когда. События отчасти подтвердили обоснованность этих действий, казавшиеся несколько рискованными: 19 августа 1991 года была предпринята попытка государственного переворота с целью сместить Горбачева и восстановить контроль КПСС и КГБ над страной, что, напротив, привело к распаду СССР. На смену Горбачеву в России пришел реформатор Борис Ельцин. Из уважения к РПЦ, в свою очередь, было решено назначать не постоянных епископов, а определить им формально временную должность апостольских администраторов. В этом решение Святой Престол впоследствии горько раскается, поскольку православные не оценили его деликатность, а преобразование администратур в епархии через десятилетие приведет к приостановке отношений между церквами. Впрочем, реакция православных на назначение администраторов не заставила себя долго ждать, положив начало недоразумениям: католиков обвинили в том, что они встали на путь прозелитизма, оккупировав с помощью епископских назначений каноническую территорию православных без какой-либо предварительной консультации.
На самом деле, архиепископ Коласуонно, прежде чем объявить о назначениях, на которые Святой Престол настроился еще в декабре 1989 года, долгое время пытался встретиться с Алексием II, но ему это не удалось из-за всевозможных уловок Патриарха; тот был предупрежден католическими источниками, не согласными с Государственным секретариатом Ватикана, о содержании послания, которое ему готовился передать нунций. Поэтому Коласуонно решил сообщить о решении митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу, председателю ОВЦС, а тот, получив информацию за неделю до официального обнародования, оставил ее без каких-либо комментариев. Исключением стало заявление Московской Патриархии, последовавшее сразу после сообщения Святого Престола, в котором говорилось, что решение не было согласовано и о нем не сообщалось заранее, Архиепископ Коласуонно должен был поплатиться и за свою неспособность "заставить одуматься" украинских греко-католиков, которые отказались от продолжения переговоров, проводимых митрополитом Кириллом, с целью мирного решения проблемы дележа церквей в Западной Украине.
После произведенных назначений нунций занял выжидательную позицию, сведя к минимуму контакты с российской стороной, - как государственной, так и церковной, инертно наблюдая за потрясениями, которые в конце 1991 года привели к образованию ельцинской Российской Федерации, в которой Колусуонно представлял Святой Престол, не проявляя никакой инициативы до тех пор, пока ему на смену в декабре 1994 года не пришел архиепископ Джон Буковский, бывший нунций в Румынии.
Инициатива Государственного секретариата, в самом деле, застала в врасплох не только руководство РПЦ, но и представителей "экуменического" крыла Католической церкви, которое представляло себе совершенно иной и гораздо более конформистский путь католиков в России. Прелаты высшего ранга открыто критиковали принятое решение. Жизнь католиков в России, окруженных атмосферой подозрительности и угнетаемых внутренними и внешними противоречиями, была полна конфликтов и тревог. К тому же, в ельцинской России в ситуации почти полной анархии начала проявляться политико-идеологическая тенденция националистического толка, которая все больше сказывалась на религиозной политике русского государства вплоть до принятия в 1997 году нового закона о свободе совести, фактически дискриминационного в отношении неправославных.
События последнего десятилетия все еще слишком отягчены взаимными обидами, мешающими взвешенному анализу.
Несмотря на все ограничения и препятствия в изменчивой политической ситуации российские католики смогли воссоздать в России достаточно большую церковную систему, вновь открыв около 250 приходов, восстановив многие старые и возведя новые церкви (хотя более половины зарегистрированных приходов все еще не имеют культовых зданий). Существует Высшая духовная семинария в Санкт-Петербурге, которая принимает кандидатов к священству со всей России и за последние семь лет уже рукоположены несколько десятков местных священников. Большую часть духовенства все еще составляют пресвитеры, прибывшие из-за рубежа. Были созданы и другие образовательные, пастырские и благотворительные структуры, а также собственные СМИ. В 1997 году апостольские администратуры в России были поделены на две части, к ним добавились администратура юга европейской части России с центром в Саратове и администратора Восточной Сибири с центром в Иркутске, координируемые Конфе-
ренцией католических елископоа России. В феврале 2002 года четыре администратуры были преобразованы в епархии, получившие "культовые', а не территориальные названия: архиепархия Божьей Матери в Москве, архиепископ которой получил достоинство митрополита, епархия св. Климента в Саратове, Преображенская епархия в Новосибирске и св. Иосифа в Иркутске.
В России насчитывается около полумиллиона католиков, а регулярно католические церкви посещают не более 60-70 тысяч верующих, - число, которое не должно вызывать беспокойства о реальной 'конкуренции" у православных. Нужно также отметить, что этнические русские представляют собой абсолютное меньшинство католиков России, даже если у 90% из них есть российский паспорт: речь идет о гражданах РФ польского, литовского, немецкого, белорусского, украинского, армянского и другого происхождения, не считая того, что в России постоянно проживают около 20 тысяч иностранных граждан из стран с католической традицией, помимо "временно прибывающих" (конечно, не все активно участвуют в церковных обрядах). Из пяти тысяч католиков русского происхождения случаи "перехода" из Православной церкви в Католическую составляют крайне редкие исключения. По большей части можно говорить о некрещеных людях, не получивших никакого религиозного воспитания ни в семье, ни в общества, которые стихийно сблизились с Католической церковью по личным мотивам, в силу культурных предпочтений или случайного знакомства. Впрочем, помимо известного духа конфронтации у некоторой части духовенства и верующих из стран, исторически являвшихся противником России, таких как Польша, Словакия или Литва, ни одно направление пастырской деятельности католических епископов нельзя назвать поддержкой прозелитизма на русской земле.
Частые протесты и обвинения с православной стороны в отношении католиков на самом деле больше носят культурный и политический характер и не подкреплены конкретными фактами. Начиная с 1991 года, методично повторяются, в основном, два обвинения; злоупотребления униатов на Западной Украине и прозелитизм иностранных миссионеров на канонической территории Русской церкви. Украинский конфликт восходит к XVI веку и постоянно усугубляется взаимными обвинениями, а события текущих двадцати лет - всего лишь эпизод новейшей истории. Не нужно забывать, что Украина - колыбель христианизации восточных славян и все еще самый религиозный регион из всех "русских земель", где больше всего призваний к священству и монашеству. Число храмов и монастырей на Украине как минимум в три раза больше, чем в собственно России, и понятно, что Московская Патриархия не намерена так просто отказываться от влияния на этот регион, которому, по мнению русских, в любом случае суждено вернуться в лоно великого отечества. Впрочем, нельзя отрицать, что обращение Святого Престола с украинской проблемой нередко было нерешительным и противоречивым.
Более тонкие причины враждебного отношения к католикам в России, которые в большинстве своем относятся к латинской традиции, не представляют собой реальной опасности для утверждения православия. В этом случае наиболее острым остается вопрос о власти Римского Палы, которого неизменно подозревают в желании подчинить православные церкви своей юрисдикции.
Тут речь идет о разных концепциях христианской экклезиологии, также бывших предметом полемики на протяжении более тысячелетия. Впрочем, в этот слор проникает куда менее древний и вовсе не религиозный фактор, связанный с чувством неудовлетворенности российского общества вследствие утраты страной роли мировой сверхдержавы из-за распада СССР. Стремительно укрепляющийся дух националистического высокомерия опирается на культурно-религиозный фактор, подчеркивается отличие "русской духовности" и ве превосходство над потребительским и загнивающим Западом, от которого посткомиунистическая Россия вынуждена зависеть экономически, но от которого не желает зависеть хотя бы на идеологическом и нравственном уровне.
РПЦ потребовала в 2002 году учредить совместную православно-католическую комиссию для того, чтобы тщательно рассматривать факты прозелитизма со стороны католиков, и в связи с этим представила 25 июня 2002 года справку Католический прозелитизм среди православного населения России, из которой явствует идеологическая природа обвинений. Оспаривая католическую концепцию миссионерской природы церкви, православные подтверждают собственную убежденность относительно неприкосновенности канонической территории, на которую они претендуют, обвиняя в прозелитизме любую форму работы католиков с детьми и молодежью и даже присутствие слова "миссионерский" в официальном названии монашеских орденов, например, в прозелитизме обвиняются Миссионерки Божественной любви Матери Терезы Калькуттской, приглашенные в страну правительством в 1987 году, чтобы заниматься бедными и отверженными.
Отсюда часто повторяющиеся обвинения в адрес католиков и протестантов в том, что они "покупают души", распространяя гуманитарную помощь, которая действительно систематически направлялась в Россию в начале 1990-х годов, когда страна была истощена бездействием горбачевского периода. Во второй половине 1990-х годов с ростом социального влияния РПЦ эти обвинения стали все более настойчивыми, заставляя российских политиков изменять законодательные рамки и административную практику в религиозной сфере вплоть до вытеснения не только католиков, но и иных конфессий на второстепенные и условные роли, по сравнению с той свободой действия, которая была признана за православием как единственно истинной "традиционной религией". Впрочем, как напоминал Витторио Пери, известный специалист по экуменическим вопросам, "всякая попытка Католической церкви в современную эпоху установить свое присутствие и наладить организованную деятельность среди христиан России, должна была считаться с двумя типами исторического наследия. Славянское церковное наследие проистекающее из крещения Киевской Руси, и политическое наследие восточной империи, исчезнувшей с некогда византийских грекоязычных территорий, укоренили в этих народах и на этих территориях особую историческую и каноническую традицию".
Пери также утверждает: "Поэтому можно задать себе вопрос, не должны ли, наряду с препятствиями, возникшими в отношениях между Римом и Москвой, проявляться общие и глубинные элементы, восходящие к исторической и конституционной структурам обеих ветвей христианства, а не к обрядовым и абсолютистским, каковыми были как царская империя (и, как не парадоксально, официально атеистический Советский Союз) так и Святой Престол, средневековая и современная держава международного права? Или в Католической церкви по-прежнему сохраняется подразумевавшийся бесспорным до II Ватиканского собора принцип необходимости укрепляться во всех частях мира в рамках единообразной организованном структуры, - в общем, все то, что параллельно влекло за собой обязательное вселенское и окончательное утверждение западной и латинской культуры, свойственной
литургической, исторической и институциональной традиции Римской церкви. Современные формы осуществления папского первенства образуют лишь один из столпов этой структуры".
И снова юбилей, уже 2000-го года, очень точно отображает новую ситуацию, сложившуюся в России. Под бдительным взором сильной и авторитарной власти Владимира Путина, пришедшего на смену Ельцину на заре нового тысячелетия, РПЦ завершила очередной исторический круг канонизацией на Архирейском соборе царя-мученика Николая II, символа православной империи, и провозгласила абсолютное превосходство православия (и в особенности русского) над другими христианскими конфессиями. Наивность руководителей Католической церкви, которые в начале 2002 года решили возвести четыре апостольские администратуры в ранг епархий, создав российскую католическую "митрополию", послужила поводом для демонстративной широкомасштабной акции: из страны были изгнаны католический епископ Иркутска поляк Ежи Мазур и некоторые особенно активные и заслужившие любовь верующих священники. Эти действия были совершены без предупреждения и без объяснений, которые, впрочем, были ни к чему, поскольку практика высылки - классический метод российской власти в отношении иностранцев, присутствие которых "нежелательно" по разным причинам (еще в 1998 году из России был изгнан иезуит Станислав Опеля, секретарь Конференции католических епископов России и глава русской провинции Общества Иисуса).
С этого момента отношения между двумя церквами были фактически заморожены, несмотря на доброжелательный настрой руководителей некоторых ведомств Римской курии, например, кардинала Вальтера Каспера. Достаточно показательным стало возвращение 28 августа 2004 года русской иконы Казанской Божьей Матери, многие годы считавшейся "свадебным подарком", который Папа намеревался передать Патриарху по случаю своего первого в истории визита в Россию. Икону же смог привезти Патриарху Алексию II кардинал Каспер после долгих бесплодных переговоров о визите Папы в России. Дар, таким образом, превратился в символ расставания двух сторон, которые не хотят иметь больше никаких взаимных обязательств.
Однако нельзя говорить, что отношения между Католической церковью и Россией в понтификат Иоанна Павла II зашли в тупик. Несмотря на явный неуспех экуменических контактов в верхах, присутствие католичества в России сегодня значительно, как никогда ранее, и не столько в количественном аспекте, сколько по выражению духовного и культурного свидетельства. Долгое время католическое присутствие в России ограничивалось рамками этнических меньшинств -польского, немецкого, литовского, или, самое большее, использовался опыт в области образования монашеских орденов, в первую очередь, иезуитов, для воспитания детей сановников и аристократов. Сегодня, несмотря на свою хрупкость, настоящее русское католичество" действительно существует и проявляется на разных уровнях, от приходов до монашеских орденов, культурных и благотворительных институтов, способных вести диалог с обществом, которое теперь, наконец, может прикоснуться к живому опыту и великой традиции Католической церкви. Пока иерархи вовлечены в историческое и политическое состязание, подчас обусловленное очень далекими от проповеди Евангелия интересами,становится реальностью плодотворная встреча между людьми любого социального и культурного положения, священниками и
монахами,интеллектуалами и семьями, не только в крупных городах, но и в затерянных деревнях российской глубинки. Несомненно и то, что среди жителей России авторитет покойного Иоанна Павла II ничуть не меньше, чем во всем мире, несмотря на националистскую пропаганду тех кругов, которые представляют его главным идеологом развращенного Запада.
Православие, в свою очередь, завоевало большое расположение в западном мире, прежде всвго в католических странах, утвердившись как "восточное легкое', как никогда необходимое для духовного возрождения западной цивилизации. Папа-славянин сумел воспользоваться и распространить идеал интеграции между латинским и византийским христианством, представив его всей церкви в многочисленных энцикликах (вспомним о свв. Кирилле и Мефодии, провозглашенных вместе со святым Бенедиктом Нурсийским "сопокровителями Европы"), посланиях, выступлениях и путешествиях по православному миру, например, в Румынии, на Украине, в Болгарии и Греции.
Таким образом, неосуществившаяся мечта Папы о визите в Россию остается последним пророчеством удивительного понтификата Иоанна Павла II, - эстафетной палочкой, которая перешла к его преемнику, Бенедикту XVI, и всем тем, кто придет после него в непредсказуемом будущем. Это пророчество призывает всю церковь к свидетельству о жизненно важном и глубоком единстве, освобожденном от комплексов и противоречий прошлого века, наихудшего в истории церкви, чтобы открыться с упованием к деянию Духа в новом тысячелетии и "отплыть на глубину" мира, который не может обойтись без присутствия Христа.
По принципу домино освобождаются страны-сателлиты; рухнула даже берлинская стена, которая разделяла не только две части Германии, но и, некоторым образом, весь мир. Сам Советский Союз распадется быстро и почти бескровно, не считая противостояния и применения насилия в Литве и в других прибалтийских странах, а также в республиках Закавказья. Регионом особой напряженности становится Западная Украина, где социально-политические волнения переплетаются с отстаиванием религиозной свободы греко-католиками. В конце августа архиепископ Владимир Стернюк распространил пастырское послание, в котором увещевал верных ждать "часа свободы со спокойствием, любовью ко всем и в мире". Чтобы ускорить события, украинские католики планируют различные массовые манифестации.
Рекорд был поставлен 17 сентября (в 50-летнюю годовщину советского вторжения в Западную Украину) во Львове, когда 150 тысяч верующих участвовали в богослужении на открытом воздухе, после чего совершили крестный ход до бывшего греко-католического собора св. Георгия (Юра), переданного в 1946 году РПЦ. Местная милиция, известная своей жестокостью в подавлении любого намека на восстание, на этот раз не вмешивалась; даже городские власти одобрили манифестацию. Ватикан старается не оставаться на задворках событий и посылает апостольского нунция Франческо Коласуонно в особую миссию по Восточной Европе с целью начать реорганизацию структур Католической церкви в этих странах; по его рекомендации 20 октября 1989 года впервые, спустя многие годы, в Риме в сан епископа рукоположен белорусский священник Тадеуш Кондрусевич, который два года спустя переедет в Москву.
С 15 по 21 мая решающего 1989 года проходил большой европейский экуменический конгресс - Базельская ассамблея Мир и справедливость, на которой сопредседательствовали митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий в качестве главы Конференции европейских церквей (КЕЦ) и архиепископ Миланский кардинал Карло Мария Мартини, председатель Совета епископских конференций Европы (СЕКЕ). В ассамблее приняли участие 700 делегатов из 18 стран-членов КЕЦ и из 25 епископских конференций СЕКЕ. По уже укрепившейся традиции экуменического движения, ассамблея рассматривала социальную тематику: равенство мужчин и женщин, упразднение апартеида через отказ от применения насилия, опасность глобальных климатических изменений, списание долгов беднейшим странам, генетические манипуляции в промышленности и сельском хозяйстве. На самом деле более показательным, чем обсуждаемые темы, стал метод организации собрания, которое не ограничивалось комиссиями экспертов и богословов. С целью проведения более широкой и плодотворной дискуссии были приглашены делегаты церквей, а сопредседатели, кардинал Мартини и митрополит Алексий, стали выразителями этого климата, завязав глубокие личные отношения. Эти отношения вышли на новый уровень, когда 7 июня 1990 года митрополит Алексий был избран Поместным собором Русской православной церкви новым Патриархом, сменив скончавшегося Пимена, на протяжении многих лет бывшего символом полного подчинения церкви государству.
Казалось, что эйфория от падения атеистической системы может непосредственно сказаться на межрелигиозных отношениях, в частности, на отношениях между католиками и православными; трудности
предшествующих лет и кризис, разразившийся на Западной Украине, казалось, не имели в тот момент особого значения. Папа Иоанн Павел II торжественно называл это "временем благоприятным, чтобы собирать камни разрушенных стен и вместе строить общий дом".
Следуя призыву Папы, структуры Католической церкви торопятся воспользоваться "благоприятной" возможностью. Как мы видели, уже долгое время наиболее решительно были настроены украинские греко-католики, которые более сорока лет ждали своего часа, заплатив за это очень высокую цену, которую никто в Католической церкви не осмеливался подвергать сомнению, и первым их защитником был сам Иоанн Павел II. "Восстание" униатов, подобно бомбе, взорвало отношения Ватикана и Московской Патриархии. Несмотря на юбилейные празднования, в этих отношениях уже появлялись различные трещины, обусловленные постепенным затуханием "просоветской" экуменической линии 60-х - 70-х годов.
В мае 1989 года делегация верующих, под руководством епископов Курчабы, Дмытерко и Васылыка, передает Горбачеву петицию. С этого момента в Москве четыре месяца сменяют друг друга группы верующих, объявившие голодовку в поддержку легализации Украинской греко-католической церкви. 25 августа 1989 года делегация из трех митрополитов Московской Патриархии, среди которых был и митрополит Киевский Филарет, вручает Иоанну Павлу II конфиденциальное послание Патриарха Пимена, в котором понтифику предлагалось признать законность Львовского собора, но Папа игнорирует его и на встрече 1 декабря представляет Горбачеву требование легализовать Украинскую греко-католическую церковь. После этой встречи агентство печати "Новости" приводит лаконичное заявление украинского Совета по делам религий от 20 ноября, в котором в целом говорится, что "греко-католики могут пользоваться всеми правами, которые предоставляются законом
о религиозных объединениях Республики Украины'.
Украинские католики решительно отвечают на это запоздалое и ограниченное обещание легализации, самостоятельно отвоевывая себе когда-то принадлежавшие им и затем переданные РПЦ культовые здания. Цифры свидетельствуют о широком народном движении: "В начале января 1990 года в Галиции отвоевываются более 120 церквей; в конце месяца число их возрастает до 230 в Львовском и Тернопольской епархиях, до 140 - в Ивано-Франковской епархии. В июне в Львовской епархии 803 церкви реквизируются вновь образовавшимися униатскими общинами, в массе своей еще не зарегистрированными; в Ивано-Франковской епархии занимаются около 500, а в Закарпатье -12 церквей. В Галиции 370 православных священников переходят в Украинскую Греко-католическую церковь; таким образом, число священников-униатов возрастает до 767, включая 186 монахов. В июне в Галиции образуется в целом 1592 греко-католических общины, которые отвоевывают 1303 церкви.
Для католических семинарий, которые еще нужно восстанавливать, среди большого числа желающих отбираются 485 кандидатов на священство. Кроме того, насчитывается 700 монахинь. В тот же самый период около 500 православных приходов переходят в Автокефальную православную церковь, - организацию, выражающую ранее подпольную реальность украинских православных, не желавших признавать впасть Московской Патриархии, поскольку она слишком скомпрометировала себя отношениями с коммунистическим режимом. Массовое "отвоевание" украинскими католиками принадлежащих им когда-то церквей вызывает град протестов православных, Ватикан пытается создать четырехстороннюю комиссию (куда вошли бы представители Святого Престола, Московской Патриархии, украинских греко-католиков, и православных) для разрешения практических вопросов, возникших в процессе нормализации отношений между православными и католиками восточного обряда. Однако работа комиссии (6-13 марта 1990) прекратилась из-за того, что Москва отказалась признать недействительность Львовского собора и каноничность Греко-католической церкви и ее иерархии.
Новым фактором стали выборы в Верховный Совет Украины в марте 1990 года: новые местные и областные власти, избранные народом (в частности, на Западной Украине, одержал убедительную победу демократический блок), принимают незамедлительные меры по выведений процесса легализации Грекокатолической церкви из тупика. 23 апреля новый Совет народных депутатов Ивано-Франковской области принимает долгожданный "закон о свободе совести и религиозных организациях", который среди прочего гарантирует "полную легализацию более чем 30 конфессий", в том числа Греко-католической и Автокефальной православной церкви. 19 августа греко-католикам официально передается собор св. Георгия (Юра) во Львове, а 1 ноября - примыкающий к нему митрополичий дворец. В сентябре начались занятия в семинарии в Рудно близ Львова, где обучаются 250 студентов; еще 47 семинаристов учатся в Дрогобыче. В Ивано-Франковске около 300 студентов, изучающих богословие, посещают общедоступные лекции. Василиане открывают семинарию для семидесяти кандидатов ко священству и новициат в монастыре в Крехиве.
16 января 1991 года Иоанн Павел II назначает пять епископов латинского обряда для Украины и подтверждает статус десяти до тех пор подпольных униатских иерархов. Среди них были Львовский архиепископ Володи мир Стернюк, епископ Ивано-Франковский Софрон Дмытерко и епископ Мукачево-Ужгородский Иван Семеди. Кардинал Любачивский (1914 - 2000, рукоположен в 1938 году в священники митрополитом Андреем Шептицким, кардинал с 1985 года), который в 1984 году сменив кардинала Слипого, возглавил УГКЦ церковь, возвратится во Львов из США 30 марта 1991 года, где его встречала толпа верующих, светские и церковные власти региона. 25 марта 1994 года он публикует пастырское послание, в котором, комментируя шаги, сделанные экуменическим диалогом, и в частности, Баламандское соглашение, напоминает о порученной Провидением его церкви первостепенной миссии стать особым орудием достижения единства христиан.
В эти же годы Католическая церковь реорганизовывалась и на территории России, конечно же, не столь стремительно, как на Украине, но с такой же очевидной решимостью, поощряемой как принятием советским правительством и руководством РСФСР в 1989 и 1990 годах достаточно либеральных законов о свободе совести. Первые католические священники прибывают в Россию с Запада в конце 1989 года - начале 1990. Официально открытых католических церквей было только две (из около 150 существовавших ко времени большевистской революции): св. Людовика в Москве и Лурдской Божией Матери в Ленинграде (который вскоре снова будет переименован в Санкт-Петербург). В них работали два пожилых литовских священника - Станислав Мажейка и Иосиф Павилонис. Имелось и несколько подпольных католических священников, которые начинали действовать в открытую, и пока неофициальные общины - прежде всего, там, где компактно проживали этнические меньшинства: польское, немецкое и литовское, по отношению к которым на местном уровне проявлялась терпимость. Деятельность новых "миссионеров" с самого начала имела двойственное направление: объединить российских католиков, рассеянных по обширнейшей территории страны, и помочь подавляющему большинству населения, состоявшему из неверующих людей, далеких от всякой религиозной традиции, прийти к вере и христианству. Последнее направление как раз и будет истолковано РПЦ как тактика 'прозелитизма", нарушающая и права православия на I его "канонической территории" и правила экуменической fair play. Подобное различие во взглядах католиков и православных на пастырскую деятельность станет причиной глубочайшего разрыва, который приведет две церкви-"сестры" к почти полной отчужденности и даже к враждебным действиям.
На самом деле, каждый из католических священников и монашествующих по своему воспринимал ситуацию, поэтому нельзя обобщать. Прежде всего, это был чистый и простой миссионерский порыв, желание начать, в частности, и в России дело "новой евангелизации", на котором настаивало учительство Иоанна Паела II. Проблема касается не только России, но и всего мира, в котором христианская вера утрачивала позиции на протяжении десятилетиями, если не столетиями. И что может быть лучше для проповеди Евангелия, чем благовестие в атеистической стране, бастионе борьбы с религией а XX веке? Точно так же рассуждали и наводнившие в те годы Россию протестантские общины, которые вели гораздо более активную и организованную пропагандистскую работу, чем католики, в любом случае действовавшие осмотрительно, сознавая, что они находятся в стране "древней евангелизации", а не среди американских индейцев времен Христофора Колумба.
Как бы там ни было, осмотрительность не сдерживала порыв к благовестию, поскольку даже в католических странах, где Евангелие было проповедовано гораздо раньше, чем в России, усердие католиков вдохновлялось подражанием первым христианам в языческом мире. Событием, несомненно обозначившим пастырскую деятельность католиков в этом направлении и по сути ставшим единственным случаем "массовой пропаганды" в отношении русских, где главным действующим лицом был понтифик Иоанн Павел II, стал проводившийся в августе 1991 года в польском монастыре на Ясной Горе в Ченстохове Всемирный день молодежи.
На эту грандиозную встречу были особо приглашены молодые люди из экс-коммунистических стран Восточной Европы. От России участвовало более десяти тысяч молодых людей, из которых католики составляли меньшинство; для многих речь шла о возможности впервые побывать за границей, но и религиозная мотивация, связанная с обаянием Папы-поляка, была, конечно же, большим стимулом. Многие участники во время паломничества принимали крещение от католических священников или вновь приходили к вере через Католическую церковь, а экуменический и универсалистский дух этого начинания исключал всякий намек на полемику или конкуренцию с РПЦ и другими церквами.
Помимо собственно апостольского духа (конечно же, общей черты всех священников и мирян, работавших в те годы в России), у католиков были и другие "второстепенные" мотивы, разительно отличающиеся. В частности, существовали два противоположных представления о "русской миссии", нашедшие отражение внутри самой русской католической общины: "этническое", присущее католикам из бывших коммунистических стран Восточной Европы, и "романтическое", присущее католикам с Запада. Первое представлялось как своего рода право, если не требование, со стороны католиков, которых всегда, задолго до эпохи коммунизма, тяготило "имперское" высокомерие русских; теперь они увидели возможность вернуть с лихвой себе свое влияние. У западных священников, происходящих из стран, географически удаленных от России и с культурной точки зрения очень отличающихся друг от друга (Италии, Франции, Англии, Ирландии, Испании, Соединенных Штатов, а также из африканских, южноамериканских стран и Океании), несмотря на специфические отличия, доминировало сформировавшееся под влиянием определенной идеологии представление о 'Святой Руси" как о стране высокой духовности и мистики. Эта 'Святая Русь" вновь должна "естественно" восстать после падения коммунизма и с воодушевлением заключить в свои объятия братьев - католиков, слетевшихся со всех сторон, чтобы вместе наслаждаться романтическим сиянием этой святости, навеянным великими романами Достоевского и "звуками и светом" литургии, совершаемой в окружении изумительных многоцветных икон.
Очевидно, что действительность России и самой РПЦ не могла удовлетворять подобным идеальным чаяниям, и те недоразумения, которые отсюда вытекали, стали тому сокрушительным доказательством.
Святой Престол прилагал решительные усилия, чтобы упорядочить "русский апостолат" католиков и придать ему наиболее реалистичное направление. На исторической встрече 1 декабря 1989 года между Иоанном Павлом II и Горбачевым, которая закрепила за последним на Западе имидж мирового "духовного лидера", сразу же было предъявлено требование восстановить дипломатические отношения между Ватиканом и Москвой. Предложение принимается и претворяется в жизнь в мае 1990 года, когда в Москву прибывает архиепископ Франческо Коласуонно, разъездной нунций для стран Восточной Европы, а теперь еще и представитель Святого Престола в Советском Союзе. Ватиканская дипломатия решила извлечь всю возможную выгоду из благоприятной ситуации: последние два года правления Горбачева были периодом максимальной свободы и открытости России и очень напоминали семь месяцев Временного правительства Керенского в 1917 году, во время которых Католическая церковь незамедлительно представила проект конкордата с Россией. На этот раз было принято вынужденное решение заняться восстановлением церковных структур, полностью ликвидированных за шестьдесят лет преследований. Нунций с головой ушел в осмотр безграничной русской территории в поисках возможных местных кандидатов, достойных исполнять административный функции при реорганизации епархий и приходов в стране и удивительно быстро, уже в начале 1991 года, сделал определенные выводы.
В январе продолжается процесс систематизации греко-католических епархий Западной Украины, а 16 апреля архиепископ Франческо Коласуонно объявил об учреждении трех новых апостольских администратур: Европейской части России с центром в Москве, вверенной белорусскому архиепископу Тадеушу Кондрусевичу (которого в Белоруссии заменили вновь назначенные монсеньер Казимир Свёнтек в Минске и монсеньер Александр Кашкевич в Гродно), Азиатской с центром в Новосибирске, главой которой стал епископ Иосиф Верт, и Карагандинской в Казахстане, которую возглавил епископ Ян Павел Ленга. Эти назначения свидетельствовали о решении не ставить в РСФСР епископов из Литвы, находившейся тогда в процессе выхода из СССР, но значимость той роли, которую литовская Католическая церковь сыграла в
годы преследований признавалась: новые апостольские администраторы своим священством были обязаны именно литовской церкви (Кондрусевич и Верт окончили семинарию в Каунасе, а Ленга - подпольную семинарию, созданную литовским духовенством). Как бы там ни было, показательным было решение назначить епископов-администраторов, а не ограничиться направлением временных визитаторов более низкого статуса.
На самом деле, Ватикан боялся, что ситуация может в любой момент измениться и новые назначения будут возможны еще Бог знает когда. События отчасти подтвердили обоснованность этих действий, казавшиеся несколько рискованными: 19 августа 1991 года была предпринята попытка государственного переворота с целью сместить Горбачева и восстановить контроль КПСС и КГБ над страной, что, напротив, привело к распаду СССР. На смену Горбачеву в России пришел реформатор Борис Ельцин. Из уважения к РПЦ, в свою очередь, было решено назначать не постоянных епископов, а определить им формально временную должность апостольских администраторов. В этом решение Святой Престол впоследствии горько раскается, поскольку православные не оценили его деликатность, а преобразование администратур в епархии через десятилетие приведет к приостановке отношений между церквами. Впрочем, реакция православных на назначение администраторов не заставила себя долго ждать, положив начало недоразумениям: католиков обвинили в том, что они встали на путь прозелитизма, оккупировав с помощью епископских назначений каноническую территорию православных без какой-либо предварительной консультации.
На самом деле, архиепископ Коласуонно, прежде чем объявить о назначениях, на которые Святой Престол настроился еще в декабре 1989 года, долгое время пытался встретиться с Алексием II, но ему это не удалось из-за всевозможных уловок Патриарха; тот был предупрежден католическими источниками, не согласными с Государственным секретариатом Ватикана, о содержании послания, которое ему готовился передать нунций. Поэтому Коласуонно решил сообщить о решении митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу, председателю ОВЦС, а тот, получив информацию за неделю до официального обнародования, оставил ее без каких-либо комментариев. Исключением стало заявление Московской Патриархии, последовавшее сразу после сообщения Святого Престола, в котором говорилось, что решение не было согласовано и о нем не сообщалось заранее, Архиепископ Коласуонно должен был поплатиться и за свою неспособность "заставить одуматься" украинских греко-католиков, которые отказались от продолжения переговоров, проводимых митрополитом Кириллом, с целью мирного решения проблемы дележа церквей в Западной Украине.
После произведенных назначений нунций занял выжидательную позицию, сведя к минимуму контакты с российской стороной, - как государственной, так и церковной, инертно наблюдая за потрясениями, которые в конце 1991 года привели к образованию ельцинской Российской Федерации, в которой Колусуонно представлял Святой Престол, не проявляя никакой инициативы до тех пор, пока ему на смену в декабре 1994 года не пришел архиепископ Джон Буковский, бывший нунций в Румынии.
Инициатива Государственного секретариата, в самом деле, застала в врасплох не только руководство РПЦ, но и представителей "экуменического" крыла Католической церкви, которое представляло себе совершенно иной и гораздо более конформистский путь католиков в России. Прелаты высшего ранга открыто критиковали принятое решение. Жизнь католиков в России, окруженных атмосферой подозрительности и угнетаемых внутренними и внешними противоречиями, была полна конфликтов и тревог. К тому же, в ельцинской России в ситуации почти полной анархии начала проявляться политико-идеологическая тенденция националистического толка, которая все больше сказывалась на религиозной политике русского государства вплоть до принятия в 1997 году нового закона о свободе совести, фактически дискриминационного в отношении неправославных.
События последнего десятилетия все еще слишком отягчены взаимными обидами, мешающими взвешенному анализу.
Несмотря на все ограничения и препятствия в изменчивой политической ситуации российские католики смогли воссоздать в России достаточно большую церковную систему, вновь открыв около 250 приходов, восстановив многие старые и возведя новые церкви (хотя более половины зарегистрированных приходов все еще не имеют культовых зданий). Существует Высшая духовная семинария в Санкт-Петербурге, которая принимает кандидатов к священству со всей России и за последние семь лет уже рукоположены несколько десятков местных священников. Большую часть духовенства все еще составляют пресвитеры, прибывшие из-за рубежа. Были созданы и другие образовательные, пастырские и благотворительные структуры, а также собственные СМИ. В 1997 году апостольские администратуры в России были поделены на две части, к ним добавились администратура юга европейской части России с центром в Саратове и администратора Восточной Сибири с центром в Иркутске, координируемые Конфе-
ренцией католических елископоа России. В феврале 2002 года четыре администратуры были преобразованы в епархии, получившие "культовые', а не территориальные названия: архиепархия Божьей Матери в Москве, архиепископ которой получил достоинство митрополита, епархия св. Климента в Саратове, Преображенская епархия в Новосибирске и св. Иосифа в Иркутске.
В России насчитывается около полумиллиона католиков, а регулярно католические церкви посещают не более 60-70 тысяч верующих, - число, которое не должно вызывать беспокойства о реальной 'конкуренции" у православных. Нужно также отметить, что этнические русские представляют собой абсолютное меньшинство католиков России, даже если у 90% из них есть российский паспорт: речь идет о гражданах РФ польского, литовского, немецкого, белорусского, украинского, армянского и другого происхождения, не считая того, что в России постоянно проживают около 20 тысяч иностранных граждан из стран с католической традицией, помимо "временно прибывающих" (конечно, не все активно участвуют в церковных обрядах). Из пяти тысяч католиков русского происхождения случаи "перехода" из Православной церкви в Католическую составляют крайне редкие исключения. По большей части можно говорить о некрещеных людях, не получивших никакого религиозного воспитания ни в семье, ни в общества, которые стихийно сблизились с Католической церковью по личным мотивам, в силу культурных предпочтений или случайного знакомства. Впрочем, помимо известного духа конфронтации у некоторой части духовенства и верующих из стран, исторически являвшихся противником России, таких как Польша, Словакия или Литва, ни одно направление пастырской деятельности католических епископов нельзя назвать поддержкой прозелитизма на русской земле.
Частые протесты и обвинения с православной стороны в отношении католиков на самом деле больше носят культурный и политический характер и не подкреплены конкретными фактами. Начиная с 1991 года, методично повторяются, в основном, два обвинения; злоупотребления униатов на Западной Украине и прозелитизм иностранных миссионеров на канонической территории Русской церкви. Украинский конфликт восходит к XVI веку и постоянно усугубляется взаимными обвинениями, а события текущих двадцати лет - всего лишь эпизод новейшей истории. Не нужно забывать, что Украина - колыбель христианизации восточных славян и все еще самый религиозный регион из всех "русских земель", где больше всего призваний к священству и монашеству. Число храмов и монастырей на Украине как минимум в три раза больше, чем в собственно России, и понятно, что Московская Патриархия не намерена так просто отказываться от влияния на этот регион, которому, по мнению русских, в любом случае суждено вернуться в лоно великого отечества. Впрочем, нельзя отрицать, что обращение Святого Престола с украинской проблемой нередко было нерешительным и противоречивым.
Более тонкие причины враждебного отношения к католикам в России, которые в большинстве своем относятся к латинской традиции, не представляют собой реальной опасности для утверждения православия. В этом случае наиболее острым остается вопрос о власти Римского Палы, которого неизменно подозревают в желании подчинить православные церкви своей юрисдикции.
Тут речь идет о разных концепциях христианской экклезиологии, также бывших предметом полемики на протяжении более тысячелетия. Впрочем, в этот слор проникает куда менее древний и вовсе не религиозный фактор, связанный с чувством неудовлетворенности российского общества вследствие утраты страной роли мировой сверхдержавы из-за распада СССР. Стремительно укрепляющийся дух националистического высокомерия опирается на культурно-религиозный фактор, подчеркивается отличие "русской духовности" и ве превосходство над потребительским и загнивающим Западом, от которого посткомиунистическая Россия вынуждена зависеть экономически, но от которого не желает зависеть хотя бы на идеологическом и нравственном уровне.
РПЦ потребовала в 2002 году учредить совместную православно-католическую комиссию для того, чтобы тщательно рассматривать факты прозелитизма со стороны католиков, и в связи с этим представила 25 июня 2002 года справку Католический прозелитизм среди православного населения России, из которой явствует идеологическая природа обвинений. Оспаривая католическую концепцию миссионерской природы церкви, православные подтверждают собственную убежденность относительно неприкосновенности канонической территории, на которую они претендуют, обвиняя в прозелитизме любую форму работы католиков с детьми и молодежью и даже присутствие слова "миссионерский" в официальном названии монашеских орденов, например, в прозелитизме обвиняются Миссионерки Божественной любви Матери Терезы Калькуттской, приглашенные в страну правительством в 1987 году, чтобы заниматься бедными и отверженными.
Отсюда часто повторяющиеся обвинения в адрес католиков и протестантов в том, что они "покупают души", распространяя гуманитарную помощь, которая действительно систематически направлялась в Россию в начале 1990-х годов, когда страна была истощена бездействием горбачевского периода. Во второй половине 1990-х годов с ростом социального влияния РПЦ эти обвинения стали все более настойчивыми, заставляя российских политиков изменять законодательные рамки и административную практику в религиозной сфере вплоть до вытеснения не только католиков, но и иных конфессий на второстепенные и условные роли, по сравнению с той свободой действия, которая была признана за православием как единственно истинной "традиционной религией". Впрочем, как напоминал Витторио Пери, известный специалист по экуменическим вопросам, "всякая попытка Католической церкви в современную эпоху установить свое присутствие и наладить организованную деятельность среди христиан России, должна была считаться с двумя типами исторического наследия. Славянское церковное наследие проистекающее из крещения Киевской Руси, и политическое наследие восточной империи, исчезнувшей с некогда византийских грекоязычных территорий, укоренили в этих народах и на этих территориях особую историческую и каноническую традицию".
Пери также утверждает: "Поэтому можно задать себе вопрос, не должны ли, наряду с препятствиями, возникшими в отношениях между Римом и Москвой, проявляться общие и глубинные элементы, восходящие к исторической и конституционной структурам обеих ветвей христианства, а не к обрядовым и абсолютистским, каковыми были как царская империя (и, как не парадоксально, официально атеистический Советский Союз) так и Святой Престол, средневековая и современная держава международного права? Или в Католической церкви по-прежнему сохраняется подразумевавшийся бесспорным до II Ватиканского собора принцип необходимости укрепляться во всех частях мира в рамках единообразной организованном структуры, - в общем, все то, что параллельно влекло за собой обязательное вселенское и окончательное утверждение западной и латинской культуры, свойственной
литургической, исторической и институциональной традиции Римской церкви. Современные формы осуществления папского первенства образуют лишь один из столпов этой структуры".
И снова юбилей, уже 2000-го года, очень точно отображает новую ситуацию, сложившуюся в России. Под бдительным взором сильной и авторитарной власти Владимира Путина, пришедшего на смену Ельцину на заре нового тысячелетия, РПЦ завершила очередной исторический круг канонизацией на Архирейском соборе царя-мученика Николая II, символа православной империи, и провозгласила абсолютное превосходство православия (и в особенности русского) над другими христианскими конфессиями. Наивность руководителей Католической церкви, которые в начале 2002 года решили возвести четыре апостольские администратуры в ранг епархий, создав российскую католическую "митрополию", послужила поводом для демонстративной широкомасштабной акции: из страны были изгнаны католический епископ Иркутска поляк Ежи Мазур и некоторые особенно активные и заслужившие любовь верующих священники. Эти действия были совершены без предупреждения и без объяснений, которые, впрочем, были ни к чему, поскольку практика высылки - классический метод российской власти в отношении иностранцев, присутствие которых "нежелательно" по разным причинам (еще в 1998 году из России был изгнан иезуит Станислав Опеля, секретарь Конференции католических епископов России и глава русской провинции Общества Иисуса).
С этого момента отношения между двумя церквами были фактически заморожены, несмотря на доброжелательный настрой руководителей некоторых ведомств Римской курии, например, кардинала Вальтера Каспера. Достаточно показательным стало возвращение 28 августа 2004 года русской иконы Казанской Божьей Матери, многие годы считавшейся "свадебным подарком", который Папа намеревался передать Патриарху по случаю своего первого в истории визита в Россию. Икону же смог привезти Патриарху Алексию II кардинал Каспер после долгих бесплодных переговоров о визите Папы в России. Дар, таким образом, превратился в символ расставания двух сторон, которые не хотят иметь больше никаких взаимных обязательств.
Однако нельзя говорить, что отношения между Католической церковью и Россией в понтификат Иоанна Павла II зашли в тупик. Несмотря на явный неуспех экуменических контактов в верхах, присутствие католичества в России сегодня значительно, как никогда ранее, и не столько в количественном аспекте, сколько по выражению духовного и культурного свидетельства. Долгое время католическое присутствие в России ограничивалось рамками этнических меньшинств -польского, немецкого, литовского, или, самое большее, использовался опыт в области образования монашеских орденов, в первую очередь, иезуитов, для воспитания детей сановников и аристократов. Сегодня, несмотря на свою хрупкость, настоящее русское католичество" действительно существует и проявляется на разных уровнях, от приходов до монашеских орденов, культурных и благотворительных институтов, способных вести диалог с обществом, которое теперь, наконец, может прикоснуться к живому опыту и великой традиции Католической церкви. Пока иерархи вовлечены в историческое и политическое состязание, подчас обусловленное очень далекими от проповеди Евангелия интересами,становится реальностью плодотворная встреча между людьми любого социального и культурного положения, священниками и
монахами,интеллектуалами и семьями, не только в крупных городах, но и в затерянных деревнях российской глубинки. Несомненно и то, что среди жителей России авторитет покойного Иоанна Павла II ничуть не меньше, чем во всем мире, несмотря на националистскую пропаганду тех кругов, которые представляют его главным идеологом развращенного Запада.
Православие, в свою очередь, завоевало большое расположение в западном мире, прежде всвго в католических странах, утвердившись как "восточное легкое', как никогда необходимое для духовного возрождения западной цивилизации. Папа-славянин сумел воспользоваться и распространить идеал интеграции между латинским и византийским христианством, представив его всей церкви в многочисленных энцикликах (вспомним о свв. Кирилле и Мефодии, провозглашенных вместе со святым Бенедиктом Нурсийским "сопокровителями Европы"), посланиях, выступлениях и путешествиях по православному миру, например, в Румынии, на Украине, в Болгарии и Греции.
Таким образом, неосуществившаяся мечта Папы о визите в Россию остается последним пророчеством удивительного понтификата Иоанна Павла II, - эстафетной палочкой, которая перешла к его преемнику, Бенедикту XVI, и всем тем, кто придет после него в непредсказуемом будущем. Это пророчество призывает всю церковь к свидетельству о жизненно важном и глубоком единстве, освобожденном от комплексов и противоречий прошлого века, наихудшего в истории церкви, чтобы открыться с упованием к деянию Духа в новом тысячелетии и "отплыть на глубину" мира, который не может обойтись без присутствия Христа.
.
Комментарий