Несостоявшееся преломление хлеба

[Кодебский Влад]

Предлагаю рубрику «Нестандартные ситуации», в которой можно рассказывать о случившихся с вами или кем-либо другим чрезвычайных ситуациях (больших и маленьких), которые не укладываются в рамки нашей обыденной жизни.
Что хорошо, а что плохо в каждом случае могут оценить в своих отзывах читатели. Вот первый пример:

Несостоявшееся преломление хлеба

Нам в Бугаёвке надо было совершить хлебопреломление, так как там несколько старушек, членов нашей церкви, не могли участвовать в воспоминаниях страданий Христовых у нас в Ворошиловске (теперь это Алчевск), потому что это обычно происходило у нас вечером, а добираться трудно. Да ещё в таком возрасте. Был там один брат недавно уверовавший, но ему ещё нельзя было этого поручить. И пресвитер поручил мне (я был молодёжным пастором) совершить там преломление хлеба вечером в пятницу. Со мной должны были отправиться ещё Галя и Лиля, чтобы можно было там спеть несколько псалмов. Сестра Ксения, наша пожилая вдова, живущая на окраине Пар. Коммуны (теперь это Перевальск), должна была испечь пресный хлеб, а мы после работы, зайдя к ней, должны были забрать его и вместе пешком через бугор и балку и опять бугор прибыть в Бугаёвку. Вино и чашу должен был принести я. Лиля обязалась принести полотенца для вытирания ног. (У нас воспоминание о страданиях Христовых совершалось всегда с предварительным омовением ног друг другу, как заповедал Иисус Христос).

В назначенное время я и Лиля были у сестры Ксении, но Гали почему-то не было. Подождали полчаса, нет. Решили идти сами, ведь там нас ждут. Забрали испеченный хлеб и пошли. А дело было зимой. Дул пронзительный ветер. Дорожку заносило местами так, что снегу было по колено. Но это для нас, молодых, не было страшно. Неприятность ожидала нас впереди. Там в балке протекал небольшой ручей, который летом можно было даже перепрыгнуть. Однако, там лежало хорошее, толстое бревно, так что можно было безопасно проходить через него. Как всё получилось, я и не понял, или обломалась кора на бревне, или Лиля просто поскользнулась, но во мгновение ока она оказалась в этом ручье. Края ручья были замёрзшие, а посередине из-за быстрого течения он никогда полностью не замерзал. Я увидел её, барахтающейся и хватающейся за лёд. Она пыталась выбраться и была уже полностью мокрой, хотя там воды-то было чуть выше колена. Подбежав, я подал ей руку и помог выбраться. Мысль лихорадочно заработала. Господи! Что делать дальше? Она тоже растерялась, стала отжимать края своего мокрого пальто

Ситуация была крайняя. Я, как-то оценив обстановку, крикнул ей: «Раздевайся!». Сам бросился к её сумке с полотенцами, которая как-то отлетела в сторону метра на два, когда она падала. Лиля сбросила отяжелевшее пальто и дрожащими руками расстегала выскальзывающие пуговицы на леденеющей кофте. Я, расстегнув сумку, достал полотенца, их было три. Затем помог Лиле снять и мокрое платье. Оно снялось вместе с комбинацией.
- Бери, вытирайся полотенцем, - сказал я, подав одно из них.
- Нет, давай снимай и лифчик.
Она как-то съёжилась, но ничего не сказала, а я уже расстегнул сзади пуговички и помог его тоже сбросить.
Я стал растирать другим полотенцем ей спину, а она вытирала грудь
Затем я снял с себя «москвичку» (это короткое зимнее полупальто) и повелел ей надеть на себя.Шаль у неё тоже наполовину была мокрая, и её она тоже сняла, а я с третьего полотенца быстро сделал ей пилотку и помог ей надеть на голову.
Ей стало немного уютней, но нижняя половина тела уже леденела.
- Давай, снимай остальное
Но в «москвичке» Лиля уже не могла ничего. Я помог ей снять сапоги. Она стала на воротник своего пальто. Затем я стянул чулок с одной ноги, потом - с другой. Так же стянул ей байковые или фланелевые трусы, превратившиеся из тёплого в очень холодное, леденящее живот бельё. Она не противилась и ничего не говорила, пребывая в шоке.
Затем я снова помог ей вытереться полу мокрым полотенцем и решил дать ей свои спортивные брюки, которые были у меня под низом.
Я снял верхние штаны, затем спортивные. Опять надел верхние себе и помог ей надеть мои спортивные.
Ну, а обуви другой не было. Я вытер воду внутри полотенцем, и мы снова натянули ей её сапожки Однако, она уже коченела от холода, потому что «москвичка» была большой для неё, и ветер сильно задувал под низ, хотя она была застёгнута на все пуговицы.
Мы были почти на середине пути, но назад было всё-таки немного ближе. И это «ближе» было около двух километров, А мы, и она, и я уже замерзали.
У меня в нагрудном внутреннем кармане пиджака была ещё неполная бутылка вина для преломления. В мыслях пронеслось, как Давид ел хлебы предложения, которых не должно было есть. Но то была крайняя ситуация. Здесь, пожалуй, тоже нам обоим грозила простуда, а может быть и хуже. И я откупориваю бутылку, наливаю половину в чашу для преломления и подаю Лиле.

- Пей! Пей, не сомневайся, иначе пропадём. Она повинуется и выпивает всё. А я, словно горький пьяница, пью весь остаток прямо из горлышка. А в мыслях: ну, ничего себе, причастие!
Выкрутив и связав Лилины тряпки полотенцем, мы двинулись в обратный путь. Лиля сначала бежала, и я еле поспевал за ней. Потом она, вроде согревшись, стала замедлять свой ход. Но мне без пальто было холодно, и я всё-таки торопил её. Оставалось уже около километра, но Лиля стала идти совсем медленно. Я понял, что это подействовало на неё вино. Оказывается, она была в посте со вчерашнего вечера, и вино на тощий желудок сильно подействовало. Я дал ей хлеб, который мы несли для причастия.

- Лиля, поешь, а то ты можешь не дойти домой
Она опять не противилась и стала есть. Но идти мы не стали быстрее. Она перестала реагировать на холод, и я заволновался не на шутку, что она и впрямь может не дойти назад.
Так оно и получилось. Уже было видно хату сестры Ксении, а Лиля еле переставляла свои ноги. Я стал её уже тянуть.
- Лиля, пойдём быстрее.
Она, вроде бы, пыталась пойти быстрее, но у неё не получалось.
Кое-как мы добрались-таки до Ксениной хаты, но она оказалась на замке. Сестра Ксения куда-то ушла. Что делать? Проситься к соседям? Какой соблазн будет! Господи, помоги!

А Лиля уже совсем не может стоять. Я ей помог приземлиться прямо на снег. И тут я обнаружил, что под заснеженным резиновым ковриком у двери лежит ключ от хаты. Слава Богу! Быстро отмыкаю. В буквальном смысле слова, затягиваю Лилю в середину. Срываю покрывало с кровати, стягиваю с Лили сапоги, вытаскиваю её из своего полупальто и укладываю на белую простынь. Она уже абсолютно никак не реагирует. Ощупываю её тело. Оно холодное. Спортивные брюки замороженные, может быть оттого, что плохо её вытерли, а может от испарины, но они задубели. Я стаскиваю их, и она совсем нагая лежит передо мной. Я первый раз в жизни вижу женщину полностью нагой. Пухленькие округлые красивые груди с поморщившимися сосками. Но мне не до этого. Что делать дальше? С кем посоветоваться? Может быть, вызвать скорую помощь? Но это получится не так-то быстро. (Телефона у сестры Ксении не было). Наверное, её надо хорошенько растереть. Ноги её совсем ледяные, но, кажется, не отморожены. Я начинаю её усердно тереть, тормошить. Она только иногда урчит и не говорит ничего и не открывает глаза. Переворачиваю её на живот, чтобы потереть спину, но, о, ужас, на простыни большое пятно крови! Смотрю, оказывается, у неё сзади выше колена разодрана нога. Но кровь, кажется, не оттуда. Да, кровит где-то между ног. Неужели поранилась в таком непристойном месте и молчала, стесняясь сказать? Поворачиваю снова на спину, сгибаю и отодвигаю ногу. Вроде, ранения нет. Наверное, это пошла менструация.
- Лиля! Ты жива?
Припадаю ухом к груди, еле-еле слышу удары сердца. Может быть, это я слишком высоко слушаю? Опускаюсь ухом ниже, прямо на левую грудь. Биение слышно лучше. Опускаюсь ещё ниже и под грудью слышу, что сердце, кажется, работает нормально. А я и не знал, что нужно слушать под грудью
И в этот момент слышу сзади голос вошедшей сестры Ксении:
- Володя! Что ты делаешь?
Не буду дальше продолжать этот рассказ. Скажу только, что с Лилей обошлось всё благополучно, а мне перепало от сестры Ксении и от пресвитера, толком не знаю до сих пор, за что.
* * *

[Смирна]

Что случилось, то случилось; очевидно, что не столь старушки (те) нуждались в "преломлении", сколь те, кто ИСТИННО в него попал, и "преломил" нужное (и многое): и свои понятия, и веру многих.
Мир.

[стажерка]

Как я угодила бесам.

Канун пасхи. Поздно. Дети спят. Иду и я спать. Но что это? На стене, над кроватью, в темной комнате свет как от электролампочки и на фоне светящегося прямоугольника образ так называемой «богородици», прости меня Господи, под самым потолком.
Хочу потрогать это, не понятно откуда взявшееся свечене и образ. Встаю на кровать и ладонью пытаюсь прикоснуться к стене. Снова сюрприз: рука скользит на расстоянии 15-10 см. От стены, что-то упругое и гладкое, как два одноименнозаряженые магниты, не давали мне прикоснуться к к изображению, появившемуся самым чудесным образом. Я решаю пальчиком проткнуть это препятствие, замахиваюсь и... изображение пропадает. Появляется навязчивая мысль: надобы уснуть, надобы уснуть, надобы уснуть. Я послушно присела и укуталась в одеяло. Трудно было соображать и двигаться. Но еще одна мысль из далека говорила мне: если это не сон, возьми свою правую руку. Я с большим трудом дотянулась одной рукой до другой и уснула. Утром я точно знала, что это был не сон. Но что это было?.
Если вы подумали: она божья избранница, как мне говорили некоторые старушки, у которых я пыталась узнать что-нибудь об этом феномене, то очень заблуждаетесь. Но одно я поняла точно: образ, так называемой богородицы, рисовали такие же как и я лжеизбранники божьи. Но, как говорится, скоро сказа сказывается, да не скородело делается. Пришлось обратиться к эталону всех чудес к библии. Долго дело делается. Вы видели сколько там страниц? Но вот я нахожу интересную цитату: ... «Христос запечатает видение от Бога и пророков». Чудненько. Если это видение не от Бога, то остается только от Диавола, имеющего державу смерти, как говорится в тойже библии. Так что же я такого сделала, чем угодила носителю смерти? Снова и снова память моя возвращает меня в тот день. Что же я сделала в тот день? Первый раз уступила желанию детей и , как у всех, накрасила яйцаи испекла что то, называемое пасхой. Все как у всех. Но ровно через месяц умерла моя мама. Я и на похоронах спрашивала у старушек: что за видение было у меня ? Но эти старушки не называли меня божъей избранницей. Они говорили: Вот мать то и умерла, что может быть хуже? Молись. Молиться то мы не научены, а понять хочется.
В то время я уже дочитывала Новый Завет и что же я вижу? «Пасха наша Христос, Он заклан за нас». Вот так новость. Христос одушевленная пасха, а что же за пасху я выпекла? И яйца крашеные мне в бибблии не встречались. Традиция пишут православные, т.е. языческие традиции. А вот и разгадка: «Язычники, принося жертвы, служат бесам, а не Богу». Вот, как я угодила бесам, делай как все и угодишь бесам.

[orlenko]

Влад Кодебский, замечательная история! О любви к человеку, прежде церковных правил.

[Кодебский Влад]

Танец христианки

Она сейчас христианка. А ведь было время, когда она целиком и полностью посвящала себя танцам. Стремительные фокстроты, головокружительные вальсы, плавные танго Но эти танцы знают и танцуют почти все, а она умела танцевать и польку, и краковяк, и яблочко, и барыню, и другие. В танцах существовала вся её молодая жизнь. Но это уже всё в прошлом Теперь свою жизнь она подарила Иисусу. Многим непонятно, как она отдаёт свою цветущую молодость искренней вере в не признаваемого почти никем Бога. Однако она ведёт теперь святую жизнь и проповедует другим своего Спасителя. Она не стесняется говорить об этом ни на работе, ни в автобусах, ни где бы то ни было.

Но вот, однажды, она проходила вечером мимо примитивно сооружённой рабочими передвижной железнодорожной мосторемонтной бригады танцплощадкой. У них был свой баянист, который по вечерам почти каждый день собирал помимо своих рабочих ещё много местной молодёжи. (А было это в небольшом городке Старобельске на Луганщине в шестидесятые годы двадцатого века).

Вот и сейчас уже начали подходить молодые пары и одиночки, девушки и парни. Звонкоголосый баян быстро объединял всех в пары, молодёжь веселилась, и её количество на танцплощадке быстро возрастало.
Хотелось бы сказать им о Христе! Но как?
В этот момент танец закончился, и площадка опустела. Затем весёлый баянист разразился задорной полькой. Но на площадку никто не выходил, наверное, просто-напросто, никто не умел танцевать польку.
И тут на танцплощадке появляется эта христианка. Лихо отплясывая, она, время от времени, протягивала руку, ища себе партнёра, но никто не выходил. Она вложила в этот танец всю свою энергию и способности так, что молодёжь была просто очарована: откуда взялась тут такая красивая и способная танцовщица? Все ещё тесней окружили площадку, ставшую сценой, и наступила необычайная тишина среди говорливых зрителей. Они, как зачарованные, притихли так, что удивительно чётко был слышен стук каблуков её простых туфлей А она танцевала и танцевала
Ах, христианка, как быстро может увлечь тебя этот соблазнительный мир своими прелестями Но. Нет Она как раз танцевала во славу Господа.
- Би-и-ис! Би-и-ис! Би-и-ис! - гудела толпа, когданеожиданно баян, вдруг, умолк.
Девушка попыталась, было, подойти к какому-либо краю площадки, но толпа не давала ей и выталкивала её снова на площадку. И снова многочисленные выкрики:
- Би-и-ис! Би-и-ис! Би-и-ис!
Она покорно остановилась на середине площадки и, когда все затихли, а баянист уже растянул мех, она, подняв руку на баяниста, который, поняв, притих, мягким голосом сказала вдруг:

- Ребята! Вместо второго номера я хочу рассказатьвам о Христе и о том, как я в Него уверовала
Удивительное дело! Там были одни комсомольцы, напичканные атеизмом, но никто не проронил ни слова, и она им беспрепятственно засвидетельствовала об Иисусе Христе.
Сейчас, начиная с девяностых годов, уже существуют у нас верующие, харизматы в частности, которые допускают танцы во славу Бога, но тогда, в те времена, это было немыслимым.
Я был свидетелем этого случая, но ни я, ни она об этом никому не рассказывали. Нас просто-напросто бы отлучили от церкви.
* * *