Твитнуть
Бедный Деникин, бедный Ильин
Все культурно-исторические центры Москвы ликуют, особенно Лубянка и Кремль. Им удалась спецоперация, которая раньше отнимала огромное количество денег, сил и даже жизней. Эта операция по возвращению в страну победившего (и, боюсь, навсегда) социализма беглых классовых врагов, особо опасных эмигрантов практиковалась ВЧК с младых ногтей. Потом ГПУ, потом НКВД. В Париже похищали белогвардейцев, из Европы после войны тщательно выгребали всех пленных, освобожденных и пригретых союзниками настаивали, умоляли, улещивали, прикрепляли к танкам плакаты «Родина-мать зовет!», привлекали духовые оркестры.
Евгения Гинзбург описывает в своем «Крутом маршруте» похождения украинского хлопчика, угнанного немцами в Германию на работу 16 лет от роду. Его занесло аж в Италию. И после всех речей и цветов на одном российском полустанке их перегрузили всех в арестантский вагон, в «столыпин», и повезли по направлению к Колыме. «И музыка больше не играла». Гинзбург работала вместе с ним в Эльгене (штрафная командировка для Колымы), он был у нее санитаром в туберкулезном бараке.
Для возвращения в страну Савинкова пришлось Артузову создавать целую псевдоантисоветскую организацию (помните фильм «Операция Трест»?). Не лень было имитировать диверсии, нанимать кучу провокаторов, обустраивать явки и конспиративные квартиры. И все это ради того, чтобы устроить процесс над Борисом Савинковым, сломить его, заставить отречься от своих убеждений, дать для вида 10 лет (большевики добрые) и потом выбросить из лубянского окна. Можно сказать, что таким дорогостоящим образом прах Бориса Савинкова, террориста, революционера, писателя, автора очень недурных романов, деятеля Белого движения, министра Временного правительства словом, исторической личности, культурно-историческое общество «ЛубянкаКремль» заполучило.
Если бы знать, где чекисты его закопали, можно было бы перенести прах в Донской монастырь.
Одного белого генерала посланцы ЧК живым до России не дотащили, убили в парижских кустах. Прах, кажется, попал на Сент-Женевьев-де-Буа. Чтобы обеспечить себе прах Марии Захарченко, племянницы Кутепова, тоже пришлось потратиться. Ее тоже заманили в Россию, тоже «вели», но ни процесса, ни отречения не получилось, Захарченко погибла в бою, оставив для себя последний патрон. Это уже близко к мученичеству, как раз для Донского монастыря, но тогда большевики были откровеннее и не играли в комедию «национального примирения», так что безымянную могилу Марии уже не найдешь. Хотя для торжественного погребения здесь столько же оснований, как для похорон праха Деникина.
Советская власть с пристрастием облазила в 1945 году все уголки Европы, чтобы получить назад и наказать «за измену» всех отступников и беглецов. Повесили ведь не только Власова, освободившего со своей РОА Прагу, и его штаб. Повесили каких-то полумертвых от старости казачьих атаманов, вернули по принадлежности (в концлагеря) всех, ушедших в начале 20-х в эмиграцию на «свободную европейскую территорию». Великобритания вернула, и Маргарет Тэтчер, дай Бог ей здоровья, заклеймила этот позор и предложила поставить жертвам памятник.
Повезло тем, кто вроде Деникина и Ильина вернулся на Родину в гробу. Мертвым не больно. Хотя такое возвращение в нераскаявшуюся и неизменившуюся страну, пребывающую под властью тех, кто не только формально наследует чекистам, но и не отказывается от этого родового племени, употребляя его публично (а основатель советского вертепа и инициатор Гражданской войны выставлен напоказ на главной площади столицы), нельзя назвать иначе, как посмертным взятием под стражу. Для продолжения следствия.
Кстати, не выдал своих беженцев и даже уговаривал остаться наивных «добровольцев» крошечный, ничем не вооруженный Люксембург. И пока власть хоронила антисоветчиков Ильина и Деникина, взяв их в кольцо ОМОНа, совсем как живых врагов, и мэр Москвы занимался над гробами демагогией, можно было вспомнить то, что описали очевидцы из союзных войск, процедуру передачи беженцев Сталину.
Тот мост, с которого женщины бросали детей и бросались вниз сами. Вагоны, где солома пропиталась кровью, потому что люди перерезали себе горло по дороге. Об этом молодой Солженицын написал прекрасную пьесу «Пленники», которая никогда и нигде не шла. Может быть, Деникин и вернулся бы. Ведь во время войны он просил принять его помощь для защиты Отечества, а потом его расстрелять, если не простят, если он не заслужит прощения. Напрасное великодушие человека чести и долга! Во-первых, Сталин не поверил, а во-вторых, так бы они и поступили. Сначала использовали бы как «военспеца», как Тухачевского, а потом бы расстреляли. Деникину повезло вернуться прахом Не поверили, слава Богу.
Все, кто возвращался, ломались и играли роль экспонатов в сталинском музее восковых фигур. Вернулся Куприн, жалкий, изголодавшийся в эмиграции, воспел советскую действительность, опозорился. Вернулся Горький вернулся в золотую клетку, потому что на Западе никто уже его не печатал (им было неинтересно), а здесь обещали лекции и академические издания. Все это сбылось, но какова же была плата! Пришлось воспеть ГУЛАГ.
Вернулся генерал Игнатьев вернулся, прельстившись державной мощью СССР, и воспел Сталина на мавзолее. Если это была не трусость, то слепота. «Пятьдесят лет в строю» это, конечно, хорошо, но не во всякий строй надо становиться.
У античного Кориолана из одноименной шекспировской драмы были хоть какие-то основания для возвращения римляне, изгнавшие его, раскаялись и просили о помощи. Много изгнанных военных так вернулось в Рим. Но здесь не покаялся никто, кроме диссидентов. Только что было отказано в реабилитации А. Колчаку: он-де, мол, сражался против советской власти. А президент России публично утверждает, что Сталина нельзя сравнивать с Гитлером.
На этом фоне как же великолепно смотрятся те, кто все понял, не вернулся и завещал даже прах не возвращать! Бунин тоже на карте булавкой отмечал победы Советской армии, но когда после войны предложили вернуться, понял, что это будет капитуляция, и отказался. Он был очень беден, но остался с «Окаянными днями» и имени своего не запятнал.
Не дай Бог умереть так, как пришлось умирать вернувшейся Марине Цветаевой, ее мужу и их сыну. А как великолепно отомстил Советской России (навсегда советской) Иосиф Бродский! «На Васильевский остров я приду умирать». Не пришел. Лежит на острове Лидо, в Венеции, вне пределов их досягаемости. Не простил и не сдался, даже посмертно.
А власть гребет все, как «Газпром» нефтянку и телеканалы, создает свой холдинг якобы национального единства. В нем не стоит участвовать даже прахом.
Валерия Новодворская
Источник: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=37161&cf=
Все культурно-исторические центры Москвы ликуют, особенно Лубянка и Кремль. Им удалась спецоперация, которая раньше отнимала огромное количество денег, сил и даже жизней. Эта операция по возвращению в страну победившего (и, боюсь, навсегда) социализма беглых классовых врагов, особо опасных эмигрантов практиковалась ВЧК с младых ногтей. Потом ГПУ, потом НКВД. В Париже похищали белогвардейцев, из Европы после войны тщательно выгребали всех пленных, освобожденных и пригретых союзниками настаивали, умоляли, улещивали, прикрепляли к танкам плакаты «Родина-мать зовет!», привлекали духовые оркестры.
Евгения Гинзбург описывает в своем «Крутом маршруте» похождения украинского хлопчика, угнанного немцами в Германию на работу 16 лет от роду. Его занесло аж в Италию. И после всех речей и цветов на одном российском полустанке их перегрузили всех в арестантский вагон, в «столыпин», и повезли по направлению к Колыме. «И музыка больше не играла». Гинзбург работала вместе с ним в Эльгене (штрафная командировка для Колымы), он был у нее санитаром в туберкулезном бараке.
Для возвращения в страну Савинкова пришлось Артузову создавать целую псевдоантисоветскую организацию (помните фильм «Операция Трест»?). Не лень было имитировать диверсии, нанимать кучу провокаторов, обустраивать явки и конспиративные квартиры. И все это ради того, чтобы устроить процесс над Борисом Савинковым, сломить его, заставить отречься от своих убеждений, дать для вида 10 лет (большевики добрые) и потом выбросить из лубянского окна. Можно сказать, что таким дорогостоящим образом прах Бориса Савинкова, террориста, революционера, писателя, автора очень недурных романов, деятеля Белого движения, министра Временного правительства словом, исторической личности, культурно-историческое общество «ЛубянкаКремль» заполучило.
Если бы знать, где чекисты его закопали, можно было бы перенести прах в Донской монастырь.
Одного белого генерала посланцы ЧК живым до России не дотащили, убили в парижских кустах. Прах, кажется, попал на Сент-Женевьев-де-Буа. Чтобы обеспечить себе прах Марии Захарченко, племянницы Кутепова, тоже пришлось потратиться. Ее тоже заманили в Россию, тоже «вели», но ни процесса, ни отречения не получилось, Захарченко погибла в бою, оставив для себя последний патрон. Это уже близко к мученичеству, как раз для Донского монастыря, но тогда большевики были откровеннее и не играли в комедию «национального примирения», так что безымянную могилу Марии уже не найдешь. Хотя для торжественного погребения здесь столько же оснований, как для похорон праха Деникина.
Советская власть с пристрастием облазила в 1945 году все уголки Европы, чтобы получить назад и наказать «за измену» всех отступников и беглецов. Повесили ведь не только Власова, освободившего со своей РОА Прагу, и его штаб. Повесили каких-то полумертвых от старости казачьих атаманов, вернули по принадлежности (в концлагеря) всех, ушедших в начале 20-х в эмиграцию на «свободную европейскую территорию». Великобритания вернула, и Маргарет Тэтчер, дай Бог ей здоровья, заклеймила этот позор и предложила поставить жертвам памятник.
Повезло тем, кто вроде Деникина и Ильина вернулся на Родину в гробу. Мертвым не больно. Хотя такое возвращение в нераскаявшуюся и неизменившуюся страну, пребывающую под властью тех, кто не только формально наследует чекистам, но и не отказывается от этого родового племени, употребляя его публично (а основатель советского вертепа и инициатор Гражданской войны выставлен напоказ на главной площади столицы), нельзя назвать иначе, как посмертным взятием под стражу. Для продолжения следствия.
Кстати, не выдал своих беженцев и даже уговаривал остаться наивных «добровольцев» крошечный, ничем не вооруженный Люксембург. И пока власть хоронила антисоветчиков Ильина и Деникина, взяв их в кольцо ОМОНа, совсем как живых врагов, и мэр Москвы занимался над гробами демагогией, можно было вспомнить то, что описали очевидцы из союзных войск, процедуру передачи беженцев Сталину.
Тот мост, с которого женщины бросали детей и бросались вниз сами. Вагоны, где солома пропиталась кровью, потому что люди перерезали себе горло по дороге. Об этом молодой Солженицын написал прекрасную пьесу «Пленники», которая никогда и нигде не шла. Может быть, Деникин и вернулся бы. Ведь во время войны он просил принять его помощь для защиты Отечества, а потом его расстрелять, если не простят, если он не заслужит прощения. Напрасное великодушие человека чести и долга! Во-первых, Сталин не поверил, а во-вторых, так бы они и поступили. Сначала использовали бы как «военспеца», как Тухачевского, а потом бы расстреляли. Деникину повезло вернуться прахом Не поверили, слава Богу.
Все, кто возвращался, ломались и играли роль экспонатов в сталинском музее восковых фигур. Вернулся Куприн, жалкий, изголодавшийся в эмиграции, воспел советскую действительность, опозорился. Вернулся Горький вернулся в золотую клетку, потому что на Западе никто уже его не печатал (им было неинтересно), а здесь обещали лекции и академические издания. Все это сбылось, но какова же была плата! Пришлось воспеть ГУЛАГ.
Вернулся генерал Игнатьев вернулся, прельстившись державной мощью СССР, и воспел Сталина на мавзолее. Если это была не трусость, то слепота. «Пятьдесят лет в строю» это, конечно, хорошо, но не во всякий строй надо становиться.
У античного Кориолана из одноименной шекспировской драмы были хоть какие-то основания для возвращения римляне, изгнавшие его, раскаялись и просили о помощи. Много изгнанных военных так вернулось в Рим. Но здесь не покаялся никто, кроме диссидентов. Только что было отказано в реабилитации А. Колчаку: он-де, мол, сражался против советской власти. А президент России публично утверждает, что Сталина нельзя сравнивать с Гитлером.
На этом фоне как же великолепно смотрятся те, кто все понял, не вернулся и завещал даже прах не возвращать! Бунин тоже на карте булавкой отмечал победы Советской армии, но когда после войны предложили вернуться, понял, что это будет капитуляция, и отказался. Он был очень беден, но остался с «Окаянными днями» и имени своего не запятнал.
Не дай Бог умереть так, как пришлось умирать вернувшейся Марине Цветаевой, ее мужу и их сыну. А как великолепно отомстил Советской России (навсегда советской) Иосиф Бродский! «На Васильевский остров я приду умирать». Не пришел. Лежит на острове Лидо, в Венеции, вне пределов их досягаемости. Не простил и не сдался, даже посмертно.
А власть гребет все, как «Газпром» нефтянку и телеканалы, создает свой холдинг якобы национального единства. В нем не стоит участвовать даже прахом.
Валерия Новодворская
Источник: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=37161&cf=
Я не являюсь поклонником г-жи Новодворской, но этой статье могу только поаплодировать.
Валерия Ильнична радикальный политик. Черезмерно ли или в меру, судить не берусь.
Комментарий