Человек появился.
- Еще вина
- Понимаешь? Развернувшись, Бог ухватил Илью за кольчугу и стал падать, едва не повалив и витязя. Мерзость это - Они все-таки сшибли какой-то стол. - Мерзость в глазах моих ваш крыжовник!!! И нельзя - горячо объяснял Бог. - Это же все испортит Награждать нельзя Нельзя награждать добродетель, ибо она тогда станет корыстью

***

Бог наконец успокоился и сел. Он явно пребывал в состоянии, когда останавливаться уже поздно. Его следовало добить. Из милосердия.
Илия налил до краев.
- Coup de Grace.
Бог отозвался не сразу.
- Милосердие? Я не заслуживаю милосердия, - горько отмел он по некотором размышлении. Но кружку взял.
- Все просят меня о милосердии, о помощи, но я отказываю. Всегда.
Душевно поражаясь собственному свинству, Бог стиснул посуду в крупных ладонях.
- Всем!
Он всхлипнул.
- Это зря, осудил Илья. Нужно иногда и помочь, если просят
- Нужно, - согласился Бог. А нельзя. Нельзя помогать одним и не помогать другим. Это не справедливо. Если уж помогать, то всем
- Ну, и?
Бог мрачно уставился на вино.
- Нельзя, - повторил он. Пытаться помочь всем, значит как-то изменить весь мир. Отменить, там, голод или саму смерть Но, ведь, тогда получится полная ерунда
Бог отпустил стакан и наставил на Илью обвиняющий перст.
- И вы это знаете! уличил он. - Вы даже не можете толком представить себе эти лучшие миры, которых вожделеете Но уверены, что все их логические противоречия могу и должен как-то разрешить я. А я
Бог тяжело задумался.
- А я никому ничего не должен, - открыл он.
- Ну, так, - за это, - предложил Илья.
Бог выпил и отчаянно рухнул лицом в миску с квашеной капустой.

***

Дым слоями стелился под потолком. Кабак гудел, возвращаясь на круги своя. Место старых пьяниц занимали новые. На кухне вечно, как грешника в Аду, жарили одно и то же несъедобное мясо.
А Илья сидел и думал, что предыдущую пить не стоило, а следующую он выпьет совершенно напрасно Но выпьет Ибо Ибо Неважно.
Илья потянулся к кувшину.
- Здравствуйте. Я Бог, - раздалось снова. - И с кем я имею честь
Бог протянул кружку. Илья налил.
- Илья. Странствующий забойщик крупного огнедышащего скота.
- У-у, - уловил Бог. Рыцарь
Он был в депрессии и в капусте.
- А знаешь, что самое страшное, рыцарь?
Илья не ответил.
- Самое страшное, - все знать, - сообщил Бог, слепо и безнадежно уставившись в стену. По его бледной щеке, цепляясь за щетину, словно кровавая слеза, скатывалась квашеная клюква.
- Я все знаю. Я, ведь, вижу всю Вселенную разом, - от момента ее рождения, до бесконечности угасания. Вижу, как рождаются и погибают, взрываясь, звезды. Вижу, как их пламя испепеляет целые миры. Вижу все зло, что творится. Все страдания! Вижу их причины и следствия
И действительно, вся скорбь мира стояла в его глазах.
- И ничего нельзя с этим поделать Ни-че-го
Бог залпом запил свое горе, и снова упал.
- Да уж - разделил Илья.
От такого грех не напиться
- Вот, - неразборчиво отозвался из миски Бог. Грех. А я свят.
Но это уже был рефлекс. Последний проблеск сознания.
«Боль, - бессвязно бормотал Бог. Границы боли Бесконечность Муха»
Нужно уходить, решил Илья. Нужно уходить, а то тоже наберусь до положения риз.
Нужно уходить.
И ушел.

***

Захлопнув скрипучую дверь, Илья оказался на крыльце. В ноздри ударил прелый осенний воздух. Дождь продолжался. Избы, дорога, лес, черные, покосившиеся и редкие, как зубы у кулачного бойца, заборы тонули в мутной пелене.
Из пелены вырос мокрый и грустный вороной конь с мальчиком лет двенадцати в седле.
Мальчик тоже был мокрый и грустный. Длинное перо на берете обвисло от сырости.
«Я ищу своего учителя, известного чародея, - сообщил мальчик. - Вы б его, пожалуй, запомнили, если б увидели, - здоровенный такой, и скорее всего - пьян».
«Да. Припоминаю одного похожего, - кивнул Илья. И как, к примеру, зовут твоего наставника?»
«Иоганн-Мария Бох, - ответил мальчик. Только мэтр, когда в штопоре, редко называется собственным именем».
«Там он, - Илья ткнул себе за спину. В капусте».
«Угу. И принес его туда не аист» - скорбно покачал головой мальчик. Похоже, он хорошо знал Бога.
Подкатила забрызганная грязью карета. С запяток проворно соскочили два бугая.
«А мэтр уже полностью готов? уточнило юное дарование. А то, знаете ли, он, когда его э отрывают от занятий, в пауков и жаб превращает только так»
«Правда, может?»
«Он все может», - заверил мальчик.
«Готов твой мэтр. В стельку готов».
- Слышали? приказал бугаям ученик чародея. Мэтр внутри, от входа направо, в капусте. Никакой. Забирайте его и грузите. Если он что-то остался должен, - расплатитесь. А кабатчику дайте в пятак. Но не сильно.
- Для равновесия, - зачем-то объяснил он Илье. Мэтр наверняка был с ним слишком щедр... А, ведь, нельзя

***

Во как! Вот до чего, сказал Илья, с третьей попытки поставив ногу в стремя. Но это оказалась не та нога. Взлетев в седло с этой ноги, витязь оказался бы сидящим лицом к хвосту коня. Илье пришлось прерваться и поразмыслить. Методом исключения, выбрав нужную ногу из двух, Илья повторил маневр, и
- Не упал, - сообщил он Сивке. На случай, если тот не заметил, либо не оценил.
Сивка только вздохнул и завел глаза.
- Больше не капли, - клялся витязь, выезжая со двора. Ни в жизнь Ни единого грамма
Сивка покачал головой.
- А то, ведь, до чего пьянство-то доводит, - тосковал Илья, покачиваясь в седле. Что винище проклятое с человеком делает Иные до чертей допиваются, что если и не простительно, то понятно хотя бы... А я
В бороде зачесалось, и Илья принялся выгребать из нее крошки. Среди крошек попадались интересные. Происхождение некоторых представлялось загадочным и даже необъяснимым в рамках рациональной картины мира.
Но Илья, просто, выбросил.
- А я, стало быть, - вернулся он к мысли. Чуть на коня задом наперед не уселся. Как какой-нибудь Юлий Кесарь.
- Может быть, я тогда Юлий Кесарь и есть? спросил он Сивку.
Сивка фыркнул.
- А, вот, здесь ты не прав, - не согласился Илья. Кесарь из меня, может, и так себе Но, ведь, кто-то же должен Сам посуди А кто?
Сивка задумался.
Шел дождь.