Утро Печали.


Маку показалось, что он только что заснул, когда он почувствовал, как кто-то тормошит его за плечо. «Просыпайся, Мак. Время идти». Голос был похож на голос Папы, только был грубее, будто Папа сама проснулась только что.
«А?»- не понимая, где он, и что с ним, промычал Мак.
«Время идти!» - повторил тот же голос.



Мак нехотя уселся на кровати, потягиваясь и протирая глаза. Было ещё так рано...
Рядом с Маком стоял мужчина, старше и выше, чем Мак, с благородными чертами лица, усами, небольшой бородой и седыми волосами, собранными сзади в хвостик. Он был одет в простую рубаху с закатанными рукавами, джинсы и ботинки, будто готовый к походу.

Мак присмотрелся...глаза те же: «Папа?»
-«Да, сын»
Мак покачал головой: «Ты всё ещё шутишь со мной?»
-«Всегда»- ответил тот с тёплой улыбкой. «Этим утром тебе нужен будет отец. Что ж поторопись. Я приготовил всё, что тебе нужно на кресле. Жду тебя в кухне».

На кресле была походная одежда. Мак быстро освежился, оделся и вышел в кухню. Там его уже ждали все трое. Сараю протянула Маку большой свёрнутый рулоном мешок, похожий на спальный. С двух концов он был связан таким образом, что получались лямки, за которые мешок можно было легко носить за плечами. От мешка исходил крепкий цветочный аромат.

«Это подарок. Не сейчас. Папа покажет, как использовать его» - Сараю улыбнулась и ...обняла его (Мак не знал, какое слово можно употребить для описания этого действа).

-«Ты можешь нести мешок»,- добавил Папа. «Ты и Сараю нарвали эти цветы вчера».

-«Мой подарок ожидает тебя по возвращении»,- улыбнулся Иисус и тоже обнял его. Только с Иисусом это было настоящее объятие.

Двое ушли, и Папа стал готовить завтрак для Мака.
-«Папа»,- спросил Мак, удивляясь, как легко стало для него звать его так,-«А ты почему не ешь?»

-«Никаких ритуалов, Маккензи. Тебе это нужно, не мне» - улыбнулся он. «и не торопись это вредно для пищеварения. У нас достаточно времени».

Мак ел медленно, наслаждаясь Папиным присутствием. Иисус заглянул в кухню, сказать, что он приготовил некоторые инструменты для них взять с собой. Он поцеловал Папу и ушёл.

После завтрака Мак надел на плечи мешок. Папа протянул ему палку для похода, сам взял такую же, надел рюкзак и взял лопату в другую руку. Они двинулись, не говоря ни слова, мимо сада, в обход озера. Там они вышли на тропинку, и Папа указал на дерево около неё. На дереве была маленькая пометка в виде дуги, отмеченная красной краской. Мак не знал, что это за пометка, и Папа не объяснял ничего. Они просто продолжали свой путь, время от времени находя такие же метки.

Они шли молча, то восходя, то опускаясь с горы, иногда пересекая горные ручьи. Мак понимал, как много вопросов у него ещё осталось, но каким-то образом чувствовал, что сейчас спрашивать их не время. Он думал о том, какие громадные изменения произошли в нём самом, и что он уже не будет прежним, и как это изменение в нём повлияет на его отношения с Нан и детьми.

Кое-что он очень хотел спросить. Он поравнялся с Папой, и нарушил молчание: «Папа?»
-«Да, сын»
-«София помогла понять мне так много о Мисси вчера. Это действительно помогло мне поговорить с Папой...ой, я имел ввиду с тобой» -Мак слегка сконфузился.
-«Я понимаю»,- улыбнулся Папа.-«Прощение отца тобою вчера стало существенной частью того, что сейчас ты можешь принять меня как Отца».

Мак старался идти рядом, надеясь спросить кое-что ещё. Но Папа заговорил первым.
-«Нельзя было создать свободу без платы за неё. Я знал, что моё создание востанет и выберет независимость и смерть. И я знал, чего мне будет стоить открыть путь для примирения. Мог я предотвратить то, что случилось с Мисси? Ответ есть- да, мог»

Мак смотрел на Папу широко открытыми глазами, ожидая продолжения. Папа продолжил: « Во-первых, не создавая ничего; во-вторых, я бы мог вмешаться в её обстоятельства. Первое никогда не бралось во внимание, а второе не могло быть по причине, которую ты наверно не сможешщь сейчас понять. В данный момент всё, что я могу предложить тебе, как ответ, есть моя любовь и мои отношения с тобой. Я не планировал смерть Мисси, но это не означает, что я не могу использовать её для добра».

-«Ты прав. Я не совсем понимаю всего этого...», и внезапно, как новая мысль, прекрасная и неожиданная: «Но я действительно верю тебе».
-«Я знаю, сын, я знаю».

Деревья начали редеть. Появилось больше камней, и идти стало немного труднее. Они уже шли около двух часов. Около большого камня Папа остановился, достал из рюкзака термос с водой и протянул его Маку: «Мы почти на месте, сынок». Мак не понимал ничего.
Папа сел под камнем и грустно сказал: «Я хочу показать тебе что-то, что будет очень болезненным для тебя»

-«Окей?»- в животе у Мака что-то сразу неприятно зашевелилось. Он положил свою ношу и присел рядом: «Что же это?»

-«Чтобы помочь тебе увидеть это, я хочу убрать ещё одну вещь, которая затемняет твоё сердце»

Теперь Мак каким-то образом понял, что имеет ввиду Папа, и нервно уставился в землю около своих ног.

Папа говорил нежно и успокоительно:«Сынок, я совсем не собираюсь позорить тебя. Я не осуждаю и не виню тебя. Всё это не приводит к праведности, поэтому оно было вбито в Иисуса на кресте».

Папа подождал немного, чтобы Мак успокоился и продолжил: «Ты уже знаешь, чего я хочу, правда?»

-«Боюсь, что да» - промямлил Мак, чувствуя, как к голове и сердцу удушающей волной начинают подниматься эмоции.

-«Сынок, тебе нужно произнести вслух, чтобы назвать это».

Эмоции, наконец, добрались и до глаз, и Мак рассыпался в слезах, пытаясь говорить сквозь рыдания: «Папа,...как я могу ...когда-нибудь...простить ...этого сукиного сына, который убил мою Мисси?...Если бы он был здесь ...я не знаю, чтобы я сделал...Я знаю, что это неправильно, но я хочу, чтобы ему было больно, как мне! Я хочу отомстить!»

Папа подождал, когда Мак немного успокоился.
-«Мак, простить этого человека значит освободить его для меня, чтобы я мог искупить его».

-«Искупить этого ублюдка?»,- боль и гнев огнём полоснули Мака так, что на секунду он не мог даже поверить в то, что слышит.-«Я не хочу, чтобы ты спасал его! Я хочу, чтобы ты наказал его! Брось его в ад! В ад...».

Папа терпеливо ждал, когда эмоции Мака поостынут. Наконец, Мак успокоился и спросил: «Я не знаю, что делать, Папа. Я не могу забыть, что он сделал»

-«Прощение это не забвение, Мак. Простить, значит: убрать свои руки с чьего-то горла»
-«Но я думал, что ты забываешь наши грехи»

-«Мак, Я Бог. Я не забываю ничего. Я знаю всё. Поэтому забывание для меня это мой выбор ограничить себя. Сынок, ..»,- его голос стал тише,-«благодаря Иисусу, сейчас нет закона, по которому следовало помнить о грехах. Они больше не стоят между нами, и не влияют на наши отношения».

-«Но этот человек...»

-«Он тоже мой сын, и я хочу искупить его».

-«И что? Я просто прощу его, и мы станем друзьями?» - саркастически процедил сквозь зубы Мак.

-«У тебя нет никаких отношений с этим человеком. И прощение не устанавливает отношений. В Иисусе я простил всех людей за грехи против меня, но только некоторые избрали иметь отношения со мной. Маккензи, разве ты не видишь, что прощение великая власть, которую Иисус дал всем, в ком он живёт, чтобы примирение могло расти. Когда Иисус простил тех, кто прибил его к кресту, они уже не в долгу ни перед ним, ни предо мной. В моих отношениях с теми людьми я никогда не вспомяну им, что они сделали, и не буду ни укорять их в том, ни обличать».

-«Я не знаю, смогу ли я это сделать» - тихо сказал Мак.

.