Ягненок и свинья.
Я живу с группой верующих на земельном участке в пустыне северной Миннессоты. Господь выковал здесь учеников, которые были посланы на служение в Израиль, Германию и другие трудные места.
Арт Кац, этот бруклинский еврей, который никогда даже лопату не держал и не знал, что значит протягивать колючую проволоку, и которому никогда не приходилось ухаживать ни за одним животным, столкнулся с совершенно новым для себя переживанием. Например, летом 1974 года у нас была конференция, и мы решили заколоть ягненка и свинью, затем нанизать их на вертел и зажарить для того, чтобы накормить 300 человек, собравшихся на эту конференцию. Какое фантастическое переживание для человека, выросшего среди современных магазинов, привыкшего к тому, что мясо порезано на красивые куски, аккуратно завернуто в целлофан и положено на полки супермаркетов, в ожидании покупателя. Мы живем сейчас в целлофановой обертке, мы подобны ореху, покрытому прочной скорлупой, мы живем жизнью, полной удобств. Но Бог вот-вот начнет призывать нас к беспощадно честному образу жизни, в то время как Он будет делать из нас Иосифов для нашего поколения.

Когда лезвие ножа прошло по горлу этого ягненка, который был привязан за копыта к ветке дерева, на землю по¬лилось много крови. Одна еврейская девушка, ученица, стоявшая рядом, нечаянно, не успев даже подумать, воскликнула из глубины своего существа: "Это несправедливо!" И в этот самый момент Господь, образно говоря, прижал ее к стене. В этот вечер она открыла для себя совершенно новый вид близости с Богом, ей пришлось столкнуться с теми глубочайшими реальностями, которых она раньше непрестанно избегала. Если она думала, что заклание агнца является несправедливостью, то во что же тогда она действительно верила в глубине своего сердца, когда читала о смерти более великого Агнца? "Это несправедливо!" Этим одним заявлением она противоречила всему пути Божьему, держа его от себя на определенной дистанции, пути, в который входит жертвоприношение, пролитие крови и смерть. Без этих компонентов не может быть какой-либо жизни.
Потому что душа плоти в крови, и Я назначил ее вам на жертвенник, чтобы совершать искупление ваших душ: ибо именно кровь совершает искупление души. (Левит 17:116 дословный перевод с английского).
Для следующего переживания, т.е. заклания свиньи, Бог избрал меня.
Я не понимал что такое свинья, доколе мне не пришлось кормить это безобразное вонючее животное. Если я когда-либо и задумывался о том, почему в книге Левит одни животные считались чистыми, а другие нет, так это именно в тот момент! Какое это противное животное, как оно пронзительно кричит, едва ли встретишь что-либо более жадное чем свинья. Когда вы приносите им пищу, они не дают вам Даже дойти до корыта. Они зальют вас грязью, и если вы вдруг поскользнетесь на навозе и упадете, можете считать себя мертвецом. Когда вы наконец добираетесь до корыта и выливаете туда их еду, они уже стоят в нем со всеми своими четырьмя копытами, прыгая, щипая, кусая друг друга, пытаясь выпихнуть своего соседа через корыто. Одним словом свиньи! Лучше и не скажешь. Стоя там, я думал: "Должно быть это самый экономичный метод упаковки протеина, придуманный гением Бога. В век, когда еще не было холодильников, он дал этому животному минимальное количество; мозга, нервов и сухожилий, для того чтобы упаковать в него] максимальное количество протеина".
Однако, каким бы крохотным не был орган мышления свиньи, она невероятно живучая и борется за свое выживание из последних сил. Нам понадобилось четыре человека; сильного телосложения, чтобы повалить на землю одну свинью и заставить ее лежать. Каждый из них пытался держать' ее за ногу, в то время как это упрямое животное толкалось и дергалось. Оно и близко не было похоже на ягненка; оно явно не собиралось расставаться с жизнью. Кто-то из нас уперся своей ногой в ее шею и голову, но это жирное существо все равно продолжало извиваться и бить копытами. В этот момент, один из братьев посмотрел на меня, дал мне нож и сказал: "Арт, ты не желаешь?..". Вдруг, мою душу неожиданно охватило сильное отвращение. Я отскочил в сторону, потому что почувствовал вдруг странное сходство с этим животным, прижатым мордой к земле, издающим пронзительный визг, корчившимся и сражающимся за свою жизнь. То, что я осознал, привело меня в дрожь: в этом животном я слишком отчетливо увидел Артура Каца.
Я передал нож одному из братьев, который был опытным в таких делах и знал куда именно его воткнуть.
Позже, когда мы разрезали животное на части и удалили все внутренности, он взял его сердце и показал мне. Нож попал прямо в сердце, причем вошел в него глубоко, однако смерть животного не наступила мгновенно. Оно пронзительно визжало и корчилось, пока из его тела не вылилась практически вся кровь до последней капли. Я никогда не видел, чтобы что-либо так долго умирало, как эта упрямая, грязная свинья, издающая сильный визг до самого конца. И мне все время не давала покоя одна мысль: "Боже мой, да ведь это же мы! Приличные, пристойные, такие хорошо ведущие себя Христиане, сидящие на своих красивых церковных стульях, жертвующие на миссионерские предприятия, посещающие Библейские занятия и всякие другие прелестные церковные собрания, но глубоко внутри нас лежит громко визжащая корчащаяся, полная жизни, упрямая свинья; и хотя Бог сильно прижал ее к земле, поставив ей на шею Свою ногу, она все равно сопротивляется и не желает испустить свой дух".