Одна из любимейших серийных книг Б. Акунина. Впрочем, не знаю, как сам Борис (в миру Григорий) относится к трудам своим. Но меня Пелагия вставляет реально. Вот отрывок из "Черного монаха"

Среди ночи Феликс Станиславович очнулся от сильного толчка, приподнялся на локте и увидел совсем близко испуганные женские глаза. Хоть узкое ложе не было приспособлено для двоих, полковник, как впрочем и всегда, почивал самым отличным образом, и если уж пробудился, то, значит, удар был в самом деле нешуточный.
- Что такое? - Лагранж спросонья не вспомнил, где он, но сразу посмотрел на дверь. - Муж?
Дама (как бишь ее звали-то?) тихонько выдохнула:
- Мы тонем...
Полковник тряхнул головой, окончательно проснулся и услышал рев шторма, ощутил сотрясание корабельного корпуса - даже странно стало, как это любовников до сих пор не вышвырнуло из кровати.
- Уроды сыроядные! - послышался откуда-то сверху рев капитана. - Саддукен скотоложные! Чтоб вас, ехидн, Молох познал!
Отовсюду - и снаружи, и с нижней палубы, доносились отчаянные крики и рыдания, это боялись пассажиры.
Наталья Генриховна (вот как ее звали) с глубокой убежденностью сказала:
- Это мне за кощунство. За грехопадение на пути в святую обитель.
И жалобно, безнадежно заплакала.
Лагранж успокаивающе потрепал ее по мокрой щеке и быстро, по-военному, оделся.
- Куда вы? - в ужасе воскликнула паломница, но дверь захлопнулась. "Через полминуты полицмейстер был уже на шлюпочной палубе.
Придерживая рукой кепи, так и рвавшееся в полет, он в два счета оценил ситуацию. Ситуация была ватер-клозетная.
Капитан метался вокруг рубки, тщетно пытаясь поднять на ноги полдюжины матросов, которые стояли на коленях и молились. Феликс Станиславович разобрал: "Под Твою милость прибегаем, Богородице Дево..." Рулевое колесо в рубке поматывалось туда-сюда, как пьяное, и пароход рыскал носом меж высоченных волн, несясь неведомо куда.
- Что это вы руль бросили, Нахимов?! - кинулся Лагранж к капитану.
Тот рассек воздух огромным кулачищем.
- Одному не вывернуть! Пароходишко дрянь, на большой волне курса не держит! Я говорил архимандриту! Эту кастрюлю сделали, чтоб по Неве дамочек катать, а тут Сине-море! Нас на Чертов Камень несет, там мели!
В тот же миг пароход вдруг дернулся и встал как вкопанный. Оба - и полицмейстер, и капитан - налетели на стенку рубки, чуть не упали. Корабль немножко поерзал и начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси.
- Всё, сели! - в отчаянии вскричал капитан. - Если сейчас нос по волне не повернуть, через четверть часа на бок ляжем, и тогда всё, пиши пропало! У, козлы смердячие! - Он замахнулся на свою молящуюся команду. - Рыло бы им начистить, да нельзя мне, я обет давал ненасильственный!
Феликс Станиславович сосредоточенно наморщил лоб.
- А если начистить, тогда что?
- Всем вместе на трос приналечь - развернули бы. А, что уж теперь!
Капитан всплеснул руками и тоже бухнулся на колени, загнусавил:
- Прими, Господи, душу раба Твоего, на Тя бо упование возложиша Творца и Зиждителя и Бога нашего...
- Приналечь? - деловито переспросил полковник. - Это мы быстро.
Он подошел к ближайшему из монахов, наклонился к нему и задушевно сказал:
- А ну-ка, вставайте, отче, не то евхаристию набок сворочу.
Молящийся не внял предупреждению. Тогда Феликс Станиславович рывком поставил его на ноги и в два счета исполнил свое свирепое намерение. Оставил святого человека в изумлении плеваться красной юшкой и тут же принялся за
второго. Минуты не прошло - все палубные матросы были приведены в полную субординацию.
- За что тут тянуть-то? - спросил Лагранж у остолбеневшего от такой распорядительности капитана.
И ничего, Господь милостив, навалились все разом, повернули нос корабля, куда следовало. Никто не потоп.... см продолжение Борис Акунин. http://lib.ru/RUSS_DETEKTIW/BAKUNIN/chernyjmonah.txt