Об Евгении Никифоровиче Пушкове

1 мая 1980 года в г. Харцызске жесточайшим образом было разогнано христианское молодежное общение. За проведение общения и бескомпромиссное служение Господу был арестован руководитель музыкально-хорового отдела Совета церквей ЕХБ и служитель Харцызской церкви Евгений Никифорович Пушков. Свою верность Господу он засвидетельствовал более чем восемью годами уз ради Христа.

Освободившись в конце 1988 года Евгений Никифорович подвизается в деле благовествования. С начала 90-х годов до 2001 года он становится ответственным за благовестие в братстве СЦ ЕХБ. Созданная им группа благовестия проезжает десятки тысяч километров. Сотни больших и малых городов, отдаленных сел и поселков слышат Весть о Христе через пламенного проповедника, их сердец касается прекрасное пение и музыка камерного ансамбля под его руководством.

Евгений Никифорович поэт и композитор, автор множества замечательных гимнов и стихотворений. Из-под его пера вышли такие произведения, как поэмы «Братья», «Чей ты сын?», сборник стихотворений «Из уз», повесть «Любочка», богословские статьи «Единство Церкви» и «О Лозанне», книга «Не смущайся». Издательством «Христианин» готовится новый сборник его стихотворений. Выпущены музыкальные альбомы «Синее небо», «Светлая вечность», «40 лет», «Via Dolorosa» и другие.

О его пути к Богу, о начале его служение Ему лучше всего расскажет его личное свидетельство на одном из молодежных общений, опубликованное в журнале «Вестник истины» №2 за 1980 год и приводимое здесь в сокращении.

Костя Ордин




Я хочу рассказать несколько моментов из своей жизни, когда я встретился со своим счастьем с Господом моим Иисусом Христом. Передо мной не раз вставал вопрос: что же, в конце концов, из себя представляет жизнь? Для чего я живу? Я читал Белинского. Он пишет: «Поэзия это огненный взор юноши, кипящего избытком сил, который стремится разом сжать в объятьях и небо и землю и разом выпить до дна неистощимую чашу жизни...».

Я тоже стремился утолить жажду из этой чаши жизни. Хотел научиться самому прекрасному музыке. Я очень люблю ее. Но однажды я прочел слова Вагнера: «Музыка целью быть не может, музыка только лишь средство выражения цели». Но какова же эта загадочная цель? Я спрашивал: есть ли она у меня и понимал, что настоящей цели в жизни у меня нет. Я окунулся в науку, чтобы найти в ней ответ на мучавшие меня вопросы и познать что есть истина. Но получил уничтожающий ответ: «Истина это предел, к которому стремится человечество, но достичь его никогда не может». «Что мне до этого предела, к которому я должен стремиться и которого никогда не достигну, а через некоторое время совсем исчезну сам со своими стремлениями, чаяньями, поисками? » мучительно размышлял я. «Как же познать истину?» постоянно вопрошал я свое сердце. И нигде, никогда, никто из смертных людей не мог дать мне исчерпывающий ответ и сказать: «Я истина, я преподаю истину». Только единственная книга в мире Библия ответила на мой жгучий вопрос. На ее святых страницах я прочел утешительные слова Христа: «Я есмь путь, и истина, и жизнь» (Иоан. 14, 6).

У меня была верующая мать, но мне пришлось с ней расстаться в 12 лет. Когда я пошел учиться, отец (он тоже был верующим), плакал обо мне, что я ищу мирскую славу, а не Бога. Он много плакал обо мне. Помню, однажды, когда я возвращался с каникул в училище, отец провожал меня ранним утром. Солнце только вставало, чуть брезжил рассвет. Подошел поезд, и отец вместе со мной бежал к вагону. Старый, седой, бежал и плакал. «О чем он плачет?» думал я, входя в вагон. Я нашел место, выглянул в окно, отец жестом руки позвал меня в тамбур. Я вышел. Он успел еще передать мне маленькую записку. Поезд тронулся, я стал читать: «Сын мой, я плачу о тебе. Я думал, что сею доброе семя, а взошли одни плевелы». Слова эти болью отозвались в моем сердце, я думал, что отец будет гордиться тем, что его сын получает образование, а получалось наоборот он плакал. После этого я серьезно стал задумываться о своей жизни и о том, как познать Господа. В сердце я решил, что буду когда-то верующим, но мне очень хотелось закончить консерваторию. Я понимал: если я стану верующим, то мне никогда не видать диплома, так как в условиях нашей действительности верующему человеку закончить высшее учебное заведение почти невозможно. Как христианину сдать такие предметы, как научный коммунизм и научный атеизм?

Вскоре после моего такого внутреннего решения стать верующим, как-то рано утром на квартиру, где я жил, пришел неизвестный человек и сообщил, что меня срочно вызывают в училище. Сказал и ушел. Я собрался, и когда вышел на улицу, вижу, этот человек поджидает меня. Приблизился ко мне и говорит: «Простите, я из госбезопасности...» У меня что-то так и повернулось внутри. Тут же появилась «Волга». Незнакомый товарищ предложил мне сесть в нее, и мы поехали к некоему серому зданию. Завели меня в кабинет. В конце длинного стола сидел один очень представительный человек. Как потом выяснилось, он закончил три института. По бокам стола сидели два психолога.

Мы знаем кто ты и откуда, начал один из них. - Хотим тебе сказать, что у нас есть такое положение: кто нам помогает в работе, тому мы даем закончить высшее учебное заведение.

Мне, конечно, очень хотелось окончить консерваторию, но для этого нужно было пообещать, что я согласен им помочь. Как только эта страшная мысль приходила мне на память, в сознании тут же воскресали некогда слышанные в родительском доме слова: «Кто отречется от Меня пред людьми, от того отрекусь и Я пред Отцом Моим Небесным». В тот раз я ответил им: «Дайте мне подумать». После такого малодушного ответа я долго сокрушался. Я был невозрожденным, но, видно, родительские молитвы поддерживали меня и не дали сделать такого пагубного шага отречься от Господа и стать предателем и помогать людям, которые разрушают самое святое в человеке веру в Господа Иисуса Христа.

Меня вызывали на беседы по несколько раз на неделе, требовали дать ответ. Беседы проходили за беседами, а в сердце было страшное смущение. «Господи, что делать?» воззвал я к Нему, хотя был необращенным. Я почувствовал, что Господь услышал мою молитву и подсказал в мыслях такой совет: «Подай заявление о досрочном окончании». Я подал заявление, его подписали, хотя подобные вещи очень редко разрешают. И я быстро-быстро стал сдавать дисциплины за 5-ый курс. Сдавал успешно, остались только научный коммунизм и научный атеизм. Выпускники консерватории считались работниками так называемого идеологического фронта и эти дисциплины должны были знать в совершенстве.

Как же мне их сдать? Я подошел к кандидату философских наук, который преподавал эти дисциплины (до этого он принимал у меня другие экзамены и по всем предметам поставил «отлично») и говорю: «Разрешите мне сдать научный коммунизм за 5-ый курс». «Что вы, что вы! Это невозможно. Нужно целый год слушать лекции» «Как же быть?» горевал я, ведь мне разрешили сдавать». «Не знаю, не знаю...» Он уже хотел идти, но остановился и говорит: «Есть одна возможность: сейчас проходит конкурс между студентами ВУЗов на работу по научному коммунизму: «К. Маркс и Ф. Энгельс основоположники научного коммунизма». Пиши работу! Посчастливится грамоты удостою, потом будем разговаривать».

Я обрадовался и стал писать. Он дал мне много подсобной литературы, которую не достанешь в обычных библиотеках... Я многое узнал о жизни этих основоположников, что до 30-ти лет они были глубочайшими верующими, у них были богословские работы. В конце жизни Энгельс вернулся к вере. У него есть труд о Давиде Штраусе, где он пишет, что позднейшие открытия неуклонно заставляют нас вернуться к мысли о том, что жизнь должна быть возвращена Тому, Кто на кресте добровольно умер за род человеческий. Но этот труд не переведен на русский язык. Интересна такая деталь, что, работая над этой темой, я не отходил от Бога, а еще больше приближался к Нему, потому что отчетливо видел насколько шаткий фундамент у атеизма. Оказывается, ни у Маркса, ни у Энгельса, ни у других материалистов нет ни одной работы, опровергающей бытие Бога. Этого вопроса они даже не касались. Они критиковали самодержавие, попов, католичество, но Бога не затрагивали.

Я написал работу, и на удивление, ее удостоили грамоты, и преподаватель без экзаменов поставил мне за 5-ый курс «отлично». Оставалось сдать научный атеизм. Что делать? Как я его сдам? А в душе решил: «Господи, если Тебе не угодно, чтоб я окончил консерваторию, пусть будет так». Иду на экзамен. Открываю дверь и вижу, что за столом сидит тот же преподаватель. Беру билет. Там три вопроса: критика Корана и еще два. «Ну, думаю, о Коране-то я смогу еще что-то сказать, а дальше, что совесть моя будет говорить?» Пишу ответ по первому вопросу. Преподаватель ходит по рядам, смотрит. Подходит ко мне: «Ну, что у тебя там?» спрашивает. «Да, вот критика Корана...» «Давай зачетную книжку». Ничего не спросил, поставил мне «отлично» и сказал: «Иди!» От неожиданности я даже заплакал. «Господи,говорю, что Ты сделал для меня? Вели Ты хочешь, чтобы я после свидетельствовал всем об этом, да будет воля Твоя! Даю Тебе слово, что не буду молчать о милостях Твоих...»

Тут же меня снова увезла машина в то заведение, где продолжился строгий разговор.

Ты даешь согласие помогать нам?

Нет, что вы!

Почему?

Я уезжаю.

Как? возмутились они. Ты на каком курсе?

На 4-ом, но сдал за пятый. У меня уже распределение на руках...

Незадолго перед отъездом полковник КГБ, вызывавший меня на беседы, приехал и увез меня к себе на квартиру. Заходим в подъезд, он нажал несколько кнопочек и двери открылись. Поднялись, вошли в квартиру. Я ничего не пойму, для чего он меня привез.

Сыграйте что-нибудь, добродушно, спокойно попросил он меня.

Я сыграл ему Бетховена, Лярда.

Какая чудная музыка!

Он встал, включил проигрыватель, поставил пластинку Вивальди! Эту музыку можно услышать в католических храмах перед воскресной мессой.

- Куда вы уходите от такой музыки? доверительно, с чувством сожаления спросил он меня.

Это как раз та музыка, к которой я хочу прийти, ответил я.

Меня интересует один вопрос, обратился он ко мне. Что послужило самым твердым основанием вашего обращения к Богу?

Думаю: «Что ему ответить? Библия? Она для него не авторитет». И меня пронзила такая мысль: скажи, что марксизм-ленинизм. Оно было действительно так в моей жизни: глубже изучая его, я приблизился к Богу, потому что ясно увидел полную несостоятельность атеистического учения. И я сказал: «Марксизм-ленинизм». Он резко изменился в лице, в глазах зажегся холодный жестокий огонь: «Ты еще смеяться будешь?» «Что вы!» «Объясни!» властным тоном приказал он мне. Я стал ему рассказывать о том, что родился в верующей семье, что у меня в сердце было немного веры, но потом в наших краях атеисты разорили всю общину: почти всех бросили в тюрьмы, а остальные разъехались. В 16 лет я уехал учиться и там совершенно забыл о Боге. Но здесь люди вашего круга сказали мне, что есть труды ученых, опровергающие полностью бытие Бога и отвечающие на все вопросы. Я стал добросовестно их изучать. И скажу вам теперь, что в их научных трудах я не нашел ничего того, что могло бы опровергнуть существование Бога. Мы мирно с ним расстались, хотя он не без значения напомнил мне, что все сведения обо мне он перешлет на место моего нового жительства.

Я уехал в Челябинск, а перед этим принял крещение в Волге в общине города Саратова в возрасте 26 лет. Мне нужно было отработать три года артистом, но теперь я уже был членом церкви и хорошо понимал, что Господу не угодно, что я верю Ему только в сердце, а сам славлю иного бога. Хотя музыка сама по себе прекрасна, но в нашем обществе все построено так, что она прямо или косвенно служит атеистическому культу. Талантливейшие композиторы, такие как Бетховен, Бах, Гендель, представлены нам как совершенно неверующие люди, тогда как это в действительности не так.

В душе моей происходила напряженная борьба, я не мог расстаться с этой музыкой. И вот однажды я попросил отца: «Папа, сделай милость, послушай один раз этот концерт». «Что ты, сын мой, разве я могу пойти с тобой, я верующий...» «Папа, всего один раз...». Жену попросил тоже (я уже был женат). «Да что с тобой сегодня? удивилась жена. Мало того, что ты артист, еще и нас зовешь на концерты». «Ну, один раз, пожалуйста, уступите мне, очень прошу». Еле уговорил их. Приобрел им лучшие места. Когда играли первые три части, они ничего не понимали, а когда полилась музыка 4-й части, звуки дошли до их сердец. Играл и я. Ну, думаю, сейчас перепилю свою скрипку в последний раз и похороню навсегда эту музыку и лишь как у исполнителя пусть она останется и звучит в моем сердце, а играть на сцене я больше не буду, потому что эта музыка служит не тому, чему должна бы служить.

Взглянул на них вовремя паузы, а они сидят и плачут. Я не помню, как доиграл эту симфонию и сошел к ним. Обнял отца и говорю: «Дорогой мой папа, надеюсь, что отныне ты не будешь больше обо мне плакать, потому, что я хороню эту музыку и полностью посвящаю себя Христу. Пусть этот день будет свидетелем моей полной отдачи Господу моему». Он обнял меня, поцеловал; с женой мы обнялись. Люди смотрят, ничего не понимают, но мы не замечали никого. С того памятного дня я всецело посвятил себя служению Богу.

Первое, что я сделал после этого радостного дня, я поехал в городок, где жила и умерла моя мама. Раньше она пела в Московском хоре, но потом переехала во Владимирскую область. Я приехал туда ранним утром, один пошел на кладбище и разыскал дорогую могилу. Слезы сдавили мне горло, я упал на могильный холм и долго плакал. Время потеряло для меня свой счет. Если бы мама могла теперь услышать то, что я хотел ей сказать... Рыдая, я молился: «Мамочка, встань, встань дорогая! Ты так хотела, чтобы я играл на скрипке и прославлял Господа... Мама, встань... Я так тебе сыграю, как никому не играл никогда! Встань, мама!» Но холм молчал, а сердце мое сжималось от позднего раскаяния.