- Я вот тебе, Петрович, как обычно, духовной пищи привез, приятель, запыхавшийся от быстрой ходьбы по снегу, поставил на перила жёваный пластиковый пакет. - И зекам моим на вечернем построении раздал просвещаться. Пусть читают и разумеют.
- Скажи мне лучше, Толик, как человек верующий, - Петрович выбросил во тьму светящийся бычок, - бог точно есть?
- А чёй то ты, Петрович, меня такими вопросами встречаешь, как будто сам не догадываешься? Как будто я зря к тебе все это время ходил, про книжки умные рассказывал. Вот она, Библия, на то и дана нам, чтобы знать. Мало мы с тобой ее изучали?
- Ладно, погоди, остынь сперва. За свою художественную литературу с порога. Я про тебя спросил, а не про то, что книжки пишут. Вот ты читаешь-читаешь, а кто-то раньше до тебя писал-писал. А ему-то откуда известно все это было? Он что, бога самолично видел в глаза?
- Бога не видел никто и никогда, - ловко парировал цитатой Толик.
- То, что ты не видел, так оно и понятно. А говорил давеча, мол, знаешь его.
- Потому как Бог есть дух. Невидимый он, Петрович, для нас. И что на тебя сегодня нашло? удивился Толик. Никак на путь истины становишься? Вопросы появились, это хорошо. А то молчал или посмеивался раньше. Пошли в дом, статья тут где-то была новая. Вот, погляди: «Как общаться с Богом?» Как ты думаешь, ни с кем можно общаться, если ты не псих, конечно?
- Вот этот аргумент у тебя, Толик, прости меня, хреновый. Вон и урод мой общительный, всю округу тошнит уже от его общений. Чего ему надо? А ведь тоже думает, шельмец, наверно, что его тут обязаны понимать. Слыхал, как он на повышенных тонах самовыражается? Знает он, по-твоему, с кем разговаривает?
Толян топнул по крыльцу, под ним тихо брякнуло и взвизгнуло.
- А то не знает. С тобой, разумеется. Ишь, подслушивает.

Приятели вошли в дом. Толик начал раскладывать на столе пасьянс из глянцевой полиграфии. Петрович снова поставил чай на плиту.
- Ага. И много он понимает? Как думаешь, надо оно ему, то, о чем мы тут с тобой наверху бакланим, про веру да про бога? Ему что надо, на меня глазеть да слова мои ловить? Надо, чтоб я выходил регулярно и с крыльца швырял ему чего пожрать да не бил почем зря. Вот сидит он в своей дыре, сверху помои летят, а откуда я их беру, куда кладу, из чего вываливаю оно его и не касается. И никогда этой собачьей морде не понять, куда я возвращаюсь, что у меня тут наверху делается, как я тут по хозяйству управляюсь. Кто ж его сюда пустит. А и впустили бы, что он своим мозжечком понял бы? Что вот тут в телевизоре про визит президента в Китай речь ведут, а тут вон, на книжной полке в книжках всемирная история, а рядом Библия твоими журнальчиками переложенная, а в ней про такое написано, что и человеку не всякому на трезвую голову разобраться.
- Видишь ли, Петрович. Когда Толян начинал говорить с подобной интонацией и выражением лица, Петрович понимал, что в данный момент с ним через уста друга начинает общаться бессмертная и вездесущая Организация.- Сравнение человека с животным абсолютно неправомерно. Не забывай, что мы планировались Иеговой по Его образу и подобию. Так говорит Слово.
- Так ведь и я о том. Какое сравнение? Петрович отхлебнул чайку. - Где Громитка мой и где мы ощущаешь разницу? Хотя, и у нас ноги оттуда же растут, что и у него, и весь состав организма сходный. А теперь представь, если сумеешь где мы, а где он, бог твой. Тут уж почище разница будет, чем между нами и бациллой какой-нибудь, не то чтобы псом придурковатым. А потом еще раз повтори, что знаешь про бога, про то, как его зовут и чего у него на уме.

Толян сидел за столом, обхватив голову руками и устремив взгляд на изображение пастуха посреди овечьего стада. Аккуратно подстриженный Иисус улыбался ему и многозначительно протягивал овечку с длинными ушами и бессмысленным взглядом. Толик старался не думать, но тут,словно аккомпанируя его неправильным мыслям, за окном безнадежно-тоскливо взвыл обездоленный пес. Впрочем, надежда на ужин не покидала того никогда.