Твитнуть
[27 ИЮНЯ 2005, 14:37] ВИКТОР ЕЛЕНСКИЙ
| (Фото: vselenskiy.narod.ru) Обозреватели, следящие за отношениями между Ватиканом и Московской патриархией, знают наверняка: если высокие переговаривающиеся стороны оказываются за одним столом, речь, в конце концов, непременно заходит об Украине. Председатель Папского совета по христианскому единству кардинал Вальтер Каспер, приехавший недавно в Москву, попытался было эту традицию нарушить. «Нет, сказал он в интервью российскому католическому изданию «Свет Евангелия», я не обязан говорить о другой Церкви. Украинская греко-католическая церковь должна сама вести диалог, поэтому «украинский» пункт не включен в программу переговоров». В Московской патриархии, однако, посчитали иначе. Во время переговоров кардинала с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом православная сторона заявила о «недопустимости экспансии католиков на Украине», а также о «неприемлемости с канонической, экклезиологической и пастырской точек зрения идеи упоминания Киева в титуле главы Украинской греко-католической церкви и перенесении его кафедры в этот город».
Украинские греко-католики сетуют: опять о нас без нас. Но вместе с тем особенно не печалятся и быть разменной монетой в ватикано-московских дипломатических играх намерения не выказывают. Надо сказать, что и в Москве, и, возможно, в Риме, так и не осознали всецело идентичности Церкви, выросшей из пассионарных Артикулов, написанных «руками собственными» православных епископов Киевской митрополии 410 лет тому назад. Входя в единство с Римской церковью, украинско-белорусские владыки требовали от «панов-римлян» сохранения православного вероучения, литургической традиции, обрядовых особенностей и равных прав с латинским духовенством Речи Посполитой. Кроме того, они рассматривали себя если не как пионеров, то, во всяком случае, как активных работников в деле восстановления единства Церкви Христовой. И даже специально оговорили свое место в том прекрасном будущем, когда Господь это единство восстановит.
Униаты, однако, не стали мостом между христианскими Востоком и Западом. Провозглашенная в 1596 году в Берестье Литовском уния с Римом привела к расколу Киевской митрополии, а «паны-римляне» не всегда были искренними с «воссоединенными русинами». Но Греко-католическая церковь стала, в конце концов, своей для миллионов этих русинов, она же сыграла важную роль в кристаллизации именно украинской идентичности галичан. И когда в 1946 году товарищ Сталин лично одобрил операцию по «воссоединению униатов с Матерью-Церковью», все без исключения греко-католические епископы предпочли лагеря переходу в православие. Сорок с лишним лет подполья, длиннющий мартиролог священнослужителей и монашествующих, тюрьмы, лагеря и спецпоселения, закаляющие веру, но отбирающие жизнь все это дало основание вышедшим в конце 1980-х годов из катакомб греко-католикам считать, что худшие времена позади и что верность свою Апостольскому престолу они доказали целиком и полностью. Но, увлеченный диалогом с Москвой, Ватикан не спешил воздать им за эту верность. Он так и не предоставил статус патриархата этой крупнейшей Восточной католической церкви: о своей принадлежности к Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) сообщают в ходе социологических исследований примерно 7-8% опрошенных в Украине, то есть речь идет приблизительно о 3,5 млн. человек (еще два миллиона верных объединяют зарубежные епархии). Не дождались греко-католики и причисления к лику блаженных особо почитаемого ими митрополита Андрея Шептицкого.
Между тем Московский патриархат не желал обсуждать с католиками ничего иного, кроме униатской проблемы. Церковные дипломатия и пропаганда немало потрудились для создания в общественном мнении образа коварных и жестоких униатов, а «три разгромленные западноукраинские православные епархии» остаются излюбленным клише Свято-Данилова монастыря не только в антикатолической риторике, но и в переговорном процессе с Апостольской столицей.
«Разгром» Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской епархий Московского патриархата на самом деле означает вот что. Одна часть православных этих епархий, в том числе тех, которые десятилетиями оставались, по сути дела, криптоуниатами, на рубеже 1980-1990-х годов заявила о воссоздании, точнее о легализации УГКЦ. Другую часть православных этих епархий двойной вызов со стороны триумфально выходящей из катакомб УГКЦ и мощного патриотического движения в Галиции побудил объявить о том, что «Москва нам не мать, а Рим не отец» и провозгласить независимость своей Православной церкви. Не православие вообще, а Московский патриархат потерял свои позиции в Галиции. В начале года в этом регионе с 5-миллионным населением насчитывалось ни много ни мало 1885 православных общин, но только менее 11% из них в юрисдикции Московского патриархата. И в православно-греко-католическом конфликте, который хотя и прошел свои горячие фазы, но все еще не урегулирован, субъекты противостояния это, главным и решающим образом, украинские Греко-католическая, Автокефальная православная и Православная Киевского патриархата церкви. Естественно, в ходе православно-католических столкновений, особенно острых на сломе 1980-1990-х годов, страдали и верные Русской церкви. Но интересная деталь Московская патриархия не демонстрировала и не демонстрирует заинтересованности в хотя бы каком-нибудь диалоге с УГКЦ, минимально необходимом для защиты интересов «своих». В 1987 году она оставила без ответа обращение кардинала Мирослава-Ивана Любачивского («Простираем нашу руку прощения, примирения и любви к русскому народу»), в 1988 году призыв к примирению Синода греко-католических епископов и продолжает игнорировать УГКЦ. Причем все православно-католические встречи, где обсуждалась проблема Восточных католических (униатских) церквей (Вена и Фрайзинг в 1990 г., Аричче, 1991 г., Баламанд, 1993г.) проходили без самих этих Церквей. Православная сторона рассуждает примерно так. Вы, католики, согласились с тем, что униатство не стало путем восстановления единства церкви. Значит, униатизм это плохо. А коль униатизм это плохо, то (теперь внимание!) и Церкви, выросшие из ситуации унии (союза) с Римом, плохи по определению. А коль они плохи, их присутствие должно всячески ограничиваться, их должно быть «меньше».
Новый всплеск резких нападок на украинских греко-католиков произошел в 2004 году, когда кардинал Каспер изучал реакцию Православных церквей на возможное дарование статуса патриархата УГКЦ. Статус патриархата имеют шесть Восточных католических церквей: Армянская, Коптская, Сирийская, Мелкитская, Халдейская и Маронитская. Но, несмотря на многочисленность прецедентов и на то, что право Восточных католических церквей на патриархальную форму правления закреплено в документах Второго Ватиканского Собора, Рим отказывает УГКЦ в патриархате. Пока Церковь находилась в подполье, ей говорили, что патриархат не имеет территории (сами греко-католики говорили тогда о «территории душ»); после обретения Украиной независимости о канонических, пасторальных, экуменических и политических трудностях. Но мало кто сомневается, что главное препятствие стремление избежать разрыва с Московским патриархатом. Патриарх Алексий ІІ предупредил католическую сторону, что последствия создания патриархата УГКЦ для православно-католических отношений «окажутся катастрофическими». Греко-католики выдвигают целую систему аргументов, объясняющих, зачем именно им нужен патриархат.
Но, на самом деле, ядро проблемы в мире символов и коллективных значений. Хотя иерархия УКГЦ подчеркивает, что патриархат не должен стать наградою верным за мученичество, поскольку награда христианам на небесах, речь идет о признании значимости четырехсотлетнего пути, о месте «на этой земле и под этим небом», о вкладе в реализацию «украинского проекта» и конечно, о крови мучеников. УГКЦ не забывает ни об «Артикулах», согласие на которые со стороны Рима было условием вхождения с ним единство, ни о столетиях латинизации, ни о москво-, австро- и полонофильстве в Церкви, которая, в конце концов, встала на сторону народовского, то есть собственно украинофильского движения.
УГКЦ настаивает на том, что она Церковь sui juris (своего права) и что, как сказал как-то ее глава кардинал Любомир Гузар, "Апостольская столица в церковной политике не имеет какого-то дара непогрешимости". С одной стороны, «без благословения Святейшего Отца и без необходимого в нас смирения наш патриархат мог бы стать раной в теле Вселенской Церкви», говорил кардинал. И в тоже время, по его словам, «в Риме требуют, чтобы мы с ними консультировались во всем. Мы считаем, что можем справляться сами. Рим имеет свое видение, как жить с православными. А мы свое. И хотим делать по-своему».
УГКЦ имеет основания считать себя Украинской церковью, несмотря на то, что абсолютное большинство ее верных живут в Западной Украине, и стремится вырваться из своего "галицийского закоулка". Тут они не одиноки. В Киев устремилась вся Украина и предприниматели, и интеллигенция, и рабочие, и безработные. А в Галиции уже давно стало тесно: львиная доля ресурсов страны вне ее. Равным образом и нивы для церковного труда: на одну религиозную общину в Тернопольской области приходится 685 жителей, во Львовской 933, а, скажем, в Луганской 3772 человека.
Московский патриархат категорически препятствует переносу центра УГКЦ из Львова в Киев и упоминания украинской столицы в титуле главы Украинской греко-католической церкви. Если в Москве это выглядит нормальным, то в Киеве и во Львове возмутительным. Положим, тут действительно существуют определенные канонические трудности: Киевская католическая кафедра считается вымершей, и Римско-католическая церковь в Киеве представлена викарием Житомирского епископа. Впрочем, эта проблема, во-первых, не относится к числу неразрешимых: кафедра-то на самом деле не «вымерла», а была ликвидирована при царе. А, во-вторых, это внутрикатолическая проблема, причем тут Московский патриархат? Его обеспокоенность еще была бы понятной, если бы кто-то из предстоятелей поместных православных церквей вторгся на его каноническую территорию и прибавил к своему титулу нечто из «нашего всего». Но ведь эта другая Церковь, и ее верные не могут окормляться православным епископом. (Не говоря уже о том, что Русская церковь имеет такие епархии, как, например, Львовская и Галицкая, Ивано-Франковская и Коломыйская, а также, между прочим, Венско-Австрийская, Брюссельско-Бельгийская и Бельгийско-Германская.) Упрямое стремление Московского патриархата говорить об УГКЦ поверх голов ее иерархии, духовенства и мирян это не только заведомо нереалистическая стратегия ведения дел в Украине, это сознательное нежелание признать здесь политическое статус-кво.
Вместе с тем, следует признать, что перенос греко-католической кафедры из Львова в Киев (даже если пока это будет перенос только церковной резиденции) станет вызовом для позиций православных в центре Украины, причем прежде всего для православных, порвавших с Москвой. Мечта о Киевской церкви, где соединятся православные и греко-католики, определенным кругам украинской интеллигенции не кажется фантастической; мощный Украинский патриархат в единстве со Вселенской церковью способен оказаться довольно привлекательным для многих поддерживающих сегодня, скажем, УПЦ Киевского патриархата, прежде всего потому, что он Киевский.
В любом случае строительство кафедрального собора и резиденции главы УГКЦ на киевском Левобережье идет полным ходом и будет завершено этой осенью.
| (Фото: vselenskiy.narod.ru) Обозреватели, следящие за отношениями между Ватиканом и Московской патриархией, знают наверняка: если высокие переговаривающиеся стороны оказываются за одним столом, речь, в конце концов, непременно заходит об Украине. Председатель Папского совета по христианскому единству кардинал Вальтер Каспер, приехавший недавно в Москву, попытался было эту традицию нарушить. «Нет, сказал он в интервью российскому католическому изданию «Свет Евангелия», я не обязан говорить о другой Церкви. Украинская греко-католическая церковь должна сама вести диалог, поэтому «украинский» пункт не включен в программу переговоров». В Московской патриархии, однако, посчитали иначе. Во время переговоров кардинала с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом православная сторона заявила о «недопустимости экспансии католиков на Украине», а также о «неприемлемости с канонической, экклезиологической и пастырской точек зрения идеи упоминания Киева в титуле главы Украинской греко-католической церкви и перенесении его кафедры в этот город». Украинские греко-католики сетуют: опять о нас без нас. Но вместе с тем особенно не печалятся и быть разменной монетой в ватикано-московских дипломатических играх намерения не выказывают. Надо сказать, что и в Москве, и, возможно, в Риме, так и не осознали всецело идентичности Церкви, выросшей из пассионарных Артикулов, написанных «руками собственными» православных епископов Киевской митрополии 410 лет тому назад. Входя в единство с Римской церковью, украинско-белорусские владыки требовали от «панов-римлян» сохранения православного вероучения, литургической традиции, обрядовых особенностей и равных прав с латинским духовенством Речи Посполитой. Кроме того, они рассматривали себя если не как пионеров, то, во всяком случае, как активных работников в деле восстановления единства Церкви Христовой. И даже специально оговорили свое место в том прекрасном будущем, когда Господь это единство восстановит.
Униаты, однако, не стали мостом между христианскими Востоком и Западом. Провозглашенная в 1596 году в Берестье Литовском уния с Римом привела к расколу Киевской митрополии, а «паны-римляне» не всегда были искренними с «воссоединенными русинами». Но Греко-католическая церковь стала, в конце концов, своей для миллионов этих русинов, она же сыграла важную роль в кристаллизации именно украинской идентичности галичан. И когда в 1946 году товарищ Сталин лично одобрил операцию по «воссоединению униатов с Матерью-Церковью», все без исключения греко-католические епископы предпочли лагеря переходу в православие. Сорок с лишним лет подполья, длиннющий мартиролог священнослужителей и монашествующих, тюрьмы, лагеря и спецпоселения, закаляющие веру, но отбирающие жизнь все это дало основание вышедшим в конце 1980-х годов из катакомб греко-католикам считать, что худшие времена позади и что верность свою Апостольскому престолу они доказали целиком и полностью. Но, увлеченный диалогом с Москвой, Ватикан не спешил воздать им за эту верность. Он так и не предоставил статус патриархата этой крупнейшей Восточной католической церкви: о своей принадлежности к Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) сообщают в ходе социологических исследований примерно 7-8% опрошенных в Украине, то есть речь идет приблизительно о 3,5 млн. человек (еще два миллиона верных объединяют зарубежные епархии). Не дождались греко-католики и причисления к лику блаженных особо почитаемого ими митрополита Андрея Шептицкого.
Между тем Московский патриархат не желал обсуждать с католиками ничего иного, кроме униатской проблемы. Церковные дипломатия и пропаганда немало потрудились для создания в общественном мнении образа коварных и жестоких униатов, а «три разгромленные западноукраинские православные епархии» остаются излюбленным клише Свято-Данилова монастыря не только в антикатолической риторике, но и в переговорном процессе с Апостольской столицей.
«Разгром» Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской епархий Московского патриархата на самом деле означает вот что. Одна часть православных этих епархий, в том числе тех, которые десятилетиями оставались, по сути дела, криптоуниатами, на рубеже 1980-1990-х годов заявила о воссоздании, точнее о легализации УГКЦ. Другую часть православных этих епархий двойной вызов со стороны триумфально выходящей из катакомб УГКЦ и мощного патриотического движения в Галиции побудил объявить о том, что «Москва нам не мать, а Рим не отец» и провозгласить независимость своей Православной церкви. Не православие вообще, а Московский патриархат потерял свои позиции в Галиции. В начале года в этом регионе с 5-миллионным населением насчитывалось ни много ни мало 1885 православных общин, но только менее 11% из них в юрисдикции Московского патриархата. И в православно-греко-католическом конфликте, который хотя и прошел свои горячие фазы, но все еще не урегулирован, субъекты противостояния это, главным и решающим образом, украинские Греко-католическая, Автокефальная православная и Православная Киевского патриархата церкви. Естественно, в ходе православно-католических столкновений, особенно острых на сломе 1980-1990-х годов, страдали и верные Русской церкви. Но интересная деталь Московская патриархия не демонстрировала и не демонстрирует заинтересованности в хотя бы каком-нибудь диалоге с УГКЦ, минимально необходимом для защиты интересов «своих». В 1987 году она оставила без ответа обращение кардинала Мирослава-Ивана Любачивского («Простираем нашу руку прощения, примирения и любви к русскому народу»), в 1988 году призыв к примирению Синода греко-католических епископов и продолжает игнорировать УГКЦ. Причем все православно-католические встречи, где обсуждалась проблема Восточных католических (униатских) церквей (Вена и Фрайзинг в 1990 г., Аричче, 1991 г., Баламанд, 1993г.) проходили без самих этих Церквей. Православная сторона рассуждает примерно так. Вы, католики, согласились с тем, что униатство не стало путем восстановления единства церкви. Значит, униатизм это плохо. А коль униатизм это плохо, то (теперь внимание!) и Церкви, выросшие из ситуации унии (союза) с Римом, плохи по определению. А коль они плохи, их присутствие должно всячески ограничиваться, их должно быть «меньше».
Новый всплеск резких нападок на украинских греко-католиков произошел в 2004 году, когда кардинал Каспер изучал реакцию Православных церквей на возможное дарование статуса патриархата УГКЦ. Статус патриархата имеют шесть Восточных католических церквей: Армянская, Коптская, Сирийская, Мелкитская, Халдейская и Маронитская. Но, несмотря на многочисленность прецедентов и на то, что право Восточных католических церквей на патриархальную форму правления закреплено в документах Второго Ватиканского Собора, Рим отказывает УГКЦ в патриархате. Пока Церковь находилась в подполье, ей говорили, что патриархат не имеет территории (сами греко-католики говорили тогда о «территории душ»); после обретения Украиной независимости о канонических, пасторальных, экуменических и политических трудностях. Но мало кто сомневается, что главное препятствие стремление избежать разрыва с Московским патриархатом. Патриарх Алексий ІІ предупредил католическую сторону, что последствия создания патриархата УГКЦ для православно-католических отношений «окажутся катастрофическими». Греко-католики выдвигают целую систему аргументов, объясняющих, зачем именно им нужен патриархат.
Но, на самом деле, ядро проблемы в мире символов и коллективных значений. Хотя иерархия УКГЦ подчеркивает, что патриархат не должен стать наградою верным за мученичество, поскольку награда христианам на небесах, речь идет о признании значимости четырехсотлетнего пути, о месте «на этой земле и под этим небом», о вкладе в реализацию «украинского проекта» и конечно, о крови мучеников. УГКЦ не забывает ни об «Артикулах», согласие на которые со стороны Рима было условием вхождения с ним единство, ни о столетиях латинизации, ни о москво-, австро- и полонофильстве в Церкви, которая, в конце концов, встала на сторону народовского, то есть собственно украинофильского движения.
УГКЦ настаивает на том, что она Церковь sui juris (своего права) и что, как сказал как-то ее глава кардинал Любомир Гузар, "Апостольская столица в церковной политике не имеет какого-то дара непогрешимости". С одной стороны, «без благословения Святейшего Отца и без необходимого в нас смирения наш патриархат мог бы стать раной в теле Вселенской Церкви», говорил кардинал. И в тоже время, по его словам, «в Риме требуют, чтобы мы с ними консультировались во всем. Мы считаем, что можем справляться сами. Рим имеет свое видение, как жить с православными. А мы свое. И хотим делать по-своему».
УГКЦ имеет основания считать себя Украинской церковью, несмотря на то, что абсолютное большинство ее верных живут в Западной Украине, и стремится вырваться из своего "галицийского закоулка". Тут они не одиноки. В Киев устремилась вся Украина и предприниматели, и интеллигенция, и рабочие, и безработные. А в Галиции уже давно стало тесно: львиная доля ресурсов страны вне ее. Равным образом и нивы для церковного труда: на одну религиозную общину в Тернопольской области приходится 685 жителей, во Львовской 933, а, скажем, в Луганской 3772 человека.
Московский патриархат категорически препятствует переносу центра УГКЦ из Львова в Киев и упоминания украинской столицы в титуле главы Украинской греко-католической церкви. Если в Москве это выглядит нормальным, то в Киеве и во Львове возмутительным. Положим, тут действительно существуют определенные канонические трудности: Киевская католическая кафедра считается вымершей, и Римско-католическая церковь в Киеве представлена викарием Житомирского епископа. Впрочем, эта проблема, во-первых, не относится к числу неразрешимых: кафедра-то на самом деле не «вымерла», а была ликвидирована при царе. А, во-вторых, это внутрикатолическая проблема, причем тут Московский патриархат? Его обеспокоенность еще была бы понятной, если бы кто-то из предстоятелей поместных православных церквей вторгся на его каноническую территорию и прибавил к своему титулу нечто из «нашего всего». Но ведь эта другая Церковь, и ее верные не могут окормляться православным епископом. (Не говоря уже о том, что Русская церковь имеет такие епархии, как, например, Львовская и Галицкая, Ивано-Франковская и Коломыйская, а также, между прочим, Венско-Австрийская, Брюссельско-Бельгийская и Бельгийско-Германская.) Упрямое стремление Московского патриархата говорить об УГКЦ поверх голов ее иерархии, духовенства и мирян это не только заведомо нереалистическая стратегия ведения дел в Украине, это сознательное нежелание признать здесь политическое статус-кво.
Вместе с тем, следует признать, что перенос греко-католической кафедры из Львова в Киев (даже если пока это будет перенос только церковной резиденции) станет вызовом для позиций православных в центре Украины, причем прежде всего для православных, порвавших с Москвой. Мечта о Киевской церкви, где соединятся православные и греко-католики, определенным кругам украинской интеллигенции не кажется фантастической; мощный Украинский патриархат в единстве со Вселенской церковью способен оказаться довольно привлекательным для многих поддерживающих сегодня, скажем, УПЦ Киевского патриархата, прежде всего потому, что он Киевский.
В любом случае строительство кафедрального собора и резиденции главы УГКЦ на киевском Левобережье идет полным ходом и будет завершено этой осенью.