Твитнуть
Великий Вождь из Вашингтона извещает, что желает купить нашу землю. Великий Вождь также посылает нам весть дружбы и доброй воли.
Он очень добр, ибо мы знаем, что наша дружба -- слишком малая плата за его расположение. Однако мы обдумаем Ваше предложение, ибо понимаем, что, если не продадим землю, бледнолицый придёт с ружьями и отберёт её силой.
Как Вы сможете купить небо или тепло земли? Эта мысль нам непонятна. Если мы не распоряжаемся свежестью воздуха и всплесками воды, то как Вы можете купить их у нас?
Для моего народа каждая пядь этой земли священна. Каждая сверкающая сосновая шишка, каждый песчаный берег, каждый клочок тумана в тёмном лесу, каждая поляна и каждая жужжащая мошка -- все они святы для памяти и чувств моего народа. Сок, текущий в стволах деревьев, несёт в себе память краснокожих.
Вступив на путь среди звёзд, усопшие бледнолицые забывают страниу своего рождения. Наши усопшие никогда не забывают этой прекрасной земли, ибо она -- мать краснокожих. Мы -- часть этой земли, и она -- часть нас самих. Душистые цветы -- наши сёстры, олень, конь, большой орёл -- наши братья. Горные вершины, сочные луга, тёплое тело мустанга и человек -- все они одна семья.
Когда Великий Вождь из Вашингтона говорит, что хочет купить у нас землю, он требует от нас слишком многого. Великий Вождь извещает, что он оставит нам место, чтобы мы жили в удобстве. Он станет нам отцом, а мы станем его детьми. Но всё не так просто, ибо для нас эта земля -- священна.
Эта сверкающая вода, текущая в ручьях и реках -- не просто вода, а кровь наших предков. Если мы продадим вам землю, Вы должны помнить, что она священна, Вы должны учить своих детей тому, что она священна, и любой призрачный отблеск в чистых водах озёр повествует о делах жизни и памяти моего народа. Журчание воды -- это голос отца моего отца. Реки -- наши братья, они утоляют нашу жажду. Реки переносят наши каное, и кормят наших детей. Если мы продадим Вам землю, вы должны помнить и учить своих детей тому, что реки -- наши братья, и ваши братья; и впредь вы должны относиться к рекам с той же добротой, с какой относитесь к своему брату.
Краснокожий всегда отступал перед идущим впереди бледнолицым, как горный туман отступает перед утренним солнцем. Но прах наших отцов свят. Их могилы -- священные места, и потому эти холмы, деревья и участки земли стали для нас святыми. Мы знаем, что бледнолицый не понимает наших мыслей. Для него один участок земли ничем не отличается от другого, ибо он -- чужак, который приходит ночью и берет от земли все, что захочет. Для него земля -- не брат, а враг, и он идет вперед, покоряя ее. Он оставляет могилы отцов позади, но это его не заботит. Он похищает землю у своих детей, но это его не заботит. Он забывает о могилах отцов и о правах своих детей. Он относится к своей матери-Земле и к своему брату-небу как к вещам, которые можно купить, ограбить и продать, как овцу или яркие бусы. Его жадность пожирает землю и оставляет позади пустыню.
Я не понимаю... Наши мысли отличны от ваших мыслей. зрелище ваших городов -- боль для взора краснокожего. Возможно, так происходит потому, что краснокожие -- дикари, и они многого не понимают. В городах бледнолицего нет тишины. В них нет такого места, где можно послушать, как весной распускаются почки, как шелестят крылья насекомых. Возможно, я просто дикарь, и многого не понимаю. Мне кажется, что шум только оскорбляет слух. Разве это жизнь, если человек не может расслышать одинокий крик блуждающего огонька или ночной спор лягушек у пруда? Я -- краснокожий, я многого не понимаю. Индейцы предпочитают мягкое звучание ветра над водами пруда, запах этого ветра, омытого полуденным дождём и пропитаного ароматом сосновой смолы.
Для краснокожего воздух -- сокровище, ибо одним дышит всё живое: и зверь, и дерево, и человек дышат одним дыханием. Бледнолицый не замечает воздуха, которым дышит. Он не ощущает зловония, как человек, который умирает уже много дней. Но если мы продадим вам свою землю, вы должны помнить, что для нас воздух -- сокровище, что воздух делится своим духом со всем живым. Тот ветер, который вдохнул дыхание наших дедов, принимает их последний вздох. И этому ветру предстоит наполнить духом жизни наших детей. Если мы продадим вам свою землю, вы должны держаться в стороне от неё и относиться к ней как к священной, как к тому месту, куда даже бледнолицый сможет прийти, чтобы ощутить вкус ветра, сладкий от луговых цветов.
Мы обдумаем ваше предложение купить нашу землю. Если мы решим принять его, я поставлю одно условие: бледнолицый должен относиться к животным этой земли как к своим братьям. Я -- дикарь, я не могу думать иначе. Я видел тысячи мертвых бизонов в прериях -- их оставил бледнолицый, стрелявший из проходящего мимо поезда. Я -- дикарь, и я не могу понять, как дымящийся железный конь может быть важнее бизона, которого мы убиваем, только оказавшись на краю гибели. Что будет с человеком, если не станет зверей? Если все звери погибнут, люди умрут от полного одиночества духа. Что бы ни случилось с животными, это случается и с человеком. Все взаимосвязано.
Вы должны учить своих детей тому, что земля у их ног -- прах наших предков. Тогда они будут почитать эту землю и рассказывать своим детям, что в земле кроются жизни нашего рода. Учите своих детей тому, чему учим своих детей мы, а мы говорим им, что земля -- наша мать. Что бы ни случилось с землей, это случается и с ее детьми. Когда человек плюет на землю, он плюет в самого себя.
Вот что мы знаем: не земля принадлежит человеку а человек принадлежит земле. Вот что мы знаем: всё в мире взаимосвязано, как кровь, которая объединяет целый род. Всё взаимосвязано. Что бы не случилось с землёй, это случается и с её детьми. Не человек плетёт паутину жизни -- он лишь одна нить в ней. Если он делает что-то с паутиной, то делает это и с самим собой.
И всё же мы обдумаем ваше предложение уйти в ту резервацию, которую вы приготовили для моего народа. Мы будем жить в стороне от вас, мы будем жить спокойно. Не так уж важно, где мы проведём остаток своих дней. Наши дети уже видели своих отцов униженными поражением. Наши войны уже ощутили стыд. После поражения их жизнь обернулась праздностью, и они губят свои тела сладкой пищей и крепкими напитками. Не так уж важно, где мы проведём остаток своих дней. Их осталось не так много. Лишь несколько часов, всего несколько зим, и не останется ни одного сына великих племён, которые когда-то так любили эту землю и которые сейчас скитаются малыми группами в лесах. Никто не сможет оплакивать тот народ, который когда-то был столь же могуч и полон надежд, как ваш. Зачем же мне оплакивать смерть своего народа? Племя -- это всего лишь люди, ничего больше. Люди приходят и уходят, как морские волны.
Даже бледнолицый, чей Бог идет рядом и говорит с ним, как друг, не может избежать всеобщей судьбы. В конце концов, быть может, мы еще станем братьями -- посмотрим. Но мы знаем нечто такое, что бледнолицему еще предстоит когда-нибудь узнать: у нас с вами один Бог. Сейчас вы считаете, что владеете своим Богом точно также, как хотите овладеть нашей землей, но это не так. Он -- Бог всех людей и равно сострадает и краснокожим и бледнолицым. Для Него эта земля -- сокровище и причинять вред этой земле означает поднимать руку на ее Творца. Бледнолицые тоже уйдут, хотя, быть может, позже, чем остальные племена. Продолжайте пачкать свое ложе, и однажды ночью вы задохнетесь в собственных отбросах. Но в своей гибели вы будете ярко пылать, объятые пламенем мощи Бога, который привел вас на эти земли и по некой особой причине наделил вас господством над этой землей и над краснокожими.
Для нас такая судьба -- загадка, ибо мы не понимаем, зачем нужно убивать бизонов, зачем приручать диких лошадей, зачем нарушать таинственные думы леса тяжёлым запахом толпы людей, зачем пятнать склоны холмов говорящими проводами.
Где заросли? Их нет. Где орёл? Его нет. Почему нужно прощаться с быстрыми пони и охотой? Это конец жизни и начало выживания.
Мы обдумаем ваше предложение купить наши земли. Если мы согласимся, то будем в безопасности в обещанной вами резервации. Там мы сможем прожить короткий остаток своих дней так, как захочется нам. Когда с этой земли исчезнет последний краснокожий, а памятью о нём будет только тень облака, парящего над прерией, в этих берегах и лесах по-прежнему сохранится дух моего народа, ибо он любит эту землю, как новорожденный любит сердцебиение матери. Если мы продадим вам эту землю, любите её так, как любили её мы. Заботьтесь о ней, как заботились о ней мы. Сохраните в своей памяти вид этой земли, какой она была, когда вы забрали её. И всеми своими силами, всеми своими мыслями, всем своим сердцем сберегите её для своих детей -- и любите её так... как Бог любит всех нас.
Мы знаем одно: у нас с вами один Бог. Для Него эта земля -- сокровище. Даже бледнолицему не избежать всеобщей судьбы. В конце концов, мы ещё можем стать братьями. Посмотрим...
Он очень добр, ибо мы знаем, что наша дружба -- слишком малая плата за его расположение. Однако мы обдумаем Ваше предложение, ибо понимаем, что, если не продадим землю, бледнолицый придёт с ружьями и отберёт её силой.
Как Вы сможете купить небо или тепло земли? Эта мысль нам непонятна. Если мы не распоряжаемся свежестью воздуха и всплесками воды, то как Вы можете купить их у нас?
Для моего народа каждая пядь этой земли священна. Каждая сверкающая сосновая шишка, каждый песчаный берег, каждый клочок тумана в тёмном лесу, каждая поляна и каждая жужжащая мошка -- все они святы для памяти и чувств моего народа. Сок, текущий в стволах деревьев, несёт в себе память краснокожих.
Вступив на путь среди звёзд, усопшие бледнолицые забывают страниу своего рождения. Наши усопшие никогда не забывают этой прекрасной земли, ибо она -- мать краснокожих. Мы -- часть этой земли, и она -- часть нас самих. Душистые цветы -- наши сёстры, олень, конь, большой орёл -- наши братья. Горные вершины, сочные луга, тёплое тело мустанга и человек -- все они одна семья.
Когда Великий Вождь из Вашингтона говорит, что хочет купить у нас землю, он требует от нас слишком многого. Великий Вождь извещает, что он оставит нам место, чтобы мы жили в удобстве. Он станет нам отцом, а мы станем его детьми. Но всё не так просто, ибо для нас эта земля -- священна.
Эта сверкающая вода, текущая в ручьях и реках -- не просто вода, а кровь наших предков. Если мы продадим вам землю, Вы должны помнить, что она священна, Вы должны учить своих детей тому, что она священна, и любой призрачный отблеск в чистых водах озёр повествует о делах жизни и памяти моего народа. Журчание воды -- это голос отца моего отца. Реки -- наши братья, они утоляют нашу жажду. Реки переносят наши каное, и кормят наших детей. Если мы продадим Вам землю, вы должны помнить и учить своих детей тому, что реки -- наши братья, и ваши братья; и впредь вы должны относиться к рекам с той же добротой, с какой относитесь к своему брату.
Краснокожий всегда отступал перед идущим впереди бледнолицым, как горный туман отступает перед утренним солнцем. Но прах наших отцов свят. Их могилы -- священные места, и потому эти холмы, деревья и участки земли стали для нас святыми. Мы знаем, что бледнолицый не понимает наших мыслей. Для него один участок земли ничем не отличается от другого, ибо он -- чужак, который приходит ночью и берет от земли все, что захочет. Для него земля -- не брат, а враг, и он идет вперед, покоряя ее. Он оставляет могилы отцов позади, но это его не заботит. Он похищает землю у своих детей, но это его не заботит. Он забывает о могилах отцов и о правах своих детей. Он относится к своей матери-Земле и к своему брату-небу как к вещам, которые можно купить, ограбить и продать, как овцу или яркие бусы. Его жадность пожирает землю и оставляет позади пустыню.
Я не понимаю... Наши мысли отличны от ваших мыслей. зрелище ваших городов -- боль для взора краснокожего. Возможно, так происходит потому, что краснокожие -- дикари, и они многого не понимают. В городах бледнолицего нет тишины. В них нет такого места, где можно послушать, как весной распускаются почки, как шелестят крылья насекомых. Возможно, я просто дикарь, и многого не понимаю. Мне кажется, что шум только оскорбляет слух. Разве это жизнь, если человек не может расслышать одинокий крик блуждающего огонька или ночной спор лягушек у пруда? Я -- краснокожий, я многого не понимаю. Индейцы предпочитают мягкое звучание ветра над водами пруда, запах этого ветра, омытого полуденным дождём и пропитаного ароматом сосновой смолы.
Для краснокожего воздух -- сокровище, ибо одним дышит всё живое: и зверь, и дерево, и человек дышат одним дыханием. Бледнолицый не замечает воздуха, которым дышит. Он не ощущает зловония, как человек, который умирает уже много дней. Но если мы продадим вам свою землю, вы должны помнить, что для нас воздух -- сокровище, что воздух делится своим духом со всем живым. Тот ветер, который вдохнул дыхание наших дедов, принимает их последний вздох. И этому ветру предстоит наполнить духом жизни наших детей. Если мы продадим вам свою землю, вы должны держаться в стороне от неё и относиться к ней как к священной, как к тому месту, куда даже бледнолицый сможет прийти, чтобы ощутить вкус ветра, сладкий от луговых цветов.
Мы обдумаем ваше предложение купить нашу землю. Если мы решим принять его, я поставлю одно условие: бледнолицый должен относиться к животным этой земли как к своим братьям. Я -- дикарь, я не могу думать иначе. Я видел тысячи мертвых бизонов в прериях -- их оставил бледнолицый, стрелявший из проходящего мимо поезда. Я -- дикарь, и я не могу понять, как дымящийся железный конь может быть важнее бизона, которого мы убиваем, только оказавшись на краю гибели. Что будет с человеком, если не станет зверей? Если все звери погибнут, люди умрут от полного одиночества духа. Что бы ни случилось с животными, это случается и с человеком. Все взаимосвязано.
Вы должны учить своих детей тому, что земля у их ног -- прах наших предков. Тогда они будут почитать эту землю и рассказывать своим детям, что в земле кроются жизни нашего рода. Учите своих детей тому, чему учим своих детей мы, а мы говорим им, что земля -- наша мать. Что бы ни случилось с землей, это случается и с ее детьми. Когда человек плюет на землю, он плюет в самого себя.
Вот что мы знаем: не земля принадлежит человеку а человек принадлежит земле. Вот что мы знаем: всё в мире взаимосвязано, как кровь, которая объединяет целый род. Всё взаимосвязано. Что бы не случилось с землёй, это случается и с её детьми. Не человек плетёт паутину жизни -- он лишь одна нить в ней. Если он делает что-то с паутиной, то делает это и с самим собой.
И всё же мы обдумаем ваше предложение уйти в ту резервацию, которую вы приготовили для моего народа. Мы будем жить в стороне от вас, мы будем жить спокойно. Не так уж важно, где мы проведём остаток своих дней. Наши дети уже видели своих отцов униженными поражением. Наши войны уже ощутили стыд. После поражения их жизнь обернулась праздностью, и они губят свои тела сладкой пищей и крепкими напитками. Не так уж важно, где мы проведём остаток своих дней. Их осталось не так много. Лишь несколько часов, всего несколько зим, и не останется ни одного сына великих племён, которые когда-то так любили эту землю и которые сейчас скитаются малыми группами в лесах. Никто не сможет оплакивать тот народ, который когда-то был столь же могуч и полон надежд, как ваш. Зачем же мне оплакивать смерть своего народа? Племя -- это всего лишь люди, ничего больше. Люди приходят и уходят, как морские волны.
Даже бледнолицый, чей Бог идет рядом и говорит с ним, как друг, не может избежать всеобщей судьбы. В конце концов, быть может, мы еще станем братьями -- посмотрим. Но мы знаем нечто такое, что бледнолицему еще предстоит когда-нибудь узнать: у нас с вами один Бог. Сейчас вы считаете, что владеете своим Богом точно также, как хотите овладеть нашей землей, но это не так. Он -- Бог всех людей и равно сострадает и краснокожим и бледнолицым. Для Него эта земля -- сокровище и причинять вред этой земле означает поднимать руку на ее Творца. Бледнолицые тоже уйдут, хотя, быть может, позже, чем остальные племена. Продолжайте пачкать свое ложе, и однажды ночью вы задохнетесь в собственных отбросах. Но в своей гибели вы будете ярко пылать, объятые пламенем мощи Бога, который привел вас на эти земли и по некой особой причине наделил вас господством над этой землей и над краснокожими.
Для нас такая судьба -- загадка, ибо мы не понимаем, зачем нужно убивать бизонов, зачем приручать диких лошадей, зачем нарушать таинственные думы леса тяжёлым запахом толпы людей, зачем пятнать склоны холмов говорящими проводами.
Где заросли? Их нет. Где орёл? Его нет. Почему нужно прощаться с быстрыми пони и охотой? Это конец жизни и начало выживания.
Мы обдумаем ваше предложение купить наши земли. Если мы согласимся, то будем в безопасности в обещанной вами резервации. Там мы сможем прожить короткий остаток своих дней так, как захочется нам. Когда с этой земли исчезнет последний краснокожий, а памятью о нём будет только тень облака, парящего над прерией, в этих берегах и лесах по-прежнему сохранится дух моего народа, ибо он любит эту землю, как новорожденный любит сердцебиение матери. Если мы продадим вам эту землю, любите её так, как любили её мы. Заботьтесь о ней, как заботились о ней мы. Сохраните в своей памяти вид этой земли, какой она была, когда вы забрали её. И всеми своими силами, всеми своими мыслями, всем своим сердцем сберегите её для своих детей -- и любите её так... как Бог любит всех нас.
Мы знаем одно: у нас с вами один Бог. Для Него эта земля -- сокровище. Даже бледнолицему не избежать всеобщей судьбы. В конце концов, мы ещё можем стать братьями. Посмотрим...