За несколько месяцев я привыкла к капризам моего патрона. Если что-то не получалось, то я просила помощи у Бога и Ангел мне подсказывал, что и как. Вы спросите как? Да по разному: или вдруг книгу на распродаже попадется хорошая, или вдруг включу телевизор на нужной передаче. В общем, жизнь наладилась.

Только стала последнее время замечать, что Константин какой-то подавленный приходит. В глаза не смотрит, отвечает односложно. Что-то случилось, или он что-то задумал. Елки, это ж мужик. Ну, как его разговорить? Наверно я его уже не устраиваю, как повариха. И не удивительно. Нет, готовлю я вкусно (не смотря на раздельность). Но делать все стала медленнее: а что он хотел, до родов осталось всего ничего: два месяца.
Сегодня Константин пришел в еще более задумчивом настроении. Так, сначала покормим, а там может, и поговорим. Мужчине на ужин, что нужно? Правильно, мясо.
Я и приготовила сегодня много мяса. Кто-то говорит, что это лишний холестерин и адреналин, но ведь мужчины хищники.
- Ольга!
Многообещающее начало.
- Да, Константин Маркович.
- Мне нужно с тобой поговорить.
- Я слушаю.
- Ольга, в последнее время Вы, наверное, заметили, что я стал к Вам по-другому относиться?
Я только открыла рот, но он не дал и слова вставить
- Помолчите пока, пожалуйста, я договорю, потом скажете. Иначе я не смогу закончить мысль
ОГО. Все настолько серьезно. Уж не замуж он меня решил позвать? А что? Мужчинка он симпатичный, ну хмурый (а кто с таким питанием будет веселым?) зато никогда не скупился на зарплату, и премии выдавал постоянно.
- Оля. За эти месяцы я к Вам очень привязался. Настолько сильно, что даже это дедушка заметил. Он мне и посоветовал с Вами поговорить. Наш Аристарх Модестович спит, и видит, чтобы я на Вас женился. Я бы и не против. Но, Вы понимаете
Тут он замолчал. Ну не томи, говори же.
- Поймите, Оля. Сейчас конечно не средневековье, и на многие вещи смотрят проще. Вы мне очень симпатичны, и Вы это знаете. Только я не могу на Вас жениться
- Вас смущает моя беременность?
- Нет, вернее не совсем беременность. Понимаете, есть такая теория Телегония. Заключается она в том, что решающее влияние на всё потомство женщины имеет первый в её жизни мужчина. Именно он закладывает генофонд потомства женщины, вне зависимости от того, когда и от кого она будет рожать своих детей. Он, нарушивший девственность, становится генным отцом будущих детей женщины. Т.е. если у Вас был контакт с одним мужчиной, а выйдете замуж за другого и родите от мужа ребенка, то Ваш ребенок получит часть ДНК от первого мужчины. Понимаете? Я не хочу, чтобы мой ребенок имел ДНК кого-то постороннего.
Он что-то говорил, и говорил, а мне становилось все хуже и хуже. И дело не в том, что я его любила или не любила. Хотела или нет выйти за него замуж. Дело было в том, что он считал меня нечистой. Низшей касты.
- Константин Маркович, я Вас поняла. Только единственное, чего я не могу понять, это ЗАЧЕМ Вы мне все это говорите, если и не собираетесь жениться. Я, кажется, ничем не давала Вам понять, что хочу за Вас замуж.
- Нет, Оля, ты не поняла. Я не могу на тебе жениться. Но ты мне очень нравишься, и я не хотел бы тебя потерять. Я тебе предлагаю совместное проживание. Родишь ребенка, он чуть подрастет и можно его куда-то определить. А ты будешь жить со мной. Но ты понимаешь, что жениться я не могу и совместных детей быть не должно? Ни при каком раскладе.
Он взял меня за руку, хотел привлечь к себе, и от этого стало так противно, как если бы я коснулась какой-то жабы или еще чего-нибудь противного.
ЧТО? Этот гад хотел со мной спать, но без женитьбы. Отправить куда-то МОЕГО ребенка? А если бы я забеременела, то мне пришлось пойти на аборт, только чтобы он был спокоен на счет ДНК! Нет, у меня просто нет слов. Хорошенькое дело. Все, ноги моей здесь больше не будет! Пускай сам себе готовит морковные котлеты и т.д.
Я вылетела из квартиры прямо так как стояла: в домашних туфлях. Я бежала, словно тысячи демонов гнались за мной по пятам. Перед глазами стоял этот Константин и что-то продолжал говорить. Я ничего не видела от слез. Как он мог? Кто дал ему право меня осуждать, и так поступать со мной? И как он посмел подумать, что я соглашусь с его предложением?
..Оля бежала по улице, и мне никак не удавалось достучаться к ней. Она никого не хотела ни видеть, ни слышать. Господи, помоги!!! Оля, Оленька, стой, передохни! Она пробежала мимо светофора, даже не взглянув на него. А нужно было: она побежала на красный свет, прямо под колеса грузовика.
Перекошенное лицо водителя.
Неимоверная тяжесть.
Скрип тормозов.
Я успел.
Но в это момент из-за поворота, вылетел светло-зеленый Опель.
Я не успел.
Я не смог задержать.
ОЛЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Она лежала на дороге, а я не знал, что же теперь мне делать. Машины остановились. Люди бежали со всех сторон.
- Молодой человек, что же Вы смотрите? Звоните в «скорую»!!!
Это кому? Это мне? Они меня видят? Но я не знаю, как звонить в «скорую»!!!
«Скорая» приехала быстро. Так как я находился рядом с Олей, то все решили, что я муж Ольги, ну или родственник какой. Я не спорил, я хотел быть радом с ней. Врач осмотрел Олю. Жива, только без сознания. Несколько переломов, сотрясение мозга, но самое страшное, что начались роды.
Господи, она же не готова еще. Ребеночек еще маленький. Что же делать?
Я поехал с ними (лететь-то я уже не мог). Когда садился в машину, то краем глаза увидел в толпе Константина Марковича, он не подошел к Оле и не помог. Ну что ж Бог с тобой разберется.
В больнице мне выдали халат, шапочку и бахилы и разрешили быть в операционной. Оле предстояла сложная операция: сначала врачи хотели спасти ребенка, потом тут же оперировать Олины переломы. Мне разрешили держать ее за руку. Какое это блаженство: держать за руку любимую. Я даже не представлял насколько это приятно. Перед самым наркозом Оля открыла глаза, и посмотрела на меня. Я ей сказал: не бойся, я с тобой; и она тут же уснула.
Я, я первый увидел ее крохотную доченьку. Маленький, красивый комочек счастья. Она так похожа на Олю. Это ее маленькая копия. Малышка закричала, но была очень слабенькой, поэтому ее тут же поместили в барокамеру.
И тут я понял, что что-то происходит. Я увидел Олю, но не ту, которая лежала на операционном столе, а Олю, парящую под потолком.

- Иржи, это ты?
- Да, Оленька, это я
- Иржи, почему я здесь? Что со мной делают врачи? И где мой ребенок?
- Оленька, ты попала под машину, и начались роды. Девочка родилась. Она слабенькая конечно, но с твоими молитвами она поднимется. Вот, смотри, она лежит рядом с тобой.
Только, Оля, тебе нельзя уходить.
- Иржи, но ведь смерть это не страшно. Мне сейчас так хорошо. Я хочу уйти.
- Оля, но как же твоя доченька?
- А разве мне нельзя ее забрать с собой? И потом, Иржи, мы всегда будем рядом. Я только сейчас поняла, что хочу быть рядом с тобой. Иржи, я ведь мать-одиночка, и на земле на меня всегда будут смотреть, как на второй или даже третий сорт. А я очень хочу счастья. Я так устала искать его.
- Оля, если ты уйдешь, ты не сможешь забрать дочь. Если ты уйдешь, то у нее может быть только два варианта: или ее заберут в детский дом, или у Константина проснется совесть, и он заберет ее. И в том и в том случае она будет без матери. Оленька, я очень тебя люблю. И я отдал бы свое бессмертие в обмен на то, чтобы ты была рядом со мной. Но нужно думать о малышке. Когда ты очнешься, тебе будет очень больно: у тебя несколько переломов. Оленька, я обещаю тебе, я всегда буду рядом. Я видел, что будет впереди. Потерпи, и ты встретишь свое счастье. Я тебя попрошу об одном, назови ее Ангелиной.