В наш век информационного единства уже выглядит абсурдом ситуация, когда множество обрядов вероисповеданий, называющих себя религиями, исповедуют разных богов, хотя все прекрасно понимают, что Бог может быть только один, будучи именно Богом.

  • [*=center]


Потому религия должна быть различением, одной религией при многих именно обрядах вероисповедания.

Во времена Ветхого Завета было ещё царство мёртвых.

И, чтобы попасть в царство Божие, надо было соблюдать все заповеди, данные Моисеем. Это и есть первый или ветхий Завет, данный Самим Богом для народа Моисея, что соблюдающие Его заповеди попадут в небесное царство.

Для иных же народов был послан Будда, как первый Спаситель, чтобы соблюдением восьмеричного пути уйти своей душой от царства мёртвых, получив ещё не осознанное устремление к Богу.

Христос же, будучи и путём, и истиной, и жизнью, данной от Бога, стал истинным Спасителем, поскольку разрушил стоявшую посреди преграду, убрав царство мёртвых.
Теперь каждый уверовавший во Христа получает возможность войти в царство Божье.

Это значит, что теперь каждый сам выбирает путь: муки постоянных перерождений с непременным опусканием в ад, сразу принятие ада отверганием покаяния или надежду на царство Божие принятием Христа, как устремление через него к Богу. Это и был Новый или второй завет, данный Богом через Христа.

Но после того, как покинули этот мира апостолы и их ученики, христианство, искажая свой же символ веры и свой же догмат о Троице устремление к Богу через Христа заменило устремление к нему, как к истинному Богу и к его матери, как к некоей богине, родившей бога.

А ведь Богородица - это в Боге родившая, а не бога родшая, Слово Бога родшая, а не бога-слово родшая.
Богочеловек - это не бог-человек, а в Боге родившийся человек. Сын Божий - это не сын Бога, а сын в Боге родившийся или Son in God, а не God Son.

И, что интересно, такое исходное или языковое понимание есть только в церковно-славянском и русском языке.
Вот именно такое православие и защищал Александр Невский, не посчитавший хищением быть в вассалах у монголов, поскольку те также крепко поддерживали православие.

В этой связи и был прочитан Коран пророку Мухаммаду, как третьему Спасителю, утвердившему веру в одного Бога без сотоварищей и сонаследников, Который не рождал и не был рождён, поскольку и есть Бог, Господь миров.

Теперь уже каждый верующий заключает с Богом свой завет, третий или Завет Различения, в котором, называя Христа Господом, различают в нём Бога Самого, но не заменяют Его Христом.
Господь - во Христе и через Христа, а не Христос - Господь, как второй из трёх или один воплощённый бог.

Христос - для веры через него в Бога одного и единого, а не для веры в Христа, как в Бога.

Мухаммад провозгласил через Бога Писание целиком, как Коран, Евангелие, псалмы Давида и Тору.

Однако бытующий ислам отринул Библию, посчитав без различения её якобы искажённой.

А это явная ложь, поскольку первая сура Мухаммаду была прочитана уже в 610-м году, т.е. - тогда, когда уже почти два столетия была каноническая Библия, с которой был знаком и сам Мухаммад. И если бы она была искажена, это было бы и сказано в Коране.
Но нет там таких слов!

Потому во времена Александра Невского или единой русско-монгольской орды православаные храмы строились с пределами для моления исповедующих ислам, тогда ещё принимавшего Библию. А накупольные церковные кресты были совмещены с исламским полумесяцем.

Всё это и осталось в русских храмах ордынской поры, но причину этого когтями вырвали из анналов русской истории.

Теперь также и бытующее христианское богословие, в том числе и в среде православия, пошедшего на поводу западничества, отринуло в свою очередь Коран, поскольку погрязло в ереси триединства, как некоего троичного бога или бога-троицы, искажая этим и апостольский символ веры, и догмат о Троице.

Это значит, что теперь только от верующих зависит, заключат ли они третий завет, завет различения с Богом Самим, с их Богом Отцом, кроме Которого нет божества.
И наиболее приспособлен для третьего завета обряд православия, поскольку, несмотря на его богословное или внешнее искажение, оно стойко хранит внутреннюю верность наследию апостолов и отцов церкви.