Носенко Е. Э. Культ умерших и почитание предков: их место и роль в еврейской традиции // Фольклор и мифология Востока в сравнительно-типологическом освещении. - \фрагмент\
[...] Происхождение и первоначальный характер Шаббата (šabbat) до сих пор остаются в науке предметом дискуссий. «И благословил Всесильный день седьмой, и освятил его, ибо в оный почил от всего труда Своего» (šavat mi-kol mela'hto) (Быт. 2:3). В этом отрывке слово«шаббат» отсутствует; указывается только, что каждый седьмой день это сакральный день отдыха Бога. В книге Договора заповедь чтить день седьмой встречается дважды, причем только один раз, в Декалоге, день, в который следовало прекращать работу, называется Шаббат (Исх. 20:811). В другом отрывке (Исх. 23:12) этот день особо не обозначен: имеется лишь выражение, которое исследователи толкуют либо как «пребывай в покое», либо как «делай перерыв» šbt. Таким образом, уже в древности прослеживались две тенденции: 1. схема 6/7 шесть рабочих дней и седьмой, никак не обозначаемый день священного отдыха; 2. 6/уоm ha-šabbat (день Шаббата), происхождение которого связано с сотворением мира. Во Второзаконии предписание не работать в седьмой день связано с Исходом евреев из Египта: «Шесть дней работай и делай всю работу твою, а день седьмой Шаббат для Яхве Всесильного твоего... И помни, что рабом ты был в стране Египетской, и вывел тебя Яхве, Всесильный твой».

В научной литературе существует множество гипотез относительно происхождения этого праздника. 1. Первоначальный характер Шаббата нередко рассматривают в контексте лунарного культа, причем ученые расходятся в том, обозначал ли этот день рубеж лунных фаз, полнолуние или даже новолуние, а также был ли он исконно еврейским институтом или заимствован из древнего Вавилона [Велльгаузен 1909, с. 97; Никольский 1931, с. 34; Rоwlеу 1967, с. 99; Kanof, Greenberg 1974, соl.559; Robinson 1988, с. 6061; Snaith 1947, с. 194]. Сторонники весьма распространенной гипотезы утверждают, что Шаббат исконно еврейский институт, день сакрального отдыха, обозначавший границы лунных фаз [Велльгаузен 1909, с. 95; Rowlеу 1967, с. 99].
2. Первоначальный характер и происхождение праздника, как иногда полагают, находится в тесной зависимости от сакрального числа «семь» (šev'а), которое на Востоке, в том числе у евреев, считалось счастливым, было выражением завершенности.
3. Объяснить характер праздника предлагается, исходя из значения глагола švt, который первоначальное значил «приходить к концу», и именно в этом значении он употребляется в текстах, относящихся к допленной эпохе. И только в послепленных текстах он употребляется в основном в смысле «прекращать (работу)», т.е. «отдыхать».
4. Предполагается, что Шаббат возник под воздействием культуры древнего Вавилона, где существовали так называемые «неблагоприятные дни», падавшие на 7-е, 14-е, 19-е, 21-е 28-е число каждого месяца. Они были посвящены Сатурну и считались опасными для царя, жрецов и представителей некоторых профессий [НиКольский 1931, с. 62-63; Smith 1875, с. 12; Segal 1964, с. 161]. Замечу, что эта гипотеза не объясняет не только необходимости отдыха вообще, но сакрального отдыха в каждый седьмой день. Более того, евреи никогда не считали Шаббат «неблагоприятным» или «опасным» днем.
5. Существуют также ряд других гипотез, о связи праздника с культом Сатурна, с царской властью, табуированием определенных дней и занятий, общих для многих примитивных народов, и ряд других (более подробный обзор различных концепций см.: [Robinson 1988, с. 28-36]).
Для того, чтобы попытаться лучше понять первоначальный характер и эволюцию Шаббата, необходимо помимо письменных источников проанализировать обрядность этого праздника. Обрядность Шаббата (в том виде, как она существует в настоящее время) в основном сложилась в эпоху средневековья. Но некоторые ритуалы, особенно те, которые упоминаются еще в Талмуде, несомненно, очень архаичны.
Так, перед началом Шаббата принято зажигать свечи. Этот ритуал впоследствии стал характерен и для других еврейских праздников.
Различные поверья, согласно которым пламя свечей, зажженных в Шаббат, оберегало обитателей дома от злокозненных духов, были распространены в ряде общин вплоть до начала XX в. Существовали даже специальные молитвы для этого случая. Например: «Да горят мои свечи ярко, чтобы прогнать злых духов, демонов, и губителей порождения дочери Махаллат, и всех, повинующихся Лилит. И да обратятся они в бегство от огня, который я зажигаю, и да не причинят они вреда..» [Shachar 1975, с. З]. Функция огня в таком случае могла быть не только апотропейной (т.е. оберегать от злых духов и духов умерших), они могли также зажигаться для духов предков.

Обычай печь особый хлеб для Шаббата, относят к первьм векам н.э. (Mishnah. Taanit. 2:4В2:5А). До разрушения Иерусалимского храма женщинам следовало отдавать священнику кусок теста как воспоминание о доле, которую приносили в жертву божеству в то время, как ели хлеб: «Когда придете в страну, в которую Я веду вас, то, когда будете есть хлеб той земли, возносите приношение Яхве. От начатков теста вашего возносите лепешку: как приношение с гумна, так возносите ее. От начатков теста вашего возносите Яхве приношение во все поколения ваши» (Чис. 15:1821; см. также Mishnah, Hallah. 4:8 С). После разрушения Храма кусок теста, согласно предписанию, нужно бросать в огонь. Подобный обычай существует у мусульман, иногда его считают умилостивительным приношением злым духам [Schauss 1973, с. 288]. Возможно, однако, что этот обычай связан с жертвоприношением домашнему духу (домовому) и духам предков. Умилостивительную функцию выполнял также существовавший в средние века обычай оставлять на столе в канун Шаббата хлеб и бокал вина. Тех, кто специально оставлял по вечерам кусочки хлеба на столе, в талмудическую эпоху называли идолопоклонниками [Trachtenberg 1961, с. 67], вполне возможно, имея в виду и тех, кто оставлял пищу для духов предков. В пользу последнего предположения говорит существовавшее в ряде общин поверье, по которому человек, едящий и пьющий в ночь накануне Шаббата, «обкрадывает своих покойных». (В отдельных еврейских общинах в тех семьях, где недавно до года умер родственник, от еды и питья в сумерки накануне и после Шаббата воздерживались.) Некоторые исследователи полагают, что такие поверья и практика восходят к талмудической легенде об Ангеле смерти Dumah, который по вечерам отпускает души умерших в поля: поесть и попить; следовательно, те кто пьет и ест в сумерки, лишает души умерших этой возможности [Trachtenberg 1961, с. 68] Некоторые раввины трактовали такие действия как воспоминание о манне небесной, выпавшей накануне Шаббата, но многие авторитеты утверждали: что поступающие таким образом «накрывают стол для демонов» [Trachtenberg 1961,
с. 166]. Не исключено, что такой обычай некогда представлял собой «кормление» духов предков.

По окончании Шаббата совершается обряд Авдала (habdalak) разделение между Шаббатом и буднями. Помимо зажигания особой свечи и традиционного благословения над вином, хозяин дома произносит его также над коробочкой со специями (корицей, ладаном или просто ветвями мирта, как в некоторых сефардских общинах), после чего вся семья вдыхает запах ароматических веществ. Сам обычай вдыхать запах специй некоторые исследователи возводят к греческому обычаю воскурять благовония после трапезы [Finkilstein 1973, с. 505; Shachar 1975, с. 5]. видимо, к глубокой древности восходит поверье, что ночь после Шаббата, как и накануне него, особенно опасна, так как ночные демоны, в том числе Лилит в это время приобретают наивысшее могущество (Pesachim. 12В). Средневековое еврейское предание гласит, что в канун Шаббата гаснут огни геенны, в которой грешники искупают свои грехи: а их души на время Шаббата получают свободу. На исходе же Шаббата эти погибшие души вновь возвращаются в геенну (Shachar 1975, с. 4]. Чтобы защититься от них, а также от других вредоносных духов, и применяли различные магические средства: зажигали светильники, произносили специальные молитвы, вдыхали аромат специй. Последний обычай, по традиции, иногда объясняли еще и тем, что открытая, с погашенньми огнями геенна издает столь ужасное зловоние, что защититься от него можно, только вдыхая запах специй [Shauss 1973, с. 36; Trachtenberg 1961, с. 175]. Но это, несомненно, позднейшее объяснение семантики обряда. Подобные представления могли быть тесно связаны с обычаями и обрядами перехода, так как Шаббат был концом одного и началом другого недельного цикла, их сакральным рубежом, а любой рубеж, переход, начало и конец какого-либо периода считались в архаических обществах опасными моментами, когда особенно велика становилась власть всевозможных духов (в том числе духов мертвых). Для защиты от них принимали различные меры, совершая многочисленные апотропейные и умилостивительные обряды, которые с течением времени постепенно трансформировались и утратили прежнюю семантику.