Певчий

В одной из групп, где я часто бываю, есть один человек, сам себя объявивший сосудом Духа Святого. Он женат, имеет семью, детей, квартиру. Судя по видео, не бедствующая от нищеты семья. Но он тунеядец. Нигде не работает. Сидит себе дома, в уюте, в тепле, и выкладывает с собой видео, где он не просто делится своим пониманием, а где притязает, что вещает все от Духа Святого. И всегда он напоминает номер своей карточки, чтобы перечисляли ему деньги... Т.е., он не из тех, кто все земное оставил ради совершенства во Христе, и кому только дозволено жить от благовествования. А такой, очередной сын лейтенанта Шмидта и Мавродия. Хитро пристроился. Стал себе ретранслятором потока сознания от барабашки, приняв его за "святого духа". Ему многие пишут, что он обычный аферист и тунеядец. Но он имел их всех в виду. Тем более, что хватает простодушных, кто поддерживает его бизнес проект...

И я невольно вспомнил сцену из своего романа. И конечно, писал я эту сцену уже давно и как отражение СВОЕГО ПОНИМАНИЯ, как должно уповать на Бога. Никто не обязан со мной соглашаться, если видит иначе...

Фрагменты из Юродивого романа

Ключевая мысль главы: просящие у людей уповают более на людей, чем на Бога, и не доверяют Богу, что Он Сам способен внушать людям, кому дать, а кому не дать.

...Юля была полностью погружена в себя. Она уже давно замкнулась от всего внешнего мира, не желая никого и ничего видеть. Раз жизнь поступила с ней так жестоко, раз она не достойна обычного земного счастья, то она убежит от всех и спрячется в мире фантазий и грёз. Сидя в инвалидной коляске, Меньшова танцевала на балу у сказочного принца, который был до безумства в неё влюблён. Да, девушка мечтала. Она сочиняла очередной роман, в котором она была так же красива, как и её лучшая подруга Анжелика. В своих пьесах и водевилях Юля могла себе позволить делать всё то, чего не надеялась уже получить в реальной жизни…
- Юличка, - обратилась к дочери мама, - Ты пока посиди здесь, около подъезда, подыши свежим воздухом, а я схожу на базар. Хорошо?
Юля утвердительно кивнула головой.
Лидия Михайловна установила инвалидную коляску так, чтобы та ненароком не покатилась, после чего отправилась за покупками. Девушка же, наконец-то, снова смогла остаться одна. Её томило общение с мамой. Та всё время пыталась воздействовать на неё внушением оптимизма, в который дочь уже давно не верила. Обрадовавшись одиночеству, она продолжила просматривать очередную серию нового своего «фильма»…
Внезапно её прервал чей-то голос.
- Дай мне испить! – донеслось до неё.
Меньшова повернулась. Справа от неё, в метрах десяти, сидел какой-то нищий, бомж. Вид его был несколько странный. На голове у него висело покрывало, словно восточная паранджа, только намного короче. Оно закрывала только его лицо.
“Ну не бессовестный ли этот тип?! – с негодованием сама в себе произнесла Юля, - Неужели он не видит, что я не могу ходить?!”
Девушка сделала вид, будто не услышала этого голоса, который ей показался столь дерзким и жестоким. Опустив голову, она решила продолжить свои мечтания. Однако, как ни напрягала Юля своего воображения, почему-то сценарий дальше не писался. Голос, который оторвал её от поцелуя несуществующего принца, по-прежнему отдавался эхом в её сознании.
Юля снова повернулась в сторону бомжа. Тот сидел неподвижно, как мумия, на голой земле, у дерева, с опущенной головой. Около него лежала пластмассовая коробочка, в которую кто-то положил уже немного мелочи.
“Странный нищий, - с удивлением подумала девушка, - Обычно просящие милостыню садятся в многолюдных местах, где-нибудь около метро, вокзала, церкви… А этот нашёл себе пристанище во дворе обычного дома...”
Меньшова, даже не заметно для самой себя, невольно переключила своё внимание от сладострастного сюжета несуществующего романа на наблюдение за странным бомжом. Тот по-прежнему сидел неподвижно, как скала. Когда мимо него проходили люди, он не произносил ни слова, словно и не нуждался в их подаянии.
“Подозрительный тип! – снова подумала девушка, - Просящие милостыню обычно призывают громко Бога, дабы разжалобить людей к себе. Когда же получают просимое, то начинают, также громко, во всеуслышание благодарить своих благодетелей. А этот - молчит, ведёт себя так, будто ни в чём не нуждается…”
“Может потому, что просит у Бога, а не у людей…” – внезапно вложил ей кто-то в разум.
Эта мысль очень заинтересовала Меньшову.
“Действительно, ведь те люди, которые любят так жалостливо выпрашивать чего-либо у других людей, просят не у Бога! – словно озарило Юлю, - Они только внешне говорят, что надеются на Бога. По сути же, они нисколько не верят в Него. Они, от неверия своего, пытаются воздействовать на сердца других людей, желая пробудить в них сострадание и милосердие к себе. Оттого и выставляют так напоказ свою псевдоверу, что не имеют её. Ведь если бы имели, то не поступали бы таким образом…”
Пока Юля предавалась своим новым рассуждениям, возвратилась с базара её мама.
- Доченька, ты посиди ещё здесь немножко, а я занесу сперва сумки домой, - произнесла Лидия Михайловна, - А потом мы прогуляемся с тобой по улице! Хорошо?
- Мама! – сказала Юля, - Дай мне немного денег!
- Зачем они тебе? – удивлённо спросила женщина.
- Ну мне надо! – уклончиво ответила девушка.
Мать достала из сумки кошелёк, открыла его и произнесла:
- Ой, у меня осталась только мелочь!
- Ничего, дай её мне!
Лидия Михайловна высыпала в ладонь дочери оставшуюся мелочь, после чего отправилась заносить домой полные сумки с продуктами.
Юля при помощи рук сдвинула с места свою коляску и, прилагая немалые усилия, подкатила как можно ближе к бомжу. Подъехав к нему на расстояние трёх метров, она остановилась. Путь ей преградила бровка. Взобраться на неё самостоятельно ей, явно, было не под силу.
- Возьмите, пожалуйста! – протягивая руку с мелочью, произнесла она, обращаясь к нищему.
Но тот словно и не услышал её. Он так и сидел на своём месте, как истукан.
- Возьмите! – повторила Юля свою просьбу, - Мне не дотянуться до Вас, мне мешает бровка!
- Разве ты не знаешь, что Царство Небесное силою берётся, и что только нудящие себя восхищают его… - каким-то чарующим голосом вдруг произнёс ей бомж, - Или ты надеешься, не приложив нисколько усилий, приобрести себе добродетель милосердия?
От речи этого дивного бомжа, у Юли вспыхнуло сердце. Ей показалось, будто от того исходила какая-то сила. Конечно же, как он был прав! Ведь это не он нуждался в её подаянии, а она нуждалась в приобретении духовного плода в себе!
Меньшова увидела неподалёку удобное место, где бы она смогла взобраться со своей коляской на возвышенность. И она принялась быстро перебирать руками по колёсам…
Минут пять понадобилось Юле, чтобы подъехать, таки, до этого странного бомжа. Приложив немалые физические усилия для своего подвига, она совершенно не ощущала усталости. Внутренняя радость словно наделила её какой-то сверхъестественной силы.
- Вот, возьмите! – снова повторила она свою просьбу и, с чувством нескрываемой радости, Юля протянула мелочь.
- Разве я просил у тебя денег? – невозмутимым, бесстрастным голосом произнёс бомж, - Я сказал тебе: «Дай мне испить!»
Это было похоже на издевательство.
Девушка озадаченно посмотрела на только пройденный ею путь.
“Да кто дал ему право, так с тобой разговаривать?! – с негодованием проговорил к ней помысел, - Кто он такой, чтобы так истязать твоё чистосердечное благое намерение?!”
Вспыхнувший, было, огонёк в её сердце тут же погас. Обидевшись на жестокосердного бомжа, она медленно поехала от него…