Невесте жене матери
моих детей посвящаю.

(Написано в прошлом 20 веке, ещё при советской власти)

Я люблю тебя, слышишь, Тамила?
Разреши это всем рассказать,
Ты ведь тоже любовь сохранила!
Разве любящим можно молчать?
Ведь любить никогда не постыдно,
Нам с тобою не будет обидно,
Если мир весь узнает о том,
Что мы любим друг друга сердечно,
Любим искренно и бесконечно,
К новой жизни идя со Христом.

Я люблю тебя, слышишь, Невеста?
Жажду в крепких объятьях сжимать.
Бог помог нам до этого места,
Но ещё не пора обнимать.
Хоть мы много уже ожидаем
И на Бога всегда уповаем,
Что Он даст нам свою благодать,
Хоть мы часто об этом молились
И, порядком, в пути истомились,
Но любовь наша может и ждать.

Необузданным чувствам нет места
В наших чистых стремленьях святых.
Никогда похотливого жеста
Мы не сделали. Также иных
Мы страстей во все дни избегали,
Мы любили, томились, но знали,
Что, ведь, сбудется Господа глас:
«Вы получите благословенье, -
Нам дано так было откровенье, -
Но не скоро ещё, не сейчас».

Нам тогда это слово «не скоро»
Сквозь любовь доходило едва,
И мы стали готовиться споро
Брак свершить через месяца два.
В ожиданьи нам день удлинялся,
Целым месяцем даже казался.
(Нам теперь стало ясно оно),
А тогда месяц, год словно, длился,
Ведь наш пыл к одному торопился,
К сочетанью двоих нас в одно.

Я костюм приобрёл себе скромный,
А фату заказали вдвоём
И венок белоснежный. Я помню,
Как красиво тебе было в нём!
Мы готовились к брачному пиру,
И, настроив сердечную лиру
На мажорный, торжественный лад,
Тех грядущих для нас испытаний,
А порой и гнетущих страданий
Не хотел и не видел наш взгляд.

Но, как чёрные вороны тучей,
Налетели на церковь в тот час
Кагэбисты и в злобе растущей
Посягнули на братьев, на нас.
Заключён наш диакон, пресвитер.
На костюм мой и даже на свитер
Наложили тогда же арест,
Все мои документы забрали,
А в конце «до свиданья» сказали,
Проявляя приличия жест.

Да оно и понятно, за веру
Вне закона объявлены мы.
Дополнять беззакония меру
Продолжают мамоны сыны.
За пророчества, сны и виденья,
За святые Христа откровенья.
Понимания даже подчас,
Регулярность духовных собраний
И за проповедь Божьих страданий
Обвиняют усиленно нас.

Нам с тобою тогда стало ясно,
Что не время ещё, «не сейчас».
Для любви нашей в мире ненастно.
Исполняется Божеский глас!
И мы молимся снова усердно,
Служим Господу твёрдо и верно.
Может Бог нас от зла сохранит?
Может так просто всё обойдётся,
Ведь улик для суда не найдётся,
И «не скоро» нам Бог сократит?

Но уже атеизма машина,
Порождая позорный эксцесс,
Возвела (то бесстыдства вершина!)
Всю стряпню в уголовный процесс.
Всюду обыск опять на квартирах
Производят юристы в мундирах.
Арестованы снова друзья.
Злые слухи по городу ходят,
Атеисты их ловко разводят,
И среди арестованных я.

Состраданье не легче страданий.
Так же трудно пришлось и тебе!
Ведь помимо своих испытаний
Сострадала ещё ты и мне.
О родных своих много заботы,
А ещё увольняют с работы,
Как же бедная, старая мать?
Как же брат твой больной, одинокий?
Нужно вынести жребий жестокий,
Надо трудности все побеждать!

Нам в тюрьме предлагают свободу,
Похули только веру свою,
Сообщи отреченье народу:
Заблуждался, мол, всё сознаю.
Но нам имя Иисуса дороже,
Подкрепи силой свыше нас, Боже.
Лучше в небе богатство стяжать!
За земных наслаждений мгновенья
Безрассудно лишаться спасенья.
Лучше верить, любить и страдать!

И когда на этап у вокзала
Отправлял нас тюремный конвой,
Ты тогда мне кулак показала,
Сжатый крепко рабочей рукой.
Не понять никому того жеста,
Разве может такое невеста
Жениху своему показать?
Но не мог я воспринять превратно,
Для меня было ясно, понятно:
Будем вместе крепиться и ждать.

За решёткой лишь неба кусочек
Виден мне из застенков тюрьмы,
Ну, хотя бы зелёный листочек
Иль цветок. И того лишены!
Только курево, мыло, носочки,
Порошок, носовые платочки
Разрешают в ларьке приобресть.
Целый день нужно клеить коробки
Мы в работе, конечно, не робки,
Но желудок всё просит поесть.